И солнце взойдет (СИ) - О'
— Вот-вот. Они уже на подъезде.
— Как долго?
Абстрактный вопрос должен был объять целый сонм уточнений поменьше: как долго едут, как долго лежал, как долго останавливали кровотечение… Кэт это поняла и приступила к короткому докладу.
— Знаю только, что его чудом нашли около Пти-Ривьера. Дорога там поднимается резко в гору, а потом идет под уклоном вниз между скал, и, видимо, занесло. Едут уже больше часа по такому-то снегопаду.
— Долго… слишком.
— Ха. Счастье, что этот чудак вообще решил ехать вдоль берега, а не срезать путь через полуостров. В наших лесах его отыскали бы только ближе к весне. — Кэтти покачала головой, а потом неожиданно пробормотала. — Черт! Бюже сказал, к нам направили еще одного хирурга. Парень, лучше бы ты появился прямо сейчас!
— Какой хирург? Я ничего не знала. — От удивления Рене даже замедлила бег.
— Вроде договорились только на прошлой неделе. Какой-то Пэнгтан… или Фрэнктан? Черт их разберет этих англо-канадцев!
Рене лишь саркастично хмыкнула, когда за спиной хлопнула дверь на лестничную клетку, и они заспешили вниз по ступеням. Новый хирург? Господи! Да какой дурак согласится…
Спускались молча. Говорить ни одной не хотелось, да и нечего было сейчас обсуждать. Решать, что именно делать, придется прямо в приемном покое, исходя из того, насколько все плохо. А в том, что дело полнейшее дерьмо, Рене отчего-то не сомневалась. Только когда впереди замаячил знакомый до тошноты зеленый коридор, а внутренности сжало от напряжения, она остановилась и посмотрела на Кэт.
— Разворачивай операционную и готовь… — Рене на мгновение задумалась, но медсестра продолжила за нее.
— Все? — спросила она с нервной улыбкой, и оставалось лишь кивнуть — все. Готовиться надо и вправду к любому кошмару.
— По пути разбуди лабораторию, — сказала напоследок Рене и бросилась в сторону мигавшей вдалеке лампы. Господи, как же она ее ненавидела! И тут же со всех сторон ожили глухие динамики:
— Доктор Роше. Код синий. Первый этаж. Отделение неотложной помощи. Доктор Роше. Код синий…
— Да знаю я! Знаю! Глупый ты робот, — пробормотала Рене.
Желтые «вишенки» — единственное напоминание о прошлой жизни — торопливо стучали подошвами по старой кафельной плитке. Позади осталась первая дверь, затем вторая, но, когда вдалеке уже показалась та самая, Рене мимоходом заметила на полу что-то белое. Тело инстинктивно дернулось в сторону, в голове вспыхнуло воспоминание о поземке из сна, а взгляд испуганно скользнул по старым стенам, но… Иллюзия рассыпалась так же мгновенно, как появилась. Только блик. Ничего страшного, верно? И все же внутренности будто насадило на крючок напряжения, и Рене тихо охнула. Господи! Да что с ней, черт побери, происходит? Однако искать ответы было поздно. Рене ввалилась в небольшое помещение скорой в тот же момент, когда на другом конце громыхнули тяжелые двери, впустив внутрь снежные вихри. От холодных порывов дыхание на мгновение перехватило, а в следующий момент все внимание оказалось прикованным к группе людей, что неслась прямиком на не ожидавшую этого Рене.
Определить, как выглядел только что доставленный пациент, было практически невозможно. Уж точно не в той суете, что царила вокруг стандартной больничной каталки, на которую его успели взгромоздить парамедики. Но Рене видела темные, слипшиеся от талого снега пряди волос, кусочек бледного лба и торчавшую изо рта трубку. Чистая, стерильная ткань, на которой лежал, очевидно, мужчина, быстро пропитывалась розовым, и это лишь отдаленно напоминало нормальную кровь. Из-под затянутой в грязный черный свитер спины торчали пластины для жесткой фиксации, и почему-то только один рукав оказался закатан до локтя. Именно оттуда тянулись капельницы и провода нескольких датчиков, ибо дальше все вообще было скрыто лангетами и шнурами креплений. Над самим же телом нависал уставший, перепуганный парамедик, который без устали сжимал кислородный мешок.
Все это Рене увидела за какие-то доли секунды. Тренированный мозг выхватил сотню разных деталей, прежде чем выдал проигнорированное в спешке предупреждение. Что-то было не так. То ли слишком знакомо, то ли наоборот — неизвестно. Думать над этим сейчас было некогда, а потому Рене резко выдохнула и выдернула из ближайшей коробки перчатки. Итак, дело и правда дерьмо. И потому, заткнув поглубже неуместную панику, она ступила вперед и оказалась рядом с каталкой. А дальше…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Говорят, в момент смерти перед глазами проносится целая жизнь. Картинки из прошлого сменяются подобно камешкам в калейдоскопе, мозг вспоминает звуки и запахи, лица, смех близких. Он забывает обиды и разногласия, пока отчаянно борется с неизбежностью окончания существования, вычеркивает напрочь любую злость и подменяет реальность иллюзией, в которой так приятно остаться. И Рене, что застыла не в силах даже вздохнуть, вдруг поняла — она умерла. Истекла кровью где-то на заснеженной трассе, до хрипоты искричалась от боли и примерзла обрывками тканей к холодным камням. Все. Это конец.
«Если однажды на стол перед тобой попадёт дорогой для тебя человек…»
… Воздух рывком ворвался в горящие легкие, словно кто-то извне сжал её личный кислородный мешок, и Рене очнулась. Она не знала, почему все же не заорала. Как так вышло, что испуганный визг не сотряс двери и не выбил стекла в заснеженных окнах. Наверное, мозг попросту оказался не в силах поверить. Рене смотрела, но не понимала, кто перед ней. Вылавливала каждую знакомую до дрожи деталь и не позволяла себе даже мгновения осознания. Потому что этого не должно было случиться! История не дает шансов уже ошибившимся, не повторяется настолько дотошно и уж точно не готовит к такому во снах! Она не рисует в порванных тканях знакомо торчащие голые кости, не льет на пол кровь, не звучит в ушах страшным писком аппаратуры. А значит, это чья-то дурацкая шутка. Розыгрыш! ЛОЖЬ! Чудовищная. Очень болезненная. И Рене подняла было голову, желая спросить, отчего с ней поступили настолько жестоко, но… Никто ей не улыбнулся. Только собственный дрожащий рот растянулся в кривой гримасе, пока взгляд умолял сказать, что это неправда.
«Я хочу, чтобы ты сдох!»
— … алкоголь, наркотики — чисто. Ни следа. Доктор Роше? Вы меня слышите?
«Если однажды на стол перед тобой попадёт дорогой для тебя человек…»
Нет. Рене облизала пересохшие губы и вновь опустила взгляд на перепачканное кровью и грязью лицо. А он похудел. Так сильно осунулся… Руки невольно дернулись к неестественно острым скулам, но Рене остановила себя. Бившийся в панике разум никак не мог включиться в работу и подмечал совершенно ненужные вещи. Отрицательный тест на наркотики? Но… Они уверены? Кажется, да. Кто-то только что говорил о чем-то похожем. Черт! Ей бы слушать, что кричал парамедик! Но она лишь смотрела на тень от длинных ресниц и считала бледные родинки. Неужели он справился сам? Её совсем не герой…
«Я хочу, чтобы ты сдох!»
Господи, уж лучше бы сдохла она! Возможно, лет десять назад в том холодном подвале. Тогда ничего этого не было бы: ни встреч, ни проведенных вместе ночей, ни заснеженной трассы. Рене знала, почему он оказался в этой дыре. Не имела на то ни одного доказательства, но все равно не сомневалась. Сегодня ведь Рождество. Надо же! Прошел целый год, а Рене и не заметила.
— … открытый перелом обеих ступней и диафиза левой большеберцовой… Задеты основные связки, сухожилия…
Если честно, Рене не разбирала ни слова из того, что кричали ей наперебой парамедики. Она банально не слушала. Да и был ли в том смысл? Рене и без того знала список травм наизусть. Сама же писала их в эпикризе для слушаний по делу Рэмтони, полгода смотрела на это во снах и вот теперь… Воспоминания окончательно вогнали в ступор, однако затем что-то или кто-то настойчиво потянул вперед, и ничего не оставалось, как машинально двинуться следом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})«Если однажды на стол перед тобой попадёт дорогой для тебя человек…»
