С любовью, сволочь (СИ) - Татьяна Рябинина
— Вот! — Коротан поднял указательный палец. — Бошки красят, серьги носят, а к ЕГЭ не готовятся. И это физмат-класс!
Я башку не красила, серьги не носила, но к ЕГЭ… да, не готовилась. Потому что физику сдавать не собиралась, а тройка в аттестат не пугала. Кроме обязательных русского и математики, выбрала биологию и химию, с ними у меня все было вполне пристойно.
На алгебру Мирский заявился как ни в чем ни бывало.
— Тебя же Коротан выгнал, — испугалась Криська.
— И что? — хмыкнул он, покосившись на меня. — С физики же выгнал, не с алгебры. И вообще все уже решено.
— Как это ты умудрился? — влезла Лидка.
— Валитра ему объяснила, что в школьном уставе нет запрета на украшения и окраску волос. А вот намекать на нетрадиционную ориентацию не очень педагогично.
— Так ты к Валитре пошел?
— Нет. То есть да, но не сам. На Евгешу напоролся. Она к Валитре потащила. А тут звонок. И Коротан прибежал на меня жалиться. Она ему и сказала.
— Любит тебя Евгеша, — заметила Криська.
— А он ее не любит, — заржал Кеший. — Потому что нетрадиционной ориентации.
Мирский повернулся было к нему, но тут вошла Евгеша, и продолжения не последовало.
Сева
— Шо, опять? — спросила Женька с мультяшный интонацией, увидев меня на подоконнике. — Бог ты мой, что это? Какого черта?
Вечером я пришел, когда она уже легла, а утром улетела к нулевому уроку и меня не увидела.
— Ты о чем? — я включил дурака.
— Всеволод!
— Это прическа. Монная. Ну, может, с гелем переборщил немного. Не рассчитал. А Коротану не понравилось. Он сказал, что я пидор. То есть гей.
— Так и сказал⁈
Я знал, что физика Женька терпеть не может, поэтому заложил его без малейшего колебания. И, похоже, ее конкретно бомбануло.
— Ну да, примерно так. Не дословно, но близко. Сказал, что только геи красят волосы и носят серьги.
— Серьги⁈ У тебя еще и серьга?
— А где написано, что нельзя носить серьги и красить волосы?
— Блин, Севка!
— Ну что, Жень?
Она вздохнула тяжело и закатила глаза к потолку. Хотя я видел, что больше всего ей хочется заржать. Но это было бы непедагогично, поэтому крепилась изо всех сил.
— Выпер и сказал, чтобы без родителей не появлялся в школе. Я сказал, что родители далеко. Он начал докапываться, с кем я живу. Я сказал, что с сестрой. Он сестру потребовал. Но я сказал, что сестра точно не придет. Или что, надо было сказать, что сестра в соседнем кабинете?
— Дебил малолетний! — прошипела Женька. — Пошли!
— Куда? — испугался я.
— К директору.
Она сделала полицейский разворот и понеслась к лестнице. Мне осталось только пожать плечами и последовать за ней. И надеяться, что она в очередной раз меня вытащит. Я готов был за это даже полы дома помыть.
К директорскому кабинету мы подошли одновременно со звонком.
— Это что? — брезгливо выпятила губу Валитра, разглядывая меня.
Стараясь быть предельно корректным, я изложил ситуацию. Разумеется, опустив свой последний пассаж про каблуки. Все выглядело так, что Коротан выставил меня за прическу и серьгу. Наверно, мне должно было быть стыдно — но нет, не было. Ни капли. Если бы он не погнал про геев, то и я не стал бы кусать его за жопу.
— Прямо так и сказал — что только геи красят волосы? — уточнила Валитра, сдвинув брови.
— Так и сказал, — тут я против правды не погрешил, все слышали.
Они с Женькой многозначительно переглянулись. Похоже, тут было что-то такое… чего я не знал. И, кажется, сегодня пивная рука выпала не мне.
— Иди, Всеволод, — Валитра дернула подбородком в сторону выхода. — Придешь домой — помой голову, а то ты на бешеного ежа похож. И футболку найди поскромнее.
— Спасибо, Валерия Ильинична. Найду. Помою.
Сделав постную мину, я пошел к двери, но она распахнулась, чуть не убив меня.
— А с какой стати вы вламываетесь в мой кабинет как к себе домой, Андрей Ильич? — Валитру аж перекосило от возмущения.
— Я стучал. А, он уже здесь, — окрысился Коротан. — Простите, Валерия Ильинична, но…
— Иди, Всеволод! — поморщившись, повторила Валитра. — И дверь закрой.
Дверь я, конечно, закрыл, но, поскольку секретарши за столом не было, прилип ухом. И с удовольствием послушал, как директриса устроила Коротану выволочку за «недопустимое обращение с учениками».
— Вас уже неоднократно предупреждали, Андрей Ильич, — вопила она так, что дверь вибрировала мне в ухо. — Я молчу о том, что в школьном уставе не прописан запрет на украшения и модные прически. Конечно, если они слишком вызывающие, мы просим привести себя в порядок, но уж точно не в такой форме. Вы снова позволили себе намеки на сексуальную ориентацию, хотя я вас предупреждала. Знаете, ваша навязчивая фиксация на этой теме наводит на определенные мысли.
Коротан пытался что-то сказать, но ему не удалось. Правда, и мне не удалось дослушать, потому что вернулась секретарша Таня и прогнала. Пришлось идти на алгебру. Лидка и Вербицкая что-то спрашивали, я что-то отвечал, а сам косился на Машку, благо был повод повернуться к последней парте.
Она еще больше похудела, щеки ввалились, под глазами легли темные круги. Настоящий синяк, уже желтый, все еще был виден на скуле. А пальцы — тонкие-тонкие, как веточки. И так вдруг стало ее жаль, аж в носу защипало. И вдруг захотелось обнять. Без всякой эротики. Просто такое… немножко тепла, что ли? Как мама когда-то обнимала, давно-давно. Когда еще не бросала меня без конца одного.
И тут же стало неловко и стыдно. Как будто оказался голым у всех на виду. И даже, наверно, готов был поблагодарить Кешего, который что-то такое ляпнул про ориентацию. Сдернул меня с этих мыслей, с этого желания. А тут и Женька вошла, начался урок.
А ухо все так же жгло. Мне туда Зинка радар вставила, что ли? Радар, настроенный на Машкин взгляд. Терпел, терпел и не выдержал, обернулся. Буркнул:
