Селянин - Altupi
— И что? Вы… говорили? Ты… к ней ходил? Что она сказала?
Егор, продвигаясь вперёд, бросил в ведро ещё с десяток клубней и вдруг повернулся. С самой озорной и лукавой улыбкой!
— Кир, ревнуешь?
— Да! — выпалил Калякин, лыбясь от облегчения, и добавил с ехидством. — Как ты угадал?
Егор рассмеялся и положил в ведро ещё несколько крупных картофелин, хотя оно и так было наполнено с горкой, встал.
— Пойдём?
— Да, сейчас, — спохватился Кирилл и мгновенно докидал в своё ведро недостающей для ровного счёта картошки. Поднялся, почистил перчатки и, взяв ведро, пошёл по пахоте к ближайшему Стоунхенджу из мешков. Он знал, что ответы будут, просто Егору надо собраться с мыслями, найти в себе силы произнести вслух то, что пряталось в глубине души — такой уж он странный, замкнутый.
Егор поставил ведро и поднял с земли свёрнутый мешок, встряхнул его, расширил горловину.
— Лариска звонила мне, — заговорил он. — Два дня назад. Сказала, что приехала, просила прийти полить грядки и клумбы.
— И ты ходил? — Кирилл приставил край ведра к горловине мешка и поднял донышко. Картошка посыпалась внутрь с глухим стуком, шелестя пластиковым материалом мешка.
Егор кивнул.
— За неделю всё посохло. Пролил хорошенько, может, отойдёт.
Кирилл спрашивал не об этом. Он взял второе ведро и тоже ссыпал. Испытывающе посмотрел на Егора.
— И всё?
Тот пожал плечами, дёрнул губами.
— Она извинилась.
— А, ну хоть на это сподобилась… Не приставала к тебе? А то ведь она может, змея… воспользоваться моим отсутствием.
Егор впервые поднял на него глаза. Завораживающие, насмешливые.
— Кир… Я не любитель женщин в возрасте. То, что было, это… от безысходности.
Калякина обдало исходившей от последних слов беспросветностью. Сердце кольнуло болью, какой незавидной была жизнь молодого парня в умирающей деревне. Сильнее сильного захотелось ему помочь, вытащить из болота, показать все прелести мира.
К ним, таща ведро, доковылял Андрей. Пришлось прекратить откровения. Кирилл взял у него ношу и пересыпал картошку в мешок.
Полосы из клубней-булыжников укорачивались, Стоунхенджи росли, но работать становилось всё труднее и труднее. Одолевали комары, второе дыхание не открывалось. Футболка Кирилла вся провоняла потом, он еле полз по грядке — когда на карачках, когда на корточках, когда становился раком. Егор отправлял его отдыхать, но и сам сбавил темп и больше не улыбался, хотя про обязанности главы семьи не забыл и умудрялся подбадривать вконец измотанного брата обещаниями купить большую пачку чипсов и дать чуть больше карманных денег. Андрей, верно, от усталости, начал разговаривать сам с собой, бубнил что-то под нос, но Кириллу в какой-то миг послышался другой голос. Он выпрямился и прислушался. Точно — кто-то на улице выкрикивал имя Егора. Рахманов обратил внимание на поведение друга.
— Слышишь? — спросил у него Кирилл и показал в сторону дома.
Егор замер, напряг слух. Но голос — мужской и смутно знакомый — уже раздавался совсем близко.
— Егор! Егор! Рахманов!
Из сада, поднимая ветви яблонь, вышел старший лейтенант Басов! Остановился на краю капустной делянки, шаря взглядом по пространству огорода. По скоплению мешков, по недобранным шести рядкам картофеля и, наконец, по удивлённо притихшим трудящимся. На нём не было кителя и фуражки, только голубая рубашка и тёмно-синий галстук. Ну и брюки с лампасами, конечно. Чёрные туфли. Под мышкой — папка из кожзама.
— А, Егор Михайлович, вот вы где! — перейдя на официоз, обрадовался участковый, имени-отчества которого Кирилл уж не помнил. — И гость ваш здесь! Хорошо-хорошо!
— Сейчас подойду! — снимая перчатки, отозвался Егор. Их с полицейским разделяло метров тридцать, приходилось говорить громко, почти кричать.
— Не надо! Вы мне не нужны! Я с Кириллом Александровичем хочу пообщаться. Идите-ка сюда!
Калякин с Егором обменялись тревожными взглядами. Оба не понимали, к чему новый визит участкового, да ещё в выходной день. Когда же их оставят в покое?
— Может, опять Лариска настучала? — тихо выдал версию Кирилл и, сплюнув, пошагал к представителю, блять, власти. Незапланированная передышка ничуть не радовала его, лучше бы, блять, картошку скорее дособрали да хавать пошли, бутерброды давно переварились, желудок скоро к позвоночнику прирастёт.
Басов смотрел на него свысока. Барабанил пальцами по бедру — нервничал или куда-то спешил. Но заговаривать раньше, чем сомнительный элемент подойдёт на расстояние вытянутой руки, не собирался.
— Ну, что надо? — тогда спросил Кирилл. Обошёл последний не крепкий ещё кочан и встал перед старлеем. — Я опять кого-то запугал?
Отвечать участковый тоже не спешил. То ли это был приём психологического давления, предназначенный довести поднадзорного до паники, то ли визит являлся пустышкой, и поэтому сказать было нечего. В любом случае Кирилл не собирался давать спуску драной полицейской ищейке. Тут он не брезговал торговать своим родством с депутатом.
— Что рот-то закрыли? Что от меня надо? Профилактика ваша долбаная, или Лариске я опять помешал? Телитесь, мне некогда! — В доказательство своих слов Кирилл обернулся к огороду, истоптанному их ногами. Рахмановы подбирали картошку, то и дело вскидывая головы в его сторону.
— Вас объявили в розыск. Нехорошо убегать из родительского дома, Кирилл Александрович, — сложив руки на груди, мнимо по-отечески упрекнул Басов, качнулся с пятки на носок. Чёрная папка, как инородный предмет, торчала у него из подмышки.
— В розыск? — охуел Кирилл, вмиг перестал гнуть пальцы. Розыск… Блять… Он и забыл про свой героический спуск. После двухчасовой утомительной поездки на такси, после тридцати соток картошки… День выдался таким долгим, что, казалось, побег из дома произошел в прошлом году. Значит, его ищут. Суки. Нет, ну а чего он ожидал, что ему простят свисающий из окна на потеху соседям канат и возвращение к ёбарю? Гадство!
— Пока только сообщили в управление, — пошёл на попятную старлей. — Ваш же отец имеет там связи, — добавил он с неприязнью. — Депутат сразу указал, где вас искать, попросил проверить…
— Проверили?! — к Кириллу снова вернулась злость. — Всё, проваливайте отчитываться! Мой отец ждать не любит!
— Вы тоже собирайтесь, Кирилл Александрович. Отвезу вас в управление, сдам с рук на руки.
— А вот фиг! Никуда я не поеду! И вы меня насильно в машину не затащите — я совершеннолетний! Катитесь отсюда!
— Да я тебе, сопляк, сейчас травы подкину и наряд
