Медленный фокстрот - Александра Морозова
Когда мы танцевали джайв, я действительно хотела смеяться от охватившего восторга. Не знаю, насколько натянутыми были улыбки других пар, но я точно слышала настоящий Данин смех. Он обожал этот танец. Джайв и танго. В танго у Дани получались очень красивые, контрастные движения, особенно резкие, жгучие – это завораживало каждого, даже меня.
После джайва – завершающего танца, – пока мы ждали результатов, я то и дело ходила взад-вперед недалеко от паркета, негромко переговариваясь со Слонихой. Даня снова играл в свой телефон. Он предусмотрительно выключил звук, но я все равно разозлилась, видя его совершенно спокойное и даже скучающее лицо.
– Ты нормальный вообще? – спросила я, щелкнув у него перед носом пальцами.
Даня вздохнул, убрал телефон.
– Хочешь сказать, для тебя до сих пор интрига, кто стал победителем? – спросил он.
Я опешила.
– Ты самоуверенный олень, – бросила я и отвернулась.
Даня усмехнулся.
– Мне сегодня такой сон снился, – сказал он серьезно. – Большой белый конь скачет по полю. Грива у него так красиво развевается на ветру. И всадник на нем в шлеме и сапогах до колен. С кнутом. А конь в яблоках – в прямом смысле, на шее у него болтаются, на хвосте… И вот, значит, бежит этот конь по полю, а на поле ямы огромные. Всадник орет, конь эти ямы перепрыгивает. Яблоки в разные стороны летят. И тут вдруг дождь начинается. И конь такой мокрый становится, грива ему на морду липнет, ноги по уши в грязи. А впереди ворота золотые в солнечных лучах блестят, – Даня широко махнул руками, входя в раж. – И конь со всего разбега в ворота эти влетает. Пыль за ним поднимается. А всадник вскакивает, к седлу ближе наклоняется. А на спине у него номер. И номер тот – тринадцать.
Несколько секунд Даня, я и оцепеневшая Слониха тянули тревожную паузу. Но я сорвалась и захохотала, наверное, на весь Дворец спорта.
– Литвинов! – крикнула Слониха и выругалась.
Даня и сам засмеялся, а мне снова стало спокойно. Я подошла ближе, уткнулась лицом ему в грудь.
– Неужели у нас будет золото?
– Ну, если ты веришь в вещие сны…
И тут пары вновь пригласили на паркет для оглашения результатов.
Глава 11
Наши дни
Даня
Лайма спросила, какие у меня планы, и предложила еще немного погостить у них, поэтому мы снова поехали к ней домой.
Сказать честно, мне меньше всего хотелось сидеть одному в номере отеля или гулять по городу – опять же одному. Да и с Лаймой не хотелось расставаться так просто. Столько не виделись, и непонятно, когда в следующий раз…
В гостиной на елке все так же горела гирлянда. Мы пили кофе, ели имбирное печенье, болтали, но я то и дело засматривался на это елочное мерцание.
Лайме пришло сообщение, она взглянула на телефон и простонала:
– Вот блин!
– Что такое?
– Хотела поздравить своих ребят, – она что-то сосредоточенно вбивала на телефоне и одновременно пила кофе. – Попросила знакомого мне подыграть, чтобы не просто подарки раздать, а устроить небольшое шоу, все же дети… А он мне скинул фотку из травмпункта – умудрился сломать ногу.
– Ого! – я тоже глотнул кофе. – А что там надо делать? Может, я смогу помочь?
Лайма задумчиво приподняла одну бровь. Я всегда обожал это выражение на ее лице: она сжимала и вытягивала губы, играла бровями, округляла глаза, и все это – совершенно непроизвольно.
– А разве Аня не сегодня приезжает? – спросила она.
– Сегодня, но вечером. Тебе во сколько надо?
– В шесть.
– Успею.
Поезд Ани прибывал в семь. Если мы управимся за полчаса, то я успею еще и замерзнуть на платформе.
– Точно? – недоверчиво посмотрела на меня Лайма.
– Да, конечно! Говори, что надо делать.
Она снова задумалась.
– Наверное, придется тебя гримировать под Деда Мороза, – сказала она. – Иначе ребята сразу узнают и будут думать только о том, как бы с тобой сфотографироваться.
– Мне не жалко, пусть фоткаются. Я даже голову помою ради такого случая.
Лайма улыбнулась, не давая себе засмеяться.
– Это вы сколько угодно, но потом. Сначала я хотела, чтобы они выполняли всякие задания и за это получали подарки.
– Типа читали стихи Деду Морозу?
– Да. Только не стихи. Каждая пара должна будет исполнить какой-нибудь танец, но с определенным условием. Например, станцевать ча-ча-ча привязанными друг к другу за руки. Или вальс, но под музыку для танго.
– Ну ты и извращенка, – хмыкнул я. – Но идея мне нравится. Я в деле.
Лайма блеснула своими медовыми глазами.
– Спасибо, Дань. Очень выручишь.
– Ерунда, – отмахнулся я. – Мне все равно нечем заняться.
– Тогда я позвоню в ДК и все-таки попрошу на вечер костюм Деда Мороза с бородой.
– Валяй, – отозвался я, допивая кофе. – А что ты им собралась дарить за такие зверства?
– То, что каждый из них хотел. Неделю назад они написали записки с желаниями. Некоторые, правда, совсем дикие. Например, Стас хочет игрушечное оружие. – Лайма закатила глаза к потолку. – Я сначала думала, что он обойдется рогаткой, но потом мне стало страшно за всех голубей, кошек и тихоходных жителей в его районе, и я купила билеты в тир.
– Стас мне нравится все больше и больше.
Теперь уже Лайма засмеялась, а я наконец-то успокоился, увидев, что все еще могу ее рассмешить.
– Если честно, – сказала она, – все мальчики какие-то… несколько лощеные, такие маленькие интеллигентики, а он напоминает мне тебя в детстве.
Внезапно улыбка сошла с ее лица. Лайма опустила голову, спрятавшись за своей большой кружкой. Зато глупо, как идиот, и даже не прячась, заулыбался я.
– И чем же мы с ним похожи? – спросил я.
– Он тоже ничего не боится, – ответила Лайма и подняла глаза. – Лезет куда хочет и делает все, что душе угодно. Но искренне любит танцы.
– Значит, его ждет большое будущее.
– Кстати, о прошлом, без которого не бывает большого будущего, – сказала Лайма. – Ты уже был у Слонихи?
Слониха – наш последний тренер. Мы с Лаймой сменили нескольких педагогов, чтобы добраться до чемпионата России. Слониха пришла в спортшколу за три года до нашей победы и оказалась самой адекватной из всех тренеров.
Прозвище ее пошло не от размеров фигуры или похожей внешности – она была худенькой и очень даже миловидной (когда не ругалась на нас), – а всего лишь от фамилии Слонова.
Поначалу она прямо-таки рвала и метала, если слышала свою кличку в
