Инсинуации - Варвара Оськина
На самом деле, ей не нужно было это кольцо или статус. Их с Джеральдом связывало нечто такое, что было намного глубже и куда интимнее, нежели просто бумага с печатью. Внутри Элис билось сердце, собранное, взращённое и оберегаемое его руками, тогда как она сама день за днём нежно и осторожно снимала швы с его собственного. Так что Элис плевала на стереотипы и предрассудки, счастливая уже от того, что каждый день засыпала и открывала глаза рядом с самым удивительным человеком.
Одним из самых ярких воспоминаний Элис о жизни в солнечной Калифорнии, оказался день, когда она положила перед Джеральдом ключи от его любимой машины. На это у неё ушли все силы и едва восстановившиеся нервы, но оно того стоило. И пусть пришлось долго уговаривать Курта, чтобы тот пригнал оставленного в Бостоне монстра. Всё решилось, когда Эл подключила Генриетту. Спустя месяц тайных звонков и переписок, золотые кубики брелока тяжело стукнули по столу, и Джеральд застыл. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он поднял голову, и обращённый на Элис взгляд сказал больше, чем тысяча слов. Она обожала этого мужчину, и это было взаимно.
А так их жизнь походила на сотни других. Порой им не хватало денег. Без раздумий продав бостонскую квартиру и разом порвав с Пентагоном, Джеральд ни капли не сожалел о сделанном, но иногда приходилось трудно. Не считая самой операции, лекарства, осмотры и реабилитация пять долгих лет огромной чёрной дырой сжирали весь их доход. И Элис не знала, смеяться, а может быть, плакать, когда Джеральд покупал самые невероятные подарки, привычно не подумав о стоимости. Он совершенно не умел экономить, и было не трудно понять, почему. Его жизнь складывалась таким образом, что сначала не было ничего, а потом всего стало слишком уж много, не оставив ни единого шанса для бережливости. Он стремился окружить Элис вещественными доказательствами своей любви пока не в силах понять, что для счастья нужен только он сам. Здесь и сейчас, через год и сто лет, уставший или восторженно-вдохновлённый новой идеей, снова споткнувшийся о триггер и до дрожи в руках наслаждающийся ею в постели. И она почти самоубийственно отдавала ему всю себя, верила себе и ему, любила в самые тяжёлые минуты, когда понятия не имела, чем им платить по счетам. А пережив с ним два рецидива неожиданно воскресших воспоминаний, Элис наконец поняла, почему Риверс выбрал её. С ней до такой степени не работало его притворство и личины, что он перестал обманывать сам себя. Элис стала миром, который день за днём спасал Джеральда от катастрофы.
Проведённые в Калифорнии годы навсегда остались в их памяти бесконечной чередой маленьких, но таких важных событий. Элис старательно складывала в шкатулку воспоминаний тысячу мелочей. Например, попытки приготовить горячий шоколад, когда в два часа ночи под хохот и слащавые песенки Кэтти Перри они отмывали ставшую крапчатой кухню. А ещё безумные гонки по всему побережью, и потуги белого Корги угнаться за чёрным гордым красавцем. Как истинный джентльмен Джеральд шёл на уступки, не разгоняя в полную мощь лёгких железного Мерседеса, но тут же проигрывал, стоило им свернуть на узкие улочки Маунтин-Вью. Им было весело, им было грустно, им было легко и было тревожно. У них была жизнь, которой они наслаждались с отдачей дорвавшихся до счастья людей.
Однако время шло, и с каждым днём становилось понятнее, как угнетал Риверса монотонный темп Эймса. Не спасал даже объём задач, из-за которых Джеральд едва наскребал несколько часов сна. Элис видела, насколько не хватало его натуре цейтнота и неразрешимых головоломок, эйфории от предстоящей отгадки и адреналинового поиска идеального решения. Джеральд был закован в строгие рамки шаблонного кодирования и, несмотря на все старания, медленно выгорал. Какое-то время спасал Стэнфорд. Вернувшись на работу, Элис настояла, чтобы её гениальный профессор вернулся к преподаванию. Но когда через пять лет контракт с NASA закончился, она положила перед мужем билеты и заявила, что двери космического агентства для них отныне закрыты.
Они перебрались в Вашингтон, округ Колумбия, где Джеральд на удивление легко вернулся в Пентагон. Ну а Элис устроилась в небольшую компанию, что занималась разработками в области биоинженерии, и через несколько лет уже стояла на сцене и держала вместе с коллегами награду за выдающиеся применения науки. Они были по-настоящему счастливы, и Джеральд гордился, безумно гордился женой.
Сам он работал по-прежнему много. Иногда сутками просиживал в своём кабинете, где творил, полностью игнорируя жизнь. В такие дни Элис старалась ему не мешать. Она оставляла на его столе завтрак, а вечером убирала пустую посуду и возвращалась с ужином на двоих. Джеральд рассказывал о новом проекте, она – об очередном эксперименте и новостях. У них не было друг от друга секретов. И хоть Элис так и не научилась готовить, но со свойственным ей упрямством не оставляла попыток. Для своего мужа она сделала бы что угодно. А он? Глупый вопрос. Ради неё вот уже много лет Джеральд молча двигал земную твердь.
Элис с надеждой смотрела, как постепенно Риверс пускал её в свою жизнь; как тяжело, но неотвратимо позволял перейти ту грань внутренней безопасности, которую однажды так жестоко сломали. Он обустраивал их первый собственный дом и становился мягче, спокойнее. Однако вместе с миром и бытом пришли и проблемы.
Освободившись от постоянного напряжения, Джеральд неожиданно для обоих рухнул в пучину кошмаров. Воспоминания ломились с наглостью и беспринципностью солдафона. Они просачивались подобно дыму в самые узкие щели, и их смрад был повсюду. Иногда Эл казалось, что спасения нет. Но она продолжала верить в своего мужа даже тогда, когда он сам опускал руки, не в силах справиться с памятью. В такие минуты он уезжал прочь или углублялся в работу, не позволяя себе приближаться к обеспокоенной Эл. Но день за днём, из одной страшной ночи в другую она помогала ему проходить через все вспышки отчаяния и агрессии. И когда им начало было казаться, что всё налаживается, произошлоэто.
Был вечер пятницы, когда Джеральд вернулся после изнуряющего перелёта из Ирака, куда его в очередной раз привели дела Министерства Обороны. Элис с грустным смешком думала, что в Багдаде ещё не скоро станет спокойно. Но такие командировки давно стали рутиной, и она привыкла к дикому графику и своей постоянной тревоге. Однако сегодня что-то незаметно изменилось. Ещё с порога она ощутила исходившее напряжение,
