Селянин - Altupi
Как же Кирилл хотел его скорее увидеть и разрешить этот зудящий клубок страхов и сомнений! Он расскажет всю правду, почему не приехал раньше — Егор не должен чувствовать себя ущербным, никчёмным, считая, что его снова предали. Наоборот, пусть знает, на какие подвиги ради него способно его бывшее городское быдло, позор их поколения. Пусть мысль о совершаемых ради него безумствах немного согреет его покалеченную душу.
Завидев вдали до мурашек знакомые деревья и крыши, Кирилл ещё больше пришёл в нетерпение, заёрзал, даже ноготь на указательном пальце стал грызть, но, заметив это, вытащил палец изо рта. Таксист с любопытством покосился на него, но вопросов больше не задавал, катил себе да катил, объезжая ямы.
Когда въехали в село, Кирилл стал чуть ли не выпрыгивать из машины и был готов бежать вперёд неё, не в состоянии ждать, пока водитель проползёт по неровной щебёнке. Это была мука, в груди пылало невыносимое томление, масло в огонь подливала неуверенность в тёплом приёме. Нет, прогнать его не должны, но было стыдно за собственное долгое отсутствие.
Руины церкви в кустах, заросли, хаты, изгиб дороги… «Мокко»! Кирилла поразил неприятный сюрприз — у ажурных ворот коттеджа стоял кроссовер Ларисы. Вернулась всё-таки, потаскушка?! К Егору уже подмазывалась? А Егор? Вдруг Егор её трахал, поняв, что обещавший вернуться любовник даже не позвонил с горя или психа? У Кирилла затряслись руки, он опять гневно взглянул на таксиста и спидометр.
— Где дом? — спросил таксист, тоже выражая недовольство.
— Вон там, — Калякин махнул рукой, — крайний, за вишнями.
Позабытый, позаброшенный дом Пашкиной бабки остался позади. Кирилл уже достал деньги из кармана и держал их наготове. Как только машина остановилась возле Рахмановых, сунул две сложенные купюры мужику и выпрыгнул из салона, стремглав помчался к калитке. Потревоженные куры разбегались в разные стороны из-под его ног. Всё было по-старому, по-деревенски, тихо, знакомо, только куча угля появилась на траве возле ворот.
Калитка была не заперта — Егор, как всегда, не боялся воров и непрошеных гостей. Кирилл влетел во двор и, ни секунды не колеблясь, помчался на огород. Не ностальгировал ни на дом, ни на виднеющийся из-под брезента мотоцикл, ни на выскочившую из конуры и потянувшую к нему морду Найду — всего этого не было в его голове.
Проскочив внутренний двор, он остановился под яблонями. Уже видел Рахмановых, а те не видели его. Они, согнувшись в позе раком, собирали картошку в вёдра на дальнем конце огорода, шли параллельно, задом к нему. Андрей двигался медленнее — собирал картошку и переставлял ведро одной рукой. Старший брат иногда оглядывался и что-то говорил ему. А картошки было видимо-невидимо! Она лежала на двух третях огорода неровными полосами на взрыхлённой картофелекопалкой почве, как крупная жёлтая галька на прибрежной полосе. На последней — или первой? — трети стояли наполненные белые мешки, в каких обычно продаётся сахар. Только у этих бока бугрились от совсем другого содержимого, а верхушки были завязаны в хвостик.
Кирилл пялился на маячивший вдалеке вихляющий зад Егора и не переставал улыбаться: по этому заду он скучал четыре дня! Теперь надо как-то эффектнее появиться, сделать сюрприз. Он опустил коробочку на перевернутое ведро возле бочки с водой, в которой всегда мыли руки, снял с верёвки свои хозяйственные перчатки, висевшие тут с момента окончания прополки картошки, надел. Выбрал из стоявших здесь другое ведро, менее мятое и дырявое, и пошёл на помощь. Пролез, нагибаясь, под ветвями яблонь и груш, проскочил между кочанами капусты и зашагал по огороду. Ноги по щиколотки погружались в рыхлую, не помнившую дождя землю, кроссовки… Надо было переобуться в сапоги и сменить джинсы на трико… да хер с ней, с одеждой — сердце волнительно стучало.
Незамеченным, по диагонали, Кирилл преодолел половину расстояния, но тут Андрей спалил его и, выпрямляясь, закричал:
— Кирилл! Кира! — Первым криком он сообщал брату о прибытии его парня, а вторым уже приветствовал нового друга. — Кира! Привет! Привет! — Он подпрыгивал на месте и размахивал здоровой рукой.
Егор тоже разогнулся, повернулся к Кириллу. Его лицо не засветилось от счастья и радости, лоб под банданой хмурился. Нет, это не были злость и недоверие — Егор просто разучился выставлять чувства напоказ. Он молчал, как и предполагал Калякин, и смотрел, как приближается, размахивая ведром, улыбающийся во весь рот любовник. Словно выдохнул, словно сбросил с сердца тяжкий груз.
— Привет! — крикнул Кирилл Андрею и на бегу хлопнул его по выставленной ладони, а потом доскакал до Егора и, на короткий миг зависнув, заглянув в жгучие чёрные глаза, бросив ведро, накинулся с поцелуями. Рахманов отвечал, у его губ был привкус пыли и пота.
Кирилл еле насытился. Когда оторвался, увидел, что глаза Егора во время поцелуев оставались закрытыми. Значит, и ему понравилось, значит, и он сильно переживал разлуку, значит, и он безумно рад встрече! Кирилл взял его за руку — в такой же хозяйственной перчатке с синими пупырышками, как у него.
— Егор! Я приехал! Я сбежал из дома! Прости! Меня не выпускали, а я сбежал! Представляешь? Заперли в комнате! Отобрали машину, телефон — поэтому я тебе не звонил! Я люблю тебя! Господи, как я хотел к тебе! И я из окна по канату!.. Тонкий такой канат, а ещё простыню привязал!.. А четвёртый этаж, представляешь? Я чуть не обоссался со страху!.. Но я сбежал! Сбежал к тебе! Егор!..
Кирилл задыхался от эмоций, говорил восторженно, весело, желая, чтобы и селянин проникся подвигом во имя него, оценил, похвалил. И дождался награды! Сначала Андрей восхищённо раскрыл рот, потом и бесстрастное, изнурённое лицо Егора ожило. Он сделал шаг вперёд, обхватил Кирилла обеими руками за шею и с силой прижал к себе. Не вымолвил ни слова, но действие говорило само за себя.
— Я люблю тебя. Я никогда не оставлю тебя, — проговорил стиснутый со всех сторон Кирилл и потёрся возникшим стояком о пах Егора. Ощутил и его стояк. О, как же это хорошо!
— Может, вам хватит обниматься? — бесцеремонно вмешался Андрей. — Картошку кто собирать будет? Пушкин?
Парни оторвались друг от друга, будто только что узнали о наличии свидетеля их нежностей.
— Сейчас соберём, Андрюх, не переживай, — успокоил Кирилл. — Всё
