Селянин - Altupi
— Тебе надо переодеться, — указал Егор. Он снова заговорил, следовательно, жизнь вернулась в нормальное русло.
— Я и так могу. — Кирилл поднял своё ведро, поставил его между незаконченными грядками братьев, поправил яйца и опадающий член, присел на корточки. — Тряпки потом постираем, и будут как новенькие, ничего с ними не произойдёт.
— Ты запаришься. — Егор смотрел на него сверху вниз. Заботливый. — Сегодня не жарко, но, когда поработаешь, всё равно запаришься.
— Запарюсь — разденусь, — Кирилл поднял крупную, как булыжник, картофелину и кинул в ведро, та гулко стукнула по дну. — Не откажешься ведь от стриптиза? — Он игриво поднял глаза на Егора. Рахманов улыбнулся и нагнулся, стал подбирать клубни. Андрей тоже встал на свою полоску, бойко кидал картофелины в ведро. Кирилл подбирал то с его грядки, то с Егоркиной.
— Ты действительно сбежал? — тихо спросил Егор.
— Угу. И действительно с четвёртого этажа по верёвке спускался. Всё ради тебя, Егор. Видишь, какой я молодец? Джеймс Бонд!
— Дурак… ты мог разбиться.
— Фи! Ради тебя и разбиться не жалко! Не разбился же!
— Всё равно дурак.
Их потянуло друг к другу, и, повернувшись, прямо в тех позах, что их застала нежная страсть, они стали медленно, со вкусом целоваться.
— Вы опять?! — возопил младший Рахманов. Влюблённые снова разлетелись в стороны и, пристыжённые, только усмехались и бросали друг на друга похотливые взгляды.
Двигались вперёд в умеренном темпе, где-то картошка была крупная, но её уродилось мало, а где-то много, да одна мелочь. Вёдра по совету Егора старались наполнять одновременно, тогда шли за мешком и пересыпали: один держал, второй переворачивал ведро. Собирать картошку оказалось совсем нетрудно — подбирай да кидай в ведро. Кирилл теперь брал отдельную грядку, дурачился, распускал хвост перед Егором, на радостях про усталость и лень забыл. Только неминуемо выдохся раньше всех. Пот катился градом, пропылившуюся футболку было хоть выжимай, от подмышек завоняло. Позвоночник и ноги ныли от постоянной скрюченности. Пораненные ладони временами горели. Да, это вам не виски с колой глушить ночи напролёт. Однако Кирилл не роптал — сам напросился здесь жить и помогать, сам выпрыгивал утром из штанов, чтобы попасть на сбор урожая, мог бы ведь под благовидным предлогом дома отлежаться.
Когда в общей сложности были убраны три пятых огорода, Егор объявил перекур. Он сам устал и измотался, как мышь, а ведь проснулся, наверно, чуть свет, корову доил, тракториста встречал и все остальные дела ворочал. Только в город молоко не возил, сделал выходной.
Они втроём вышли к левой меже, к создававшей тень кукурузе и, перевернув вёдра, сели на них. Несколько минут просто молчали, утомлённые тяжёлой работой и солнцем, отходили. Над некрепкими початками кружили чёрные мелкие мошки, но к людям не лезли.
— Андрюш, сбегай домой, посмотри маму и воды принеси, — попросил Егор. — И бутербродов захвати.
— А мне трико принеси и шлёпанцы, — добавил Кирилл.
— Блин, что за дедовщина? — взбрыкнул пацан, надул губы. — Раскомандовались!
— Пожалуйста, Андрей, — вежливо надавил старший Рахманов.
— Пожалуйста, — повторил за ним волшебное слово Кирилл.
— Ну ладно, ладно… воркуйте, — Андрей встал с ведра, отряхнул спортивки на заднице пыльными же перчатками, спохватился, снял их и бросил на кукурузный лист, а потом наконец убежал и скрылся за яблоневыми ветками. Жажда и лёгкий голод действительно мучили, так что просьба Егора была обоснованной.
Они посидели ещё немного молча, глядя в синее с комками ярко-белых облаков небо. Солнце стояло ещё высоко, времени было часа три-четыре, до темноты вполне возможно управиться с уборкой картошки. Только Кирилл с честным содроганием думал ещё о полдне работы. Пока ползал на корячках по огороду, руки-ноги ныли, а сейчас на отдыхе стало совсем невмоготу. Докладывать об этом он, конечно, не собирался. Выдержит как-нибудь. Ведь, может, и Егор точно так же устал и содрогается, просто не подаёт виду.
— Тебя не отпускали? — вдруг спросил Рахманов. Он только что поднял сухой ком земли и теперь крошил его. Серые хлопья падали на его грязные ступни, покрывая их неровным слоем, скатывались обратно на притоптанную почву.
— Да вообще козлы, — поморщился, стягивая колючие жаркие перчатки, Кирилл. — Заебали.
Егор немного помолчал и продолжил:
— Может, тебе не следовало приезжать?
— Как — не следовало? — практически вспылил Кирилл, впиваясь в чёрные глаза взглядом. — Ты не рад?
— Рад. Но ссора с родителями не лучший выход.
— Ну а что мне делать? — также с вызовом воскликнул Калякин и, глядя в спокойное лицо, быстро остыл, поднял прутик, зачертил узоры между расставленных ног. — Хуй с ними, переживут. Если бы они меня поняли, я бы не ссорился и не полез в окно. Только меня никогда не поймут, кругом одни гомофобы.
Кирилл рассчитывал, что Егор улыбнётся и напомнит ему о недавнем прошлом, но он не улыбнулся и не раскрыл рта.
— Вот ты… — произнёс Кирилл, пытаясь высказать сложную мысль. — Ты сам себе хозяин, а я? За меня всё мать с отцом решают. Значит, кто я?.. По их мнению, я ещё не взрослый. Ребёнка нашли… Ну да, я разгильдяй был, тунеядец, хуила клубный. Ладно, в те времена они могли меня воспитывать, из болота вытаскивать — да, я вёл себя аморально. Но сейчас? Я же изменился. Набрасываться на меня только потому, что я люблю тебя, а не тёлку! На хуй мне надо, чтобы за меня решали! Тебе двадцать лет, мне тоже двадцать лет… Я хочу сказать, что я в силах думать своей головой и решать, как мне жить. Без мамочек и папочек. Я не маменькин сыночек!
Вот здесь Рахманов улыбнулся.
— А я бы хотел побыть маменькиным сыночком.
Кирилл, несмотря на только что пылко произнесённый монолог, посмотрел на него очень серьёзно. Что-то опять щёлкнуло в его голове. Видимо, отключился режим эгоизма. Он вспомнил, что Егор хоть и самостоятельный и взрослый парень, но такой не по своей воле, а по злому умыслу судьбы. И Егору, конечно, хотелось бы жить беззаботно, не кутить по клубам и вечеринкам, а учиться, влюбляться, знать, что всё с его близкими хорошо, и они обеспечивают ему надёжный тыл — он ведь молод. Его возраст создан для веселья, реализации мечтаний, безудержной любви, чумового секса, а он застрял в глуши без будущего
