Пожалеть розгу - Мари Секстон
Грей переоделся в форму. Вернувшись в гостиную, обнаружил Эйвери на том же месте. Он так и не сдвинулся. Кроме игры в приставку и обязательных по решению суда общественных работ, Эйвери абсолютно ничем не занимался. Он проводил весь день на диване или в постели, в наушниках, не отрывая глаз от телефона.
Этот чертов телефон. Вот что действительно раздражало Грея.
Конечно, сам по себе телефон был всего лишь бессмысленной, удобной частью технологии. Именно то, что Эйвери пользовался им, сводило Грея с ума. Целыми днями, каждый день, он читал социальные сети. Его любимыми были Твиттер и Тамблер (сервис микроблогов, включающий в себя множество картинок, статей, видео и gif-изображений по разным тематикам), но он также просматривал Фейсбук, Инстаграм, Реддит и некоторые другие, о которых Грей даже не слышал. Он использовал Снапчат для общения со своими друзьями, но это, казалось, было наименьшим из зол социальных сетей. Не отрывая взгляда от экрана, он печатал большими пальцами с молниеносной скоростью. Каждый день разворачивалась какая-нибудь новая драма. И каждый божий день Грею приходилось слышать об этом.
Возможно, знаменитость сказала что-то, что, если вырвать из контекста, может быть воспринято как расистское. Возможно, у кого-то хватило наглости не согласиться с Эйвери по политическому вопросу, о котором Эйвери на самом деле ни черта не знал. Может быть, спортсмен, о котором Эйвери никогда не слышал, из команды, за которой он никогда не наблюдал, поел в ресторане, принадлежащем парню, которого считали гомофобом, или автор выпустил книгу, в которой говорится нечто, противоречащее устоявшемуся мнению, или музыкант не смог публично высказаться по поводу какой-то случайной проблемы. Независимо от того, что это было, Эйвери атаковал это с неистовством, которое он явно не использовал ни в какой части реальной жизни. Он часами изливал свой яд, читал лекции, печатал то, что, по мнению Грея, было написано заглавными буквами, и все время твердил о том, что все эти люди были неправы, и весь мир должен был знать об этом.
Если Грей еще раз услышит слова «эти люди», он сойдет с ума.
Но Эйвери не обращал внимания на гнев Грея. «Этих людей» нужно было заблокировать, отключить, сообщить о них, и Эйвери восторженно хихикал, когда кого-то выгоняли с платформы социальных сетей за любое проявленное пренебрежение.
- Если вы заставили их замолчать, это еще не значит, что вы победили, - отметил Грей. - Если уж на то пошло, вы только помогли укрепить их позиции.
- Что ж, по крайней мере, мы помешали им распространять свою ненависть.
Да, верно. Неважно, что люди, с которыми он договорился, вели себя точно так же, разжигая ненависть. И неважно, что позиция Эйвери по актуальным вопросам менялась день ото дня, в зависимости от того, на какой стороне был преступник. Он никогда не смотрел на ситуацию в целом. Однажды какую-то знаменитость пришлось распять за шутку.
- Культура изнасилования токсична! - возмущался Эйвери. - Не имеет значения, шутил он или нет. Ему никогда больше не должно быть позволено работать в Голливуде!
Но несколько дней спустя, когда кто-то с его стороны поступил точно так же, он несколько часов возмущался, как все это несправедливо.
- Они вырвали это из контекста! И это было пять лет назад. Неужели они не видят, что он изменился?
Однажды Эйвери решил, что компании должно быть разрешено отказывать в обслуживании по любой причине. На следующий день за то же самое нарушение следовало бы наказать другого человека. В понедельник человека ни в коем случае нельзя наказывать за проявление свободы слова на работе, но к пятнице он хотел, чтобы кого-нибудь уволили именно за это.
- Юридически, частный работодатель имеет право защищать свой бизнес, - попытался объяснить Грей. - Вы можете соглашаться или не соглашаться с юридическим прецедентом, но переходить с одной стороны на другую - лицемерие.
Эйвери только закатил глаза и сказал:
- Я не виноват, что ты слишком глуп, чтобы понять.
Грей не обратил внимания на оскорбление. Когда Эйвери назвал его «тупым», это было все равно, что если бы кофейник назвал хрустальные бокалы черными. Знания Эйвери о предметах, о которых он болтал, были на грани несуществующих. Он знал лишь то немногое, что почерпнул из мемов в социальных сетях и случайных статей в «Хаффингтон Пост» (американское интернет-издание). Кроме этого, он никогда не утруждал себя самообразованием. Если ему случалось увидеть статью с заголовком, с которым он был не согласен, он сразу же называл ее «фейковыми новостями» и отказывался ее читать.
Грей терпеть этого не мог. Родители учили его, что основные СМИ рассказывают только часть истории, и что большая часть того, что они сообщают, это просто дымовая завеса, призванная отвлечь внимание от реальных проблем. Единственный способ приблизиться к истине - услышать все стороны истории. Его учили собирать информацию по всему политическому спектру, сравнивать и противопоставлять то, что говорилось, и то, о чем умалчивалось, чтобы собрать воедино что-то похожее на правду. Семейные ужины в его доме никогда не сводились к тому, чтобы провести день вместе. Они всегда сводились к спорам, выдвинутым аргументам против его отца или брата. Логические ошибки всегда указывались как таковые и не принимались во внимание, а обзывательство означало, что ты проиграл, независимо от того, насколько правым ты себя считал.
А если ты победил?
Затем ты должен был вернуться и отстаивать противоположную точку зрения на следующий день. Будучи подростком, Грей проводил в библиотеке больше часов, чем кто-либо из его знакомых. Пока другие дети ходили на футбольную тренировку или делали домашнее задание, Грей просматривал старые судебные дела или изучал статистику, еще одна вещь, которой его научили не доверять, но которую в какой-то степени можно было использовать в разрешенных семьей спорах, в поисках какого-нибудь факта или прецедента, которые могли бы помочь ему выиграть следующее обсуждение. Он даже завалил несколько тестов в школе, потому что был слишком занят подготовкой к тому, с чем сталкивался
