Разлучница между нами (СИ) - Барских Оксана
– Во-первых, давайте успокоимся. Вы кем приходитесь Антонине?
Спокойный и холодный голос директора должен был отрезвить женщину, но она еще больше распаляется, не привыкшая, когда над ней командуют.
– Я ее бабушка, мать Фаины. Дочка у меня мягкая, не стала бы с вами ругаться, а я ваш произвол просто так не оставлю. Кто обидел мою кровиночку?!
– У Антонины и Светы произошла легкая потасовка, никаких травм, но я вызвала родителей для проведения профилактической беседы. Девочки, подождите в коридоре, – последнее директриса говорит детям, и Света смотрит на меня вопросительно, а после моего кивка уходит.
Ксения Львовна продолжает, как только дверь за ними закрывается.
– Девочки – двоюродные сестры. Было бы лучше, если бы присутствовали оба родителя, так как в семье явно сейчас какие-то проблемы, и я бы хотела заострить внимание на том, что это сказывается на детях. Отсюда и их неприязнь друг к другу.
– Наша Тоня – добрая и не агрессивная девочка, а вот у Светланы – гены бракованные. С ее родителей и спрашивайте, а мою внучку не трожьте.
У меня дыхание перехватывает от этой лжи и провокации, и я не могу уже оставаться в стороне.
– Держите себя в руках, Валентина Леонидовна. И уж кому-кому о бракованных генах говорить, так это не вашей семье. Неудивительно, что моя Света подверглась нападению вашей Антонины, раз вы так настроены по отношению ко мне. Дети, как известно, копируют поведение своей семьи.
Мать Фаины резко оборачивается и будто дергается, услышав мой голос. Кажется, она была так переполошена, что не заметила меня, когда ворвалась в кабинет.
– Так, давайте успокоимся и… – начинает говорить Ксения Львовна, вставая со своего места, но ее слова уже не имеют значения.
– А ты ротик свой на старших не разевай, хамка! – скалится Валентина и делает шаг ко мне. – Лучше дочь свою воспитывай, а в нашу семью не лезь!
Женщина она крупная, может задавить меня одной массой, но я не намерена отступать.
– Это вы лучше своей дочери скажите. И нечего тут оценивать, как я воспитываю своих детей. Своими занимайтесь.
Она открывает рот, набрав в легкие больше воздуха, но в этот момент я слышу Светочкин крик. Моментально забываю о матери Фаины, выбегаю в коридор и успеваю заметить, как мою дочь толкают, и она падает спиной на пол.
Меня трясет, и не сразу я замечаю, что возле Антонины стоит сама Фаина, явно воспользовавшись тем, что рядом с моей дочкой никого нет. Ее рука до сих пор зависает в воздухе, а Тоня ликует, после чего пинает Свету по голени.
– Это теперь мой папка, а ты безотцовщина!
Глава 15
При виде того, как Фаина с дочерью глумятся над Светой, нависая над ней, во мне моментально вспыхивает ярость.
Я кидаюсь к новой женщине моего мужа и хватаю ее за волосы, с силой оттягивая в свою сторону. Мне хочется сорвать с нее скальп и отпинать до потери сознания и гематом за то, что она посмела поднять руку на мою Свету.
Я многое могла простить ей, даже то, что она увела у меня мужа, но никак не посягательство на моих детей, мою кровь.
– Дрянь, только попробуй тронуть мою дочь, я тебя так отделаю, что мать-деревенщина тебя не узнает! – рычу я, дергая ее за волосы во все стороны, пока Фаина брыкается, пытаясь освободиться из моего хвата.
Вокруг нас собирается толпа детей, которая улюлюкает, жаждет дальнейшей драки. Вдалеке я замечаю даже тех мамаш, которые сплетничали о нас, но все зрители не играют для меня никакой роли.
– Отпусти мою маму! – кричит Антонина и зубами впивается мне в бедро.
Я кричу, так как несмотря на возраст, хват ее челюстей силен, и у меня сводит ногу, но я продолжаю бить Фаину, выплескивая, наконец, гнев, который скопился и не находил выхода.
– Не трогай мою маму!
На этот раз крик принадлежит уже Свете, которая вскакивает и даже не плачет. Видит, что я кидаюсь на ее защиту, и действует храбро, пытается оттащить от меня свою двоюродную сестру Антонину, которая украла у нее отца.
Пусть моя дочь и маленькая, но она отчетливо осознает, что ее папа выбрал себе новую дочь. Мне бы хотелось, чтобы она не была такой умненькой, ведь это заставляет ее страдать, но и как защитить ее от неприглядной правды, я совершенно не знаю.
Зубы Тони, наконец, разжимаются, и от облегчения я теряю бдительность. Забываю, что в кабинете осталась тяжелая артиллерия. Мне вдруг на спину кидается мать Фаины, Валентина Леонидовна, и практически орет мне в ухо, какая я стерва и никчемная городская, посмевшая обидеть ее дочь.
– Сама мужика не удержала, еще смеешь рот разевать на нас? – орет пожилая женщина и наседает на меня, пытаясь прижать своим немалым весом к полу. – Честной народ, вы только поглядите! Она сумасшедшая, напала на мою ни в чем не повинную дочь, и свое отродье на внучку мою натравила.
Я не вижу Свету, так как голова моя опущена вниз, а на шее я чувствую толстые грубые пальцы Валентины Леонидовны.
Мне удается удержаться на ногах лишь благодаря силе воли и характеру, и я делаю последний рывок, дергая локтем вперед, затем с оттяжкой назад. Слышу сдавленный вскрик пенсионерки, но мне ее не жаль. Пусть подавится своей желчью.
От моих телодвижений Фаина падает на колени, а в моих руках остается добрый клок ее волос. Нарощенные. Не свои. Я брезгливо отряхиваю руку и кручу головой в поисках дочери. К счастью, ее драку с Тоней разнимает директриса, удерживая их по обе стороны от себя за шиворот, а вот к нам поспевает охранник. Вот только предотвращать драку больше не имеет смысла, так как Валентина Леонидовна кряхтит на полу и не может встать, а Фаина кашляет, отхаркивая легкие. Ей драка дается тяжелее, чем мне.
– Почему не в классе? Для кого сейчас звонок прозвенел? – громко рычит Ксения Львовна на учеников, некоторые из которых снимали всё на телефон, и они с недовольством и разочарованными стонами разбредаются обратно по классам.
Остаются только учителя и мамочки первоклашек, одноклассниц Светы и Тони.
Последняя вдруг начинает плакать так жалобно, что даже у меня могло бы растаять сердце, но свою дочь я люблю сильнее и уже успела убедиться, что Антонина – та еще актриса и явно ненавидит Свету.
– Что здесь происходит? Фаина, почему ты на полу?
Когда я сквозь головокружение слышу обеспокоенный голос Антона, даже не удивляюсь. Только он мог прийти в самый неподходящий момент и застать совершенно не ту сцену, которая отражает правду.
– Папа Антон, папа Антон, меня Света побила! – сразу же жалуется и бежит к нему Антонина, вырвавшись из захвата директрисы.
Туман перед глазами рассеивается, и я будто в замедленной съемке наблюдаю за тем, как девочка прилипает к ногам Лазарева, а у Светы в глазах разрастаются разочарование и обида. Она не ревет и не издает ни звука, молча смотрит на то, как ее отец прижимает к себе Фаину, у которой с носа капает кровь, и не обращает ни на кого больше внимания.
– Бабуля, тебе в больницу надо! – восклицает Антонина, явно разыгрывая перед новоиспеченным папочкой драму, чтобы вызвать у него жалость и перетянуть на свою сторону.
Не одна я наблюдаю за этим с удивлением, но и Ксения Львовна, открыв рот, смотрит за тем, как расклад быстро меняется, и уже я и Света становимся в чужих глазах агрессорами.
– Папочка, мне больно, – вдруг пищит моя дочка и прижимает к груди расцарапанную руку.
Она ждет, что отец подойдет к ней, как раньше, и успокоит, пригрозив, что накажет тех, кто ее обидел, а я не могу двинуться с места. С болью смотрю на то, как в ней умирает любовь к отцу.
– Нужно обработать раны, солнышко, – шепчу я и подхожу к Свете, загораживая собой остальное семейство Лазаревых. – Сходим в медпункт, а потом я тебе всё, что хочешь, куплю.
Я понимаю, что сладостями и потаканием прихотям не смогу заполнить пустоту в ее сердце, но мне хочется подсластить пилюлю и утешить свою кровиночку.
– Я хочу домой, мама, – шепчет она и утыкается лицом мне в плечо.
