Надежда для Бирюка (СИ) - Романова Наталия
Скверноядение для родственницы не пустой звук. Нельзя употреблять в пищу многие продукты, которые мне всегда казались совершенно обычными, те же морепродукты.
В ответ я развела руками – мол, всё понимаю, ничего поделать не могу. У нас с Митрофаном праздник, годовщина свадьбы. Сегодня мы празднуем вдвоём, требую кальмаров и прочих грехов.
Людмила ещё раз вздохнула, отошла в сторону, принялась с наигранным интересом рассматривать содержимое витрины.
Никаких сомнений в том, что она не преминет высказать брату всё, что думает о нарушении запрета, не было, как и в том, что она единственная, кто из многочисленной родни Гучковых принял меня и наш брак с Митрофаном. Не то, чтобы меня это сильно расстраивало, а Митрофана волновало.
Людмила же ограничивалась недовольным ворчанием. Время от времени пыталась наставить меня на путь истинный, но в целом – и я это знала наверняка, – была рада за брата, племянников, да и за меня с Ладой тоже. Считала, что счастье важнее.
– Значит, так богу угодно было, – отвечала она на нападки родственников. – Сами разберутся, – выносила всегда одинаковый вердикт.
Мы действительно разбирались сами, хоть и не всегда это давалось легко. Всем приходилось уступать и подстраиваться. Я не касалась религиозного воспитания Василисы, Ромы и Вовы, Митрофан не настаивал на воцерковлении меня и Лады, как и на соблюдении всех постов и традиций, принятых в их согласии.
И мы отлично справлялись. Сами не ожидали от себя, насколько хорошо у нас в итоге получалось.
Это показалось бы странным для меня в прошлом, но поженились мы через месяц после того, знакового нового года – именно столько времени по закону должно пройти между подачей заявления и росписью.
Ждать дольше Митрофан отказывался, я тоже не видела смысла, к тому же, как оказалось, требовалось уложиться между Рождественским и Великим постами.
У нас была свадьба, всё как полагается, даже белое платье у меня. Правда, символическое, такое, чтобы я могла носить его и после, но всё-таки. Небольшой банкет на базе отдыха тут же, под Кандалами. И свадебное путешествие в Калининградскую область.
На свадьбу приехала мама с новым мужем. Не могу сказать, что общение далось мне легко. Уверена, если бы не Митрофан, у нас бы не получилось построить дружеские отношения. Он, как человек с опытом потери, смог донести до меня простую истину: «живое живым». Спустя время я начала искренне радоваться за новое счастье мамы.
– Люда, завтра ждём вас, – напомнила я перед тем, как выйти из магазина, на прощание назидательно погрозив Насте пальцем.
– Придём, а как же, – кивнула Людмила с улыбкой. – Сегодня дети пусть у меня побудут, помощь нужна Василисы с Ладой, – важно добавила.
Я согласно качнула головой, мурлыкая про себя. Понятливая всё-таки Людмила Яковлевна, добрая, хоть и любит поспорить, живёт старыми традициями, зачастую нежизнеспособными.
Впрочем, насколько они на самом деле лишены смысла – вопрос дискутируемый.
Например, не строжайший, но всё-таки запрет на телефоны, телевизоры, социальные сети в итоге выливался в отсутствие клипового мышления у детей, умение сосредоточиться на поставленной задаче, усидчивости, развитом воображении.
Это я почувствовала на Ладе в первый год совместной жизни, когда ей пришлось подстраиваться под новый уклад жизни. Кирюшка же – наш совместный с Митрофаном малыш, и вовсе не имел проблем с рассеянным вниманием.
Он родился через год после свадьбы, тогда я впервые почувствовала – как это, когда ребёнок желанен мужчиной.
Ни с чем не сравнимое чувство, совершенное по силе эмоций. После опыта с дочкой – самое настоящее чудо.
Сейчас наше чудо ходило в детский сад. В свои четыре года умело читать, и уверенно шло по стопам Романа, постоянно что-то конструируя. Быть родителями двух Кулибиных сразу, оказалась та ещё задача. В ход шло всё, от непонятных железок, неизвестно откуда взявшихся во дворе, до бытовой техники, потому что только в электромясорубке, видите ли, есть нужный элемент.
Вова к когорте изобретателей-самоучек не принадлежал, он больше тянулся за отцом, интересовался строительством в силу своего понимания. Мы все начинали верить, что он станет архитектором, как и обещал.
Улица встретила крепким морозцем. Я куталась в длинный пуховик, на ходу натянула варежки, дёрнула шарф, поспешила вдоль улицы, слушая скрип снега под ногами.
Прошло пять лет с крошечным хвостиком с тех пор, как моя жизнь перевернулась с ног на голову. Сделала кульбит, который я никак не ожидала, в итоге приведя меня к безусловному счастью в месте на планете Земля, которое раньше вообразить не смогла бы.
Со всех сторон летело приветливое:
– Здравствуй, Надь Андревна!
– Добрый день!
– Надежда Андреевна, что там у Михаила моего?
– Доброго здоровьица, Надюша, – это бывшая соседка тётя Зоя.
Она по сей день удивлялась, что Митрофан женился на мне, ещё сильнее тому, что я вышла за него – не побоялась же. А я не знала, что надо бояться, вот и не боялась.
Зато очень хотела стать счастливой со своим Бирюком – и стала.
Во дворе дома, на деревянной скамейке, сидел Митрофан, рядом топтался Кирюшка, переступая коренастыми ножками в тёплом комбинезоне. Вместе они рассматривали какую-то деталь, то ли часть мотора для лодки, то ли реактор для космолёта – я бы не слишком удивилась.
Рядом с отдельно стоящей баней Рома колол дрова – рослый для своих лет, широкоплечий, как отец, он уже нравился девочкам.
С некоторой опаской я ждала переходного возраста пасынка, считая его родным сыном, но парнишка оставался на удивление благоразумным, рассудительным – ещё бы не разбирал по болтикам всё на своём пути.
Поодаль от старшего брата вертелась Лада, декламировала стихи, готовясь к конкурсу художественного чтения. Уже который год именно она выигрывала районный смотр и отправлялась на краевой, и откуда не возвращалась без призового места.
Я знала, что настоятель в приходе не одобрял лицедейство приёмной дочери Митрофана, призывал его к порядку, но муж спокойно стоял на своём – способности Ладе даны свыше, поддерживать надо, а не зажимать.
Ребёнок не выбирает, с музыкальным слухом ему родиться, с нужной комплекцией для балета или спорта, или бесталанным, если что-то ребёнку дано – развивать надо. И первая надежда здесь на родителей. Их обязанность – направить в правильное русло, поддержать.
Я махнула рукой Митрофану, улыбнулась, тот привычно сдержанно кивнул в ответ и сразу же переключил внимание на болтающего без остановки Кирилла. Сынишка выдавал очередную гениальную идею.
Надо бы подальше убрать робот-пылесос, не к добру младший Самоделкин поглядывает в его сторону...
Прошла домой, поставила кальмаров с тунцом размораживаться, оглядела кухню, которая почти не изменилась со времени, когда я первый раз пила здесь кофе. Говорят, каждая хозяйка по-своему выстраивает своё пространство, вот только хозяйка из меня по-прежнему не очень…
Готовить я умела, даже освоила науку печь пироги, но времени и желания не имела. Не нравилось мне проводить часы на кухне, экспериментировать, пробовать новое. Эту прерогативу с радость перехватила Василиса. Вот кто кулинар от бога, особенно кондитер, оказалось, в Марию – родную маму.
Бразды правления на кухне я брала редко, например, как сегодня, когда хотелось чего-то эдакого, особенного. Василиса же, при всей любви к готовке, вряд ли станет экспериментировать со скверной…
Из пятерых наших детей она росла самой верующей, чему мы не противились, как не противились способностям Лады, Вовы или желанию Кирюшки разобрать по винтикам новый велосипед.
Такая уж мы семья – все разные. Главное – дружная, любящая, понимающая.
– Уроки делаешь? – заглянула я в комнату Василисы, посмотрев, как та корпит над учебниками.
В этом году она решила, что хочет поступить в медицинский институт, и не на шутку взялась за учёбу, нагоняя упущенное в периоды, когда не горела энтузиазмом.
