Эксперимент. Реальность или Отражение - Мэй Кин
— Да ты просто издеваешься! — восклицаю я и бью этого монстра сумкой. Но она вовремя отскакивает. Поэтому успеваю задеть лишь руку.
— Так или иначе. Игра началась. Поэтому я жажду подробностей и того, как ты вообще собираешься знакомиться со своей жертвой.
— Лика!
— О. Забыла, забыла. — Она вскидывает руки вверх и усмехается. — Не жертва, а парень твоего непомерного обаяния.
— Ну ты и стерва! — беззлобно выдыхаю я и плетусь за ней в кухню.
Просторное помещение. Темно-серые, грифельные стены с надписями. Белоснежные шкафчики. И огромный холодильник. В который Лика тут же заглядывает и достаёт две бутылки. А затем и коробку пиццы. Причём последнюю она перекладывает на тарелку и кидает в микроволновку.
Я усмехаюсь.
— Так ты все-таки ждала меня?
Она задумчиво щурится, но в конце концов произносит:
— Ты же знаешь — я всегда тебе рада.
Садится на барный стул напротив меня и пододвигает ко мне бокал.
— Ты же в курсе, что нам завтра на учёбу? — с некоторой усмешкой произношу, глядя на то, как она откупоривает вино, рядом с которым стоит добротная бутылка виски.
— Подумаешь? На крайняк первую пару можно и пропустить, — без каких-либо проблесков совести отмахивается от меня, как от назойливой мухи. На что я угрюмо отвечаю:
— Только не мне.
— Так не пей, — усмехается в ответ, ловко вынув пробку.
— И дать тебе спиться в одиночку? Что я тогда за друг? — возмущённо произношу, наигранно вздёрнув бровью.
Моя рука тянется к бокалу, в котором уже плескается темно-бордовая жидкость, больше напоминающая гранатовый сок. Делаю глоток. Несколько секунд удерживаю его во рту, перекатывая из стороны в сторону. А затем глотаю, ощущая на кончике языка пряные, вишневые нотки. Одним движением руки снимаю парик и тормошу волосы, распутывая пряди.
Лика следит за мной, словно кошка, лениво наблюдающая за происходящим. После чего её губы растягиваются в ухмылке.
Я тем временем тяжело вздыхаю.
— Тебе не кажется, что это неправильно?..
— Что именно? — Она тоже делает глоток. Но резче и куда быстрее.
— То, что я силой пытаюсь кого-то влюбить в себя?..
— Стоп-стоп-стоп! — Она тут же ставит бокал на столешницу и с некоторым возмущением, что так отчётливо проступает в чертах лица, произносит: — Что значит насильно? Ты привязываешь его к батареи? Может быть пытаешь? Или я не знаю…угрожаешь?
— Н-нет…
— Тогда в чем проблема, Лисцова? Хочешь пойти на попятную — так и скажи. Правда тогда истина остаётся все равно за мной.
— Как ты не понимаешь?! Я просто не хочу играть с чьими-то чувствами.
Уж кем-кем. А стервой и манипулятором я никогда не была.
Она задумчиво вертит бокал в пальцах.
Между нами повисает угнетенное молчание, за время которого во мне борются противоречивые стороны.
С одной стороны это идиотская совесть, которая твердит, что подобная затея бесчеловечна. Но с другой — здравый смысл и желание победы, которые так и кричат мне: «Ты, что, собралась его женить на себе?!» К тому же слова Акимовой тоже вполне обоснованы. Ведь я…просто пытаюсь понравиться человеку, будучи при этом собой. Значит…
Нет!
Я не собираюсь идти на попятную. Это не в моих правилах. Не в моем характере. Только…
— Что, если несколько изменить условия нашего эксперимента?
— То есть?
— То есть я не хочу разбивать ему сердце в случае чего. Но…
— Но?
— Давай установим рамки. Где он не признаётся мне в любви, но говорит о том, что я ему нравлюсь?
Лика усмехается, мотнув головой. А затем внимательно смотрит на меня и снова это делает.
— Перестань!
Этот пристальный прищур с толикой обвинения в глубине её глаз и некой искоркой, кричащей: «Слабо?» — всегда действует на меня по-особенному.
— Хорошо.
Она тут же моргает и снова переводит взгляд на свой бокал. Как ни в чем не бывало отпивает и пожимает плечами.
— Просто хорошо? И все? — Я озадаченно смотрю на девушку, которую знаю с детства. При этом прекрасно понимаю, что она не согласна с моим нововведением.
— Угу. Раз тебе слабо, то…
— Кому здесь слабо?!
Моя вторя натура, вечно лезущая на рожон, гневно вспыхивает, не желая мириться с подобным заявлением.
— Тебе, лисёнок. Тебе. Как только дело доходит до открытых действий — ты дрейфишь. И так было всегда.
— Не правда!
Она насмешливо заламывает брови.
— Неужели? Помнишь в пятом классе, когда мы играли в бутылочку, ты отказалась от поцелуя с Павликом? Хотя до этого сама всех собрала и предложила развлечься.
— Д-да, но…
— Или в одиннадцатом. Когда Славик по которому ты сохла три года, пригласил тебя на свидание, но в итоге ты отказала, потому что испугалась? Помнишь?
— Да, но это…
— Это лишь доказывает, что ты всегда убегаешь от возникающих трудностей и собственных страхов.
— Кто бы говорил. — Я подхватываю бокал и гневно опрокидываю его в себя, не заботясь о манерах.
— Я может быть и не признаю тех или иных моментов, но вспомни, — Её губы растягиваются в грустной полуулыбке, — я никогда не убегаю.
Хм. Если так подумать, то и вправду… Даже в ситуации с Киром — это ОН сбежал в Америку. А не наоборот.
Черт.
Неужели она права, и я действительно всегда убегаю, когда дело касается чего-то важного? Чего-то, чего я хочу, но в конечном итоге бросаю или отказываюсь от этого в страхе проиграть и облажаться по полной?..
— Ладно! — хлопнув руками по столешнице, вспыльчиво говорю я. — Ты права! Довольна?
Её глаза в свете маленьких лампочек, горящих неоновой голубой подсветкой, сияют, когда она произносит:
— Вполне.
Молча закатываю глаза и сажусь обратно.
В конце то концов. Если так подумать, то я очень сомневаюсь, что подобный тип парней вообще умеет влюбляться. По-моему, им больше по душе мимолётные, не обременяющие развлечения. И вряд ли у такого, как он — вообще есть в наличии сердце. Что кстати только ухудшает мое положении, но…разве тем не интереснее?..
@14@
Несколько минут я смотрю на Акимову в упор. А затем ухмыляюсь, прекрасно зная о чём она думает.
Всё же столько лет дружбы оставляют особый отпечаток. И мы действительно невероятно чувствуем друг друга, не говоря уже о мыслях, которые временами становятся, как открытая книга. И в данный момент она до сих пор
