Роберта Ли - ЛЮБИМАЯ БАЛЕРИНА
– Но что я могла сделать? Я пыталась открыть Джулиану глаза на его мать, но он ничего не хотел слушать.
– И пока вы будете жить в Кумб-Хаус, он будет так же глух.
– Об этом речь уже не идет. Теперь вопрос стоит так: останусь ли я с ним или нет? А ребенок? Как я ждала его рождения все эти ужасные, долгие месяцы…
Люси опустила голову и принялась искать платок, а Энн всплеснула руками:
– Ну и старуха! Она способна на все, чтобы разлучить нас с мужьями. Не остановится ни перед чем, Чтобы вернуть своих сыновей.
Они замолчали, и тишину в комнате нарушало лишь громкое тиканье старинных часов.
Энн наклонилась и включила электрический камин.
– Возможно, мы несчастны, но это не мешает нам согреться, – с невеселой улыбкой произнесла она. – Знаешь, Люси, когда я вышла замуж, у меня были такие большие надежды.
Фрэнсис мог многого добиться. Я думала, он будет заседать в кабинете министров! – Энн горько рассмеялась. – Он хотел работать в парламенте, и мы должны были переехать в Лондон. Только его мать боялась, что не сможет видеться с ним, и уговорила сынка управлять поместьем.
– Я этого не знала. Какой ужас! Если бы она действительно любила своих сыновей, то хотела бы, чтобы они добились успеха.
– Только если этот успех не отнимет их у нее.
– Но она знает, что, в конце концов, Джулиана пошлют за границу.
– Да, милая, но если у него не будет жены, она сможет поехать с ним. Поэтому и положила конец амбициям Фрэнсиса, но только он совершил ужасный грех: выбрал себе жену, которая не пожелала, чтобы ее унижали. Глядя сейчас на своего мужа, трудно поверить, что когда-то это был умный, ответственный человек, но в то время он жил вдали от матери. Она парализует волю сына, и он боится, что маменька не одобрит даже малейшего его шага.
– Если ты так думаешь, то почему ничего не предпринимаешь?
– Я ведь уже испробовала все.
– Возможно, если ты уйдешь от него, он одумается.
– Если я уйду, этот слабак погрязнет в жалости к себе, а мать сделает все, чтобы он никогда не вернулся ко мне. И потом, у нас дети.
– А ты не можешь взять их с собой?
– У меня не хватает мужества разлучить мальчиков с отцом. Они его обожают.
Энн закурила сигарету.
– Почему бы вам не уехать? Ведь муж не станет возражать?
– Он считает, что я не в состоянии ухаживать за Амандой. А я не намерена оставлять ее здесь с нянькой и навещать дочку только по выходным. Нет, единственная надежда – взять ее с собой. Возможно, это послужит Джулиану уроком.
– Не слишком ли это жестоко?
– У меня нет выбора. Пока мы живем в Кумб-Хаус, я всего лишь тень за спиной его матери. Я для него не жена, а просто ребенок, игрушка, и пока я в этом доме, по-другому не будет. Мне остается только бежать.
– Если бы я была такой смелой, Люси! Мы с Саймоном любим друг друга.
– Я не знала… Мне казалось, ты терпеть его не можешь. Ты всегда была с ним такой грубой…
– Потому что я боялась выдать себя. Но когда возвращалась в Мэйфилдс после встречи с тобой и увидела его, мы просто бросились друг другу в объятия. До той поры я не знала, что он любит меня, и продолжала мучить себя и его больше года. – Глаза Энн засияли. – Теперь любовь принесла мне счастье большее, чем за всю мою жизнь.
– Что ты собираешься делать?
– А что я могу? Совесть не позволяет мне отобрать детей у Фрэнсиса, и я слишком их люблю, чтобы оставить с ним. Сама не знаю, что мне делать…
На следующее утро, когда Люси спустилась к завтраку, за столом сидел Фрэнсис. Он посмотрел на гостью смущенной улыбкой.
– Тебе лучше?
– Да, спасибо.
Люси тоже села, Энн внесла блюдо с дымящимся беконом. Хозяин наложил себе полную тарелку, и несколько минут все ели молча.
– У меня впереди много дел, так что нужно подкрепиться, – пояснил Фрэнсис. – Кстати, Энн, я не приду обедать. У мамы сломалась машина, и я обещал отвезти ее в Тейнкумб за покупками.
Фрэнсис безмятежно опустошил чашку и, весело пожелав женщинам удачного дня, вышел из комнаты. Энн сердито мешала кофе.
– У него все мама да мама. Иногда мне кажется, что я сойду с ума!
Люси решила воспользоваться отсутствием свекрови в Кумб-Хаус и стала собираться домой.
– Может, помочь тебе? – спросила Энн. – Если хочешь успеть на поезд в три двадцать, тебе надо поторопиться.
– Спасибо, Энн, но я не хочу вмешивать тебя. Что бы ни говорила свекровь, она не сможет обвинить тебя в том, что ты помогла разрушить наш брак.
Губы у Люси дрожали, когда она подходила к дому. Что подумает Джулиан, когда узнает, что она сбежала с дочерью? Разлучит ли их ее поступок или заставит мужа одуматься? Время покажет. Решение принято, отступать нельзя.
Свекрови, как и ожидалось, дома не было. Уложив свои и детские вещи в два чемодана, Люси вынесла их на улицу. Потом заказала такси и спустилась в сад, где сестра Ричардс сидела у коляски с ребенком.
– Я сама погуляю с дочкой, а вы свободны, – сказала Люси няне, и та с недовольным видом отправилась в дом.
Таксист прибыл быстро и подъехал к станции как раз к приходу поезда. Через несколько минут беглянка с дочерью уже сидели в вагоне. Но только когда состав двинулся, Люси откинулась на спинку сиденья и вздохнула с облегчением. Она послала телеграмму миссис Кромарти, у которой жила до замужества, и знала, что, как бы ни был полон ее дом, там всегда найдется место для нее и Аманды. Девочка безмятежно сосала палец, и мать еще сильнее прижала ее к груди.
Уличные фонари отбрасывали призрачный голубой свет, когда Люси добралась до пансиона миссис Кромарти. Та обрадованно бросилась к ней:
– Как приятно видеть тебя снова, милочка! И малышку. Да она вылитая ты!
Взяв ребенка на руки, хозяйка провела Люси в большую светлую кухню.
– Садись и пригляди за крошкой, пока я сбегаю наверх. Приготовлю ей постельку.
Скоро ребенок уже спокойно спал в большом коробе, выстланном одеялами, а две женщины уселись выпить чаю.
Миссис Кромарти с улыбкой посмотрела на уставшую мать.
– На ночь я останусь с девочкой, милая. А ты отдохни. Твоя прежняя комната свободна.
Люси вновь поселилась в доме миссис Кромарти, словно никогда не уезжала. Несмотря на запах капусты в коридорах и свою крошечную темную комнатку, здесь она чувствовала себя более уютно, чем в роскошной безликости Кумб-Хаус. И как было не похоже всегда вспотевшее, но участливое лицо мамаши Кромарти на холодно-спокойный, бесстрастный вид свекрови. Весь следующий день Люси провела у телефона, но время шло, а Джулиан не звонил. Только вечером ей пришла в голову мысль, что миссис Саммерфорд могла не сообщить ему о побеге. Если же позвонить ему самой, то это будет признанием своего поражения, и единственным выходом было ждать, когда он сделает первый шаг. Прошло три дня, самые длинные в жизни Люси. Дни, полные неуверенности, когда телефон притягивал ее, словно магнит, а желание поделиться с кем-нибудь своими неприятностями стало непреодолимым. В субботу она не могла больше ждать и позвонила Пирзу в театр.
Когда миссис Саммерфорд вернулась в Кумб-Хаус, ее встретила взволнованная няня.
– Аманда исчезла! – истерически закричала она.
– Исчезла? – Миссис Саммерфорд спокойно сняла перчатки. – Куда исчезла?
– Ее забрала миссис Джулиан. Сбежала с ней. Она злобная и хитрая женщина!
– И вы позволили ей забрать детские вещи прямо у вас из-под носа? Когда ушел лондонский поезд?
– В три двадцать. Я уже позвонила на станцию, и мне сказали, что светловолосая женщина с ребенком села на него.
– Ясно. Значит, мы ничего не можем поделать. Идите, сестра. Поговорим позже.
В течение следующего часа миссис Саммерфорд спокойно сидела в гостиной и раздумывала, как лучше поступить. Наконец она приняла решение ничего не сообщать Джулиану. Если невестка сбежала, то она, очевидно, будет ждать звонка мужа, и ей пойдет на пользу потерпеть несколько дней. Если же Люси направилась прямиком к мужу, значит, придется ждать, пока сам Джулиан позвонит в Кумб-Хаус.
Но ни в тот вечер, ни в оставшиеся дни недели он не позвонил, и миссис Саммерфорд ничего не сообщала ему, ожидая, что Люси поплатится за свой поступок.
Тем временем Джулиану стало стыдно за то, что он наговорил жене. Он специально оставил ее одну в Мэйфилдсе, боясь, что встреча вызовет новую ссору. Но пять дней в Лондоне остудили его гнев, и ему хотелось в ближайшие выходные объясниться с Люси, понять ее обиды и загладить свою вину перед ней.
Приехав домой в пятницу, Джулиан поспешил наверх. Ему слишком не терпелось увидеть жену, и он даже не зашел сначала к матери. Комната была пуста, ванная – тоже. Распахнув дверцы шкафа, он увидел пустые вешалки, а фотографии, которые они сделали во время медового месяца, исчезли из ящика. Джулиан бросился в гостиную. Там сидела его мать.
