Марш-бросок к алтарю - Елена Ивановна Логунова
—...лучило продолжение! — с полуслова завелась симпатичная дикторша. — Минувшей ночью вблизи своего дома подвергся нападению Алексей Гольцов, помощник депутата Ратиборского, погибшего два дня назад при взрыве своего служебного автомобиля. Напомню, что депутат ЗСК Геннадий Петрович Ратиборский возглавлял в Законодательном собрании края комитет по делам молодежи и с целью предотвращения молодежной преступности выступал за ужесточение наказаний за совершенные преступления, а также борьбу с наркоманией и алкоголизмом.
— Ну и как? Есть че? — невесело хмыкнула Трошкина. — В смысле какие результаты-то?
— Наш корреспондент провел небольшой соцопрос, результатами которого готов немедленно поделиться с вами, — не затруднилась с ответом дикторша.
На экране возник лохматый юноша в просторной майке с бодрой надписью «Мне кризис не страшен, я ем овощи!»
— Здравствуйте, я Михаил Горохов! — радостной скороговоркой выпалил он.
Я хихикнула, оценив, как естественно сочетается фамилия корреспондента с его любовью к овощам.
— Сегодня мы вышли на улицу, чтобы предложить молодым людям оценить степень допустимости совершения некоторых правонарушений и преступлений! — сообщил Михаил Горохов.
Правой рукой шустрый отпрыск семейства бобовых крепко обвил микрофон, а левую ловко выбросил в сторону потока пешеходов и выхватил из него пучеглазую кудрявую девчушку лет шестнадцати.
— Как вы относитесь к переходу улицы на красный свет? — цепко удерживая барышню в кадре, строго спросил корреспондент.
— Я-я-я-я... Н-не-не-не...
— Семьдесят процентов опрошенных нами представителей молодежной среды считают этот проступок вполне допустимым! — веско сказал Михаил Горохов и отпустил девчушку.
Судя по закадровому шуму, невинная жертва соцопроса грохнулась на тротуар, но на напористого корреспондента это никакого впечатления не произвело. Переступив через невидимое зрителям препятствие, он сунул микрофон в лицо молодого человека с сигаретой, настойчиво поинтересовался его мнением относительно допустимости курения в общественных местах и, получив невнятный матерный ответ, сообщил нам, что к этому прегрешению вполне лояльны пятьдесят девять процентов опрошенных. Пятьдесят шесть процентов в лице парня с бутылкой пива веселым ржанием одобрили прилюдное распитие спиртных напитков. Прочую статистику великолепно информированный Михаил Горохов озвучил без всякой помощи мирных граждан в режиме бодрого монолога:
— Также вполне допустимым тридцать процентов молодежи считает дачу взятки, двадцать девять процентов — злоупотребление служебным положением, двадцать восемь — уклонение от уплаты налогов, двадцать семь — получение взятки!
Тут я заметила, что Трошкина черкает карандашом на салфетке.
— Далее в порядке снижения показателя допустимости следуют кража — двенадцать процентов, употребление наркотических средств — десять пре центов, грабеж — девять, убийство — девять, вымогательство — восемь, производство и распространение наркотических средств — семь и сексуальное насилие — шесть! — протарахтел корреспондент, не произвольно облизнувшись при упоминании сексуального насилия. — Это был Михаил Горохов, всего вам доброго!
Я скептически заломила бровь. В свете всего сказанного даже выход на улицу, запруженную подростками, из которых каждый девятый одобряет грабежи и убийства, добрым делом не казался!
На экране вновь появилась симпатичная дикторша. Старательно хмуря тоненькие бровки, она сказала:
— Из неофициальных источников нам стало известно, что в организации убийства депутата Ратиборского подозревается группа молодых людей, и некоторые из них уже задержаны.
— Ты слышала?! — встрепенулась Трошкина, бросив конспектировать криминальную статистику. — Менты уже нашли преступников! Если Катерина вне подозрений, может, заберем ее из роддома? И ее, и мой паспорт...
— Не будем спешить, — возразила я, выключая телик и возвращаясь к клубнике. — Сегодня у них есть подозреваемые, а завтра их не будет, и начнется кризис жанра... Подождем.
— Нам кризис не страшен — мы едим овощи! — хохотнула Трошкина, и мы принялись за еду.
Остаток вечера я провела в теплой ванне, думая о любимом мужчине. Барахтаясь в ароматной пене, было необыкновенно приятно воображать себе капитана Кулебякина, захлебывающимся в ледяных водах горной реки.
Бросил меня, аки Стенька Разин княжну персидскую, и тони тут в море дел!
Понедельник
1
На работу я опоздала. Обычно это никого не удивляет, но на сей раз меня встретил гневный хор голосов.
— Ну наконец-то! — всплеснул короткими лапками Сашка Баринов.
— Явилась! — обличил меня шеф.
— Слава богу! — вскричала Люся.
— Инка! Одолжи тысячу! — абсолютно не в тон с другими репликами попросил Андрюха Сушкин.
— Прости, добрый человек, я не при деньгах, — с сожалением сказала я.
Будь у меня лишняя тысяча, я бы немедленно отдала ее Эндрю! Даже не в долг, а просто за то, что он единственный не укорил меня за опоздание.
Злые люди Бронич, Сушкин и Люся втроем приплясывали у гостевого дивана, на котором в расслабленной позе завсегдатая стрип-бара раскинулся ушлый юноша Коля Махов из администрации города Тихошевска.
— Слава, слава Айболиту, слава добрым докторам! — по-своему отыграла я подачу бухгалтерши, мгновенно придумав объяснение своему тысяча первому опозданию. — Извините, я в больнице была, сдавала анализы по подозрению на свиной грипп.
— Я, пожалуй, в другой раз зайду! — заворочался на диване встревоженный клиент.
— Сидите, Николай Яковлевич! — Бронич уронил его обратно. — Инночка так шутит. Правда, Инночка? Откуда у нас в коллективе может быть свиной грипп?
— Ох, чуяла мое сердце, не надо было нам делать ту рекламу для Узелковского мясокомбината! — весьма зловеще молвил с порога монтажной Андрюха Сушкин.
Я ему кивнула, он мне подмигнул. Мы с видео-инженером поняли друг друга без слов. Эндрю, как и мне, очень хотелось, чтобы Коля Махов поскорее от нас убежал и подольше не возвращался. Сюжет об инаугурации нового мэра Тихошевска, оплаченный из городской казны авансом, клиент хотел видеть уже сегодня, а мы с Андреасом еще даже не брались за его монтаж. То у нас другие дела были (преимущественно личные), то просто не возникало непреодолимого желания работать.
К сожалению, Андрюхина перспективная реплика про мясокомбинат пропала втуне: Бронич злокозненно заглушил ее звоном стекла.
— Ну, за здоровье! — сказал он Махову, подавая ему рюмку с эксклюзивным коньяком, которым никогда не угощает штатных сотрудников.
Я на всякий случай многозначительно чихнула, но этот жалкий отголосок волнующей темы свиного гриппа клиента уже не впечатлил. Едва пригубив коньяк двадцатилетней выдержки, Николай почувствовал себя вполне защищенным от любой заразы.
А Бронич потер ладошки и спросил меня с предупредительной улыбкой:
— Ну, Инночка! И что же мы можем показать клиенту?
— Может, стриптиз? — без особой надежды предложила я, в поисках поддержки вновь оглянувшись на Сушкина. — Можем женский, можем мужской!
— Снова шутишь, молодец! — похвалил меня шеф, улыбаясь еще шире, но как-то не по-доброму. — А по сути заказа?
— По сути заказа можем показать клиенту сценарный план в приблизительной раскадровке, — сказала я, включая свой компьютер. — Если, конечно, клиенту это будет интересно.
Желательного нам с Андреем
