Танцующий лепесток хайтана - YeliangHua
Были ли действия Мо Жаня продиктованы желанием отыграться, или попыткой заполучить желаемое? Что будет, если Чу Ваньнин добровольно даст ему всё, чего он попросит?..
— Какой хороший… — Вэйюй, казалось, сконцентрировался на лице Чу, его прикосновения теперь были мягкими, бережными. Он поглаживал подбородок мужчины, глаза его сверкали, а сам он дышал слишком часто, словно лишь смотреть на Ваньнина в таком виде ему доставляло невыразимое наслаждение. — Знаешь ли ты, как сейчас выглядишь? Лицо твоё белее снега, но уши и шея, кажется, горят. Готов поспорить, ты возбуждён… это так, Ваньнин?
Балетмейстер поджал губы.
Он не хотел акцентировать внимание на себе — для него было важно, нравится ли всё происходящее Вэйюю, а не ему самому. Однако отрицать слова парня он бы не смог даже при всём желании — его естество наливалось кровью, и он знал, что только благодаря свободным слоям тонкого шёлка его состояние всё ещё не очевидно.
— Покажи этому достопочтенному, — прошептал Вэйюй, словно прочитав его мысли.
Ваньнин ощутил, что теперь горит уже не только его шея, но и щеки.
Что Мо Жань имел в виду?..
Он уставился на парня, сводя брови к переносице. Тёмный взгляд натолкнулся такой же лиловый. Вэйюй улыбнулся, заметив его растерянность:
— Развяжи ханьфу, но не снимай. Дай мне посмотреть на тебя как следует.
Чу Ваньнин медленно кивнул, думая о том, что Мо Вэйюй видит его обнажённым не впервые. Сам он испытывал по этому поводу смешанные чувства, не считая своё тело привлекательным, но… едва его пальцы потянулись к тонким шелковым шнуркам-завязкам, как стало очевидно, что парень действительно этого ждёт: зрачки его расширились, кончик языка прошёлся по нижней губе.
Балетмейстер в свою очередь постарался проделать всё максимально нейтрально, без неуместных сантиментов и стыдливости — как если бы ему вовсе не было сложно. Белая ткань распахнулась сначала на его груди, а затем раскрыла обнажённые ноги и бледные узкие бёдра. На нём всё ещё было нижнее бельё — тонкие брифы — но сквозь них отчётливо проглядывали контуры члена, на светлой ткани виднелось небольшое влажное пятно.
— Спусти их ниже, — голос Вэйюя сделался хрипловатым. Очевидно, его возбуждало то, что он видел.
Чу потянул за эластичную резинку, опуская бельё на уровень коленей. Воздух, поначалу казавшийся ему выстуженным, теперь приятно холодил разгорячённое тело. Он прикусил губу, пытаясь сосредоточиться на Вэйюе, заставить себя поднять на него глаза — потому что в этот самый момент его вконец одолел стыд, и вся затея с тем, чтобы потакать Вэйюю и его желаниям, больше не казалась такой уж удачной. Он понятия не имел, что парень будет просить его о чём-то подобном. Только внутреннее упрямство помогало ему до сих пор хоть как-то держать лицо — но при этом он не был уверен, сможет ли оставаться холодным до конца.
— Скажи, ты ласкал себя, думая обо мне, всё это время? Раньше не было ни ночи, чтобы мы не спали вместе… ты скучал? — прошептал Вэйюй.
Чу Ваньнин невольно сжал кулаки.
Этим разговорам, казалось, не будет конца — и всякий раз Вэйюй предпочитал говорить о нём, а не о себе, или том, чего сам хочет. Ваньнин замялся, пытаясь понять, что ему лучше ответить в этой ситуации. Правду?.. Что он в самом деле старался не думать о Мо Жане вообще, потому что ему было слишком больно осознавать, что всё должно остаться в прошлом?.. Что любые воспоминания приводили к тому, что ему хотелось забиться под одеяло, уснуть — и больше никогда не просыпаться?..
— Отвечай, — Мо Жань подался к нему ближе, в его голосе теперь звучало плохо скрываемое нетерпение.
— Я скучал, но… я… — одними губами проговорил Чу Ваньнин. Он не знал, как правильно ответить.
— Значит, у тебя не было секса уже несколько месяцев, — Мо Жаня, казалось, удовлетворил его ответ. Он вдруг склонился к Ваньнину так низко, что кончик его носа задел ухо мужчины. — Это многое объясняет.
“Что, мать вашу, это вообще могло объяснять?..” — задался вопросом Чу Ваньнин, у которого до Мо Жаня секса вообще не было в принципе, но долго раздумывать над этим ему не пришлось, потому что парень перехватил его ладонь и потянул вниз, переплетаясь с ним пальцами.
В следующее мгновение Чу понял, что он делает, и едва не вскочил — однако Мо Вэйюй опустился рядом с ним для удобства прямо на пол, и вовремя удержал его, свободной рукой надавив на плечо.
Второй рукой он обхватил ладонь Чу Ваньнина — и поочерёдно теперь поглаживал его пальцы, заставляя их сгибаться, обхватывая напряжённый член.
— А теперь двигайся так, как тебе нравится, — он выпустил Чу из своей хватки и, кажется, впрямь собрался только наблюдать.
Чу Ваньнин закрыл глаза, думая о том, что не может в таком состоянии смотреть на Мо Жаня. Ему оставалось разве что надеяться, что это всё не продлится слишком долго. С каждым движением браслет на его запястье позвякивал в воцарившейся тишине, его собственное дыхание казалось оглушающим, а ощущение чужого взгляда на теле действовало словно худший афродизиак. В какой-то момент ему удалось забыться, и он стал подмахивать бёдрами, отдаваясь нарастающему огню, который в любую секунду грозил объять его полностью, выжигая последние крупицы здравого смысла.
— Тебе нравится, правда? — раздался тягучий мягкий голос, и мужчина, успевший на какое-то время забыть о том, что происходит вокруг, невольно дёрнулся — но тут же ощутил, как ошейник сдавливает шею. — Я тоже скучал по тебе. Если ты откроешь глаза, увидишь, как сильно…
Чу медленно моргнул, слова Вэйюя отчасти смогли вернуть ему рассудок и способность здравомыслия — однако то, что он увидел затем, снова едва не отправило его куда-то в стратосферу. Пока он прикасался к себе, Мо Жань тоже развязал ханьфу, и снова поднялся на ноги. Его бёдра оказались напротив лица Чу Ваньнина, и было невозможно не заметить длинный набухший член, агрессивно выпирающий вперёд, словно оружие в полной боевой готовности.
Он и забыл, насколько Мо Жань был “одарён” — и теперь одно это зрелище заставляло в который раз нервничать.
Вэйюй мягко ткнулся в губы Чу, не давая тому слишком долго раздумывать.
— Открой рот, золотце. Нехорошо веселиться одному. Этот достопочтенный так скучал по тебе…
Ваньнина не пришлось просить дважды. Его рот и без того истекал
