Развод. Ошибку не прощают (СИ) - Хелен Кир
Сэма перекашивает, а мне реально хочется ржать. Он глухо материться и продолжает угрожать, но мне реально насрать на него. Было бы гораздо больнее узнать позже, что он ей организовал. Бьёт тяжелой артиллерией, ублюдок. Покупает и предвосхищает мою жену. Точнее, пытается это сделать.
Разговаривать смысла не вижу. А являться с располосованной мордой перед Ириной не хочу. Прыгаю в машину и жму газ. На ходу решаю заскочить в ювелирку. Хотел немного позже, но ждать нечего.
Мелькает мысль, что мы как малолетки пытаемся перетянуть одеяло на себя в борьбе за внимание, но на войне все средства хороши. Возможно, что совершаю ошибку. Знаю, Иру не пронять подарками. Она выше этого. Она умнее.
Но Ириша же девочка, хоть и взрослая. Так что… Что можно успеть за три предстоящих выходных, если постараться? Вытаскиваю телефон и спускаю оставшийся лимит на бронирование.
Глава 20
— Ты очень красивая, Ирин.
Смущаюсь под пристальным взглядом Семёна. В последнее время он чаще нарушает установленные правила. Мне не хотелось бы ничего из того, что Сэм надумал. Он, конечно, не переступает рамок дозволенного, но иногда ощущаю дискомфорт.
Нет, он не давит. Он по-прежнему мил и прекрасен, является замечательным другом и отличным руководителем. Изменилось только поведение, когда остаёмся наедине.
Вот и сейчас. Взгляд немного дезориентирует и лишает твердости под ногами. Не потому, что ведусь на завуалированный подкат, нет. Мне непонятно его поведение. Что преследует? Вряд ли воспылал любовью. Сколько его знаю, не водилось пылкости. Ни одной девушке не покорился. Любовь для Семёнова пустой звук. Он соткан из прагматизма, рождён для покорения трудностей, создан решать невыполнимые задачи. Что уж слова подбирать, как есть рассуждаю.
— Спасибо. Ничего особенного.
— Ты обалдела? — берет за руку и заставляет покружиться вокруг себя. Останавливает перед большим зеркалом. Ловит, сжимает талию, и мы пересекаемся взглядом. — Сирена. Ведьма. Соблазнительница. Лилит.
— Ой, льстец, — шутливо хлопаю по ладони, которая нагло сползает на живот. — Что с тобой, Семён Юрьевич, а? И прекрати вот это, — показываю на сближение. — Мы друзья, Сём. Коллеги. Я тебя очень ценю, но прошу оставить пошлые намёки. Я же правильно понимаю ситуацию? Ты вздумал флиртовать?
Он странно улыбается. Начинаю жалеть, что немного в резкой форме позволила себе высказать беспокоящие мысли вслух. Тысяча эмоций проносится по лицу Сэма. В ответ мягко улыбаюсь. Я слишком давно его знаю, чтобы сильно удивляться внезапной смене эмоций. Артист, блин.
— Ирин, а ты не хотела бы попробовать со мной? Почему бы нет? Бумаги на развод уже готовы и почти переданы. Ведь так? — опирается одной рукой около моей головы. — В конце концов у нас был опыт.
Приехали! Вот это да…
Что я слышу? Бред. Да бред же! Не может быть, чтобы человек изменился за максимально короткий срок.
Прикрываю глаза, сглатывая подступающее волнение. Рамка замигала сигнальными огнями. Подступает неловкое сожаление, что согласилась праздновать день рождения. Мне не особо хотелось веселиться, но Сэм преподнёс торжество в виде подарка. Да и публика собирается весьма почтенная. Прагматизм помноженный на веселье, такая формула у моего двадцатипятилетия.
— Разве в одну реку входят дважды? Мы прекрасно ладим по рабочим делам, Сэм. Зачем трогать личное? — пожимаю его ладонь. Не хочу нагнетать. Не вижу смысла разгонять волну до высоты небоскрёба. — Тем более не собираюсь лететь заново с обрыва. Разве не видишь, как изранилась при падении? Я думала, что ты лучше меня знаешь.
— Ир, а может клин клином?
— Внимания не хватает, что ли? — открыто улыбаюсь. — Так взгляни вокруг. Все женщины столицы хотят тебя, Семён Юрьевич. Ты плейбой, желанный выигрыш любой женщины от пятнадцати до восьмидесяти.
— А если тебя хочу себе? А если не нужны штабеля жаждущих женщин? Может я ждал пока твой Ковалёв облажается. Дал время на игру в семью. Не думала?
— Семён!
Выкрикиваю особенно резко. Спохватываюсь, и понимаю, что пока стоим в пустом помещении. Некому нас слышать. Рваными неверными движениями пытаюсь пригладить волосы. Трогаю раскрасневшееся лицо и одергиваю идеально сидящую одежду.
Перебор же! Ну куда так разогнался? Хлопаю ресницами и сипло обдуваю кожу дыханием. Куда бы провалиться?
Что сейчас услышала? И главное зачем?
— Прости.
— Подожди, — удерживаю его за пиджак. — Выйдем на воздух. Мне дышать нечем.
Он молча обнимает. Придерживая за талию, выводит на балкон. Опираюсь о плетёную спинку кресла. Пытаюсь унять мелкую сыпучую дрожь.
— Ты мой друг, понимаешь это ли нет? — слова бесконтрольно вылетают. — Друг! Сэм, я пару месяцев не живу с мужчиной, которого любила больше жизни. Это слишком короткий срок. Не готова к новым отношениям. Скажу больше, не хочу ничего подобного. Сейчас одно желание заработать деньги. Много денег. Хочу накопить и уехать из города. Только для воплощения цели придется впахивать. Можешь не беспокоиться, пока сотрудника не потеряешь. Но о цели знать должен.
Семёнов молчит. Отходит к перилам и закуривает сигарету. Молча пускает дым, глядя прямо перед собой. Праздник не начался, а я уже устала. Ковалёв атакует не переставая, а теперь и Сэм присоединился. Может оставить их на хрен без приза? Пусть просто бьются. Интересно, будет им интересно или нет?
Так может…
— Я для вас приз, да?
— Что?
Медленно бреду к парню и затягиваюсь прямо из его рук. Завороженно выпускаю дым. Смотрю как клубится в воздухе. Какое же дерьмо сигареты! Морщусь, потому как мгновенная гадость разливается прокисшей кислотой во рту. Хотя дым вьется красиво. Вот так и любовь, на вид сладость, а внутри гниль.
— Вы не за меня воюете, Сёма, — бросаю взгляд из-под полуприкрытых глаз. — Вы между собой сражаетесь. Как бараны встретились на одной тропинке и ни тот ни другой в сторону не уходит.
Он резко меняется в лице. Первый раз за время нашего общения отводит взгляд в сторону. Скулы заостряются, крылья носа трепещут. Злится. Только от чего? Может попала в цель?
Нет, он не давит. Он по-прежнему мил и прекрасен, является замечательным другом и отличным руководителем. Изменилось только поведение, когда остаёмся наедине.
Вот и сейчас. Взгляд немного дезориентирует и лишает твердости под ногами. Не потому, что ведусь на завуалированный подкат, нет. Мне непонятно его поведение. Что преследует? Вряд ли воспылал любовью. Сколько его знаю, не водилось пылкости. Ни одной девушке не покорился. Любовь для Семёнова пустой звук. Он соткан из прагматизма, рождён для покорения трудностей, создан решать невыполнимые задачи. Что уж слова подбирать, как есть рассуждаю.
— Спасибо. Ничего особенного.
