Замуж за незнакомца - Лина Манило
– Отпусти меня, – резко, на выдохе, но в глазах мелькает нечто сумрачное, очень похожее на печаль. И вдруг бьёт кулачком в грудь и кричит: – Отпусти. Тебе секс нужен? Тупой механический трах? Этого хочешь?
Я обхватываю её лицо ладонями, надёжно фиксирую, чтобы не дёргалась, не вырывалась. Тина на грани истерики, её несёт куда-то, утаскивает в глубокие воды чего-то, о чём я действительно ничего не знаю.
– Вы все одинаковые, все! Ненавижу, – выплёвывает, и крупные слёзы текут по лицу. Ещё несколько мгновений назад идеальный макияж плывёт уродливыми пятнами, и тёмные дорожки, как воск со свечи, расплываются на щеках.
Тина что-то бормочет о похотливых мужиках, вспоминает какую-то Катю, но вопреки ожиданиям, не бьёт меня больше, не отстраняется, а наоборот, укладывается на грудь, в шею сопит. Ворот рубашки становится влажным от её слёз, и я неловко глажу Тину по спине.
Телефонный звонок врывается в исковерканную тихую идиллию. Велик соблазн не брать трубку, послать всё к чёрту и спокойно решить, что делать с рыдающей на моей груди женщиной, которая только что ударила меня и громко заявила, что ненавидит. От Тины моя голова точно когда-то лопнет.
На экране имя начальника охраны – Игорь не станет звонить по пустякам.
– Шеф, за нами хвост. Быстро влево! Через Очаковскую на третий спуск, там ребята подхватят.
И следом раздаётся приглушённых грохот и рёв чужих тормозов.
Глава 8
Кирилл.
– Что?! Что случилось? – вскрикивает Тина, когда резко сдёргиваю её со своих колен, второй рукой нажимая на кнопку.
– Кто-то охуел.
Проклятая перегородка поднимается медленно. Кажется, что теряю драгоценные минуты, которых и так мало.
– Кир! – орёт Тина. Она стоит на коленях, грудью прислонившись к спинке сиденья, рукой в стекло тычет. И без того большие глаза сейчас просто огромные.
Одного беглого взгляда достаточно, чтобы понять: легко не отделаемся. Сейчас мы на пустынном участке трассы, и отсюда очень легко выехать прямиком на тот свет.
– Тина, ложись! – рявкаю, а Тина ойкает и без лишних споров сползает на сиденье, укладывается лицом вниз, голову руками накрывает. – Молодец, девочка.
Я не жду, когда перегородка поднимется полностью: лезу в образовавшийся просвет, Илья сдавленно ругается и уводит машину ближе к обочине. Я снимаю пиджак, он едва не трещит по швам, и бросаю кусок плотной ткани назад.
– Прикройся, – приказываю, и Тина без споров поднимает пиджак и накидывает на голову. Замирает, прикинувшись ветошью.
– Илья, через Очаковскую. Поворачивай!
Илья резко выкручивает руль, ни о чём не спрашивая, с совершенно бесстрастным выражением лица делает, как велено, и вскоре мы проносимся мимо одного из гипермаркетов Акулова – последнего «живого» здания на этом участке дороги. Тут торгуют стройматериалами, и поздним вечером огромный магазин выглядит зловеще.
В зеркале дальнего вида машина охраны, оставляя чёрные метки на асфальте, пытается выщемить с дороги машину преследователя – тонированный внедорожник, наверняка ещё и бронированный. Номера заляпаны грязью, а стёкла до смешного непроглядные.
Я не знаю, кто этот смельчак, но он всё ближе.
– Тина, на пол. Живо!
Сердце грохочет, в ушах ощущение, что вплотную подошёл к водопаду – кровь ревёт, пульс бьётся в каждой клетке. Я попадал в разное дерьмо, но ни разу не попадал в него вместе с хрупкой женщиной. Угораздило вляпаться в сказку под названием “семейная жизнь”.
– Ой, – раздаётся звук мягкого падения. Хорошо, что машина просторная, и на полу Тине хватит места.
Илья бьёт по газам, машина ускоряется, визжа шинами на каждом повороте. Даже, когда выезжаем на третий спуск, скорость не снижается, и мы буквально слетаем вниз с пригорка.
– К перевалу дуй, быстро! – я не ору, но едва сдерживаюсь, чтобы не вырвать у Ильи руль, не спихнуть его куда-то в сторону и не повести самому. Руки сводит от желания ухватиться за руль, но сейчас Илья лучше справится с этой задачей. Я слишком злой. Да, бляха, я в ярости!
Я смотрю назад. Темноту прорезает свет фар, а это значит, что гонка ещё не закончена. Кто, мать его, это такой? Кто послал этих уродов?
На железнодорожном переезде нас «принимает» ещё одна машина, забитая моими людьми, а ребята на втором внедорожнике едут на помощь команде Игоря. Они разберутся – мои парни знают своё дело.
Мы оказываемся в промзоне. Здесь темно и пустынно. Свет фар выхватывает то бродячую рыжую кошку, жующую что-то, то гору мусора, оставшуюся после приёмки товара. Коробки, ящики, пустые мешки. Илья заезжает в узкий пролёт между двумя ангарами – так быстрее – и боковая часть с его стороны противно скрежещет, и я буквально ощущаю аромат разогретого силой трения металла.
– Ещё чуть-чуть, шеф, ещё чуть-чуть, – бормочет Илья, сосредоточенно вглядываясь в обрывки окружающего мира, подсвеченные фарами.
Мы оказываемся на безопасном пятачке, прикрытом с трёх сторон новыми ангарами. Выезд блокирует машина охраны, и теперь можно перевести дух.
Игорь отзванивается почти сразу, и я хватаю телефон, стоит трубке начать вибрировать.
– Шеф, их взяли, – голос начальника охраны приглушён, искажён яростью, но он в первую очередь профессионал.
– Вы все целы?
– Да, ни царапинки, – самодовольно хмыкает, а я облегчённо киваю.
Мои люди – тот ресурс, которым не хочется жертвовать. Каждый из них прошёл со мной и Крым, и Рим, потому дорожу каждым. Ну а всякую погань, у которой кишка тонка выйти на честный бой, чего жалеть? Сами же виноваты.
– Запри их в пятом отсеке, – говорю, вылезая из машины. – Я скоро буду.
Кажется, сегодня прольётся кровь.
Я смотрю на часы, распахивая дверцу, за которой валяется на полу Тина.
Всего лишь десять часов вечера, до отлёта ещё есть время. Успею.
Я распахиваю дверцу, а Тина сдёргивает с головы пиджак и смотрит на меня вопросительно. В её глазах страх вперемешку с любопытством, губы дрожат, а макияж поплыл окончательно. Держась за сиденье дрожащей рукой, она поднимается и тяжело оседает. Такая взъерошенная, перепуганная и серьёзная, молчит, и только дрожащие пальцы выдают как сильно её трясёт в этот момент.
– Испугалась? – опираюсь рукой на раскрытую дверцу, жду её ответа, но Тина молчит, как выброшенная на берег рыба начинает ртом воздух хватать. – Ну-ну, всё ведь хорошо.
– А если бы нас догнали? Кирилл, кто это был? Ты знаешь? Тебе сказали?
Она озирается, смотрит в заднее стекло, всматривается в темноту, но в ней
