Проект "Стокгольмский синдром" (СИ) - Волкова Ольга
— Объясни, — быстрым шагом приближаюсь к нему и кидаю папку на стол, а тем временем в кабинет заходит Марк. Отец спокойно посмотрел на бумаги, которые разлетелись по столу веером, лишь ухмыльнувшись, продолжил затягивать дым сигары, отравляя свои легкие табачной смолой.
— И что ты хочешь услышать от меня, Леонид? — задает вопрос в лоб, искривив губы в ухмылке, поглядывает то на меня, то на Марка, который облокотился о стену, скрестив руки на груди, и ждет продолжения разговора. Я взметнул руками по обе стороны, желая накричать на мужчину, но вряд ли мой ор возымеет на него воздействие.
— Что мне делать? — киваю на бумаги, затем гляжу на Марка, брат заинтересовался, а потом чуть нахмурил брови, будто уже видел их. В тот момент на повышенных тонах мне тяжело давалось распознать скрытые эмоции, но спустя столько лет я с уверенностью могу сказать, что Марк видел все эти бумаги, но решил умолчать у них, даже от самого отца.
— Выбор за тобой, — отец стряхивает пепел с сигары, и как, между прочим, жмет плечами, словно для него это обычный пустой звук в бездну. — Но, могу тебе сократить время на раздумья, сын, — издевается надо мной. — Откажешься — потеряешь мать, согласишься — потеряешь всё.
Это была угроза. Но я выбрал первый вариант, потому как понимал, что у меня не было выбора априори. С тех пор, не пытался что-либо доказывать отцу, зная прекрасно об его отношении ко мне, словно я ему не сын. Штаб провел процедуру оформления быстро и слажено, навешав на меня кучу дел, а главное из них — это слежка за деятельностью клуба. Вот так я оказался на очередном задании во Франции, где встретил свою судьбу. Только место мое должен был занять Марк, который тогда исчез с радаров видимости, а штабу по большому счету было наплевать кого отправлять. Совершив путаницу в наших анкетах, будто сама судьба подвела свои итоги, расчертив между нами прямые линии. Припарковав свой автомобиль, я вошел в огромное здание, в котором кипела рабочая деятельность. Психиатрическая клиника отличалась от той, что я работал прежде, здесь пахло деньгами и властью. Каждая деталь, продуманная до мелочей, будто кричала о статусе и том, кого сюда привозят.
— Здравствуйте, — мое внимание привлекает молодая женщина, ясные голубые глаза внимательно сканируют меня, в ожидании вопроса с моей стороны.
— Да, прошу прощения, — спохватился, вынимая из сумки бумагу, которую успел распечатать, когда находился в офисе на прошлой работе. Девушка принимает документ, внимательно изучает, и с каждой прочитанной ею строчкой, косо поглядывает на меня, чем только напрягает и настораживает. — Что-то не так? — задаю вопрос в лоб, на что моментально получаю отрицательное кивание головой этой особой. Она возвращает мне листок, проставив на нем дату и номер этажа с кабинетом, который я должен занять. Поднимаясь по лестнице, пару раз обернулся, понимая, что за моей спиной эта несносная женщина начала шептаться с девчонками помоложе, периодически вгоняя тех в краску. Я только фыркнул, догадываясь, какой пункт смутил женщину — прочерк в колонке о супруге, бесконечное внимание девушек в психиатрических больницах наталкивало на мысль об отсутствии у оных здравого смысла. Войдя в свой новый рабочий кабинет, к слову, который был весьма просторным по сравнению с предыдущим, я с легкостью выдохнул, потому что проблема с жильем осталась под вопросом, а тут я смогу несколько ночей провести под предлогом изучения дел. Распаковав сумку и вынув из нее папки с бумагами, запустил компьютер, что стоял на рабочем столе. Затем раздался стук в дверь, и вошел заведущий этого славного душевного места — Власов Игорь Андреевич, отец моего друга Степана. Разинув рот, встал неподвижно, а потом меня одолел хохот, на что только получил ухмылку от мужчины. Игорь Андреевич запер дверь и подошел ко мне, крепко пожав друг другу руки, я до сих пор не мог поверить своим глазам, что жизнь такая сука, и всюду на моем пути будут попадаться только близкие люди, которые мне далеко не безразличны.
— Вот так встреча, — мужчина тоже хохотнул, затем присел напротив меня, и я последовал его примеру. — Нет, я, конечно, был готов ко всему, Лёнь, но, чтобы ты — наемник властей, сынок, — он рассмеялся еще сильнее, словно перед ним сидит клоун, а не специалист своего дела. — Это уже не смешно, — проговорил в миг принимая серьезный тон.
— Сам в шоке, — жму плечами, смахивая ладонью усталость с лица.
— Значит, Леонид, будем работать в паре, — Власов-старший глазом не моргнул, говоря о нас двоих, как о напарниках. — Степан знает, что ты приехал на родину?
— Знает, сам вчера встретил в аэропорту, но не думаю, что просвещён во все подробности.
— Пусть так и останется, — кивает мужчина, и подпирает рукой подбородок, обдумывая слова. — У нас с ним сейчас недопонимания в отношении его жизни, — делится своими накопившимися переживаниями. Зная Степана, как самого себя, не удивлюсь, если родители уже стали для него врагами народа. Потому, что касается его жизни с Ириной, это запретная тема для всех и вся.
— Я догадываюсь, — соглашаюсь с Власовым-старшим. — Не берите в голову, то, что невозможно изменить и вычеркнуть из сердца. Степан сейчас не в лучшем духе, чтобы вы его вновь пытались направить на путь истинный.
— Лёнь, говори ему об этом по чаще, — отмахивается от меня, словно я уже старая новость. — Вся ситуация с их разводом, — снова хохотнул, — с последним, — решает уточнить, каким именно, будто я еще не в курсе о судьбе брака четы Власовых. Удивительно, что Ирина все еще сохранила фамилию мужа, наталкивая на очень интересные выводы ее поведения, а не провокация ли это для Степы в очередной раз. — Выбила из сына дух и разум одновременно. Я не понимаю вас, молодежь, — Игорь Андреевич перешел на тон возмущения. — Сходитесь, расходитесь… — замолкает. — Не цените чувств и мгновений, а ведь наша жизнь, черт возьми, ускользает, а глядя на своих пациентов, вот, Лёнь, скажи мне честно, не возникало мыслей, что однажды ты тоже окажешься среди них?
— Возникали, Игорь Андреевич, и не раз.
— Вот поэтому мой друг, — он тычет в меня указательным пальцем, — мы все в этом мире потерянные, — затем долго смотрит мне в глаза и выдает: — Так, какого черта, я узнаю, что ты, — взмахнул рукой в мою сторону, подбирая подходящие слова для своего негодования, — адекватный человек среди всех этих баранов, да-да, я имею ввиду друзей, — мы оба рассмеялись, на определение адекватности всей нашей шайки, периодически попадающих в неприятные и очень пикантные ситуации, но это было в далекой беззаботной молодости. — Предстаешь в образе — шпиона, а иначе назвать я тебя не могу. Объяснись, ведь я должен понять с какой целью ты направлен в мою клинику.
Согласно кивнув своему теперь уже начальнику, я встаю со стула и направляюсь к столу, беря папку с двенадцатью делами на пациентов, которых должны доставить в ближайшие сутки. Передаю мужчине, тот нахмурил свои брови, затем надел очки, изучая подробности.
— Что, проект «стокгольмский синдром»? — он тут же поднял на меня свои глаза, в которых просматривалась искорка удивления, смешанная с недоверием. — Этот твой штаб, — подчеркивает слово «твой» выделяя принадлежность к другому рабочему месту. — Выбрал мою кантору в качестве места проведения своих допросов. Интересный расклад выходит, — трет подбородок, еще сильнее погружаясь в свои думки. — Среди двенадцати человек — один преступник, а ничего, что у меня не приспособленное место под такие ситуации. Я возмущен, — Игорь Андреевич вскочил, и начал ходить по кабинету туда-сюда, напоминая мне Степана, потому что этот ненормальный полностью унаследовал все черты характера отца, ибо был воспитан только им, а мать, это уже другая история. — Леонид, я крайне возмущен, — не унимается мужчина, размахивая руками по обе стороны. — А как же репутация клиники, если все пойдёт тартарары. — Он уставился на меня, ожидая ответа.
