Пожалеть розгу - Мари Секстон
Эйвери вернулся к вопросу о молоке.
- Ладно. Итак, какое молоко мы можем взять?
- Здесь ты этого не купишь.
Как выяснилось, покупка сырого молока в Колорадо была незаконной. Эйвери посмеялся над тем фактом, что коп покупал молоко на черном рынке, хотя Грей заверил его, что никаких законов это не нарушает. Лазейкой было владение долей дойной коровы. Корову Грея звали Маргарет, и каждую неделю Грей за сорок пять минут доезжал до молочной фермы на восточной окраине Денвера, где жила Маргарет, чтобы купить галлон органического сырого молока, произведенного от его коровы, выращенной на травяном корме, на пастбище и тщательно ухоженной.
Грей также читал этикетки с ингредиентами на каждой упаковке и составил подробный список блюд, которые он не стал бы употреблять. Он готовил только на оливковом масле, настоящем сливочном масле или старомодном смальце, приготовленном из свиного сала, и десять минут бушевал, когда Эйвери предложил купить маргарин. Он отказывался есть что-либо нежирное или обезжиренное или низкокалорийное, утверждая, что увлечение обезжиренными продуктами создало больше проблем со здоровьем, чем решило. Он также ненавидел Американскую ассоциацию кардиологов и отказывался покупать любые упакованные продукты с их маркой, которые, по его словам, были куплены, а не заработаны. Он согласился купить хлеба для Эйвери, но не согласился на остальное.
И все же, несмотря на всю свою заботу о здоровье, он пил чертовски много пива.
- Ты такой лицемер! - В конце концов, однажды вечером Эйвери не выдержал, когда Грей заявил, что устал от салата, и заказал пиццу. - Вчера ты прочитал мне двадцатиминутную лекцию о том, что глютен - яд. А теперь ты заказываешь пиццу?
Грей пожал плечами, явно не беспокоясь.
- Когда-нибудь же надо умирать.
- Знаешь, в пиве тоже есть глютен.
- Ты хочешь сказать, что я должен бросить пить? - Грей, смеясь, покачал головой. - Ты несешь чушь.
Упрямство и лицемерие, казалось, были одной из причуд Грея. Эйвери мог прийти только к одному выводу: Грей был сумасшедшим.
И все же, садясь в машину Грея и пристегивая ремень безопасности, он надеялся на лучшее.
Эйвери никогда не обращал на Грея должного внимания, когда они были вместе в машине. Какая-то часть мозга Грея всегда была занята работой, он слушал полицейское радио или следил за тем, как вызовы прокручиваются вниз по экрану на компьютерной консоли, установленной на приборной панели. Ирония заключалась в том, как много внимания в прессе уделялось вождению в состоянии рассеянности. Если судить по Грею, «рассеянность» была единственным способом, которым полицейские когда-либо управляли автомобилем, часто манипулируя радио, компьютером и сотовым телефоном, и все это во время движения. Грей умело управлял рулем левой рукой, а правой печатал на клавиатуре консоли. Даже дома Грей не пользовался обеими руками. И там он пользовался только правой рукой, как будто не знал, где на клавиатуре место для левой. Это напомнило все те старые шутки о том, что одна рука остается свободной для других дел.
Сегодня вечером, по дороге к Чарли, Грей всего раз или два взглянул на экран компьютера, но его ухо все еще было настроено на радио, вслушиваясь в обрывки разговоров. Не похоже, чтобы в Шестом районе что-то происходило, но Грея это, похоже, интересовало больше, чем Эйвери.
Эйвери вздохнул и отвернулся, чтобы посмотреть в пассажирское окно. Он не был уверен, когда именно между ними что-то пошло не так. Первые несколько дней, что он прожил у Грея, они только и делали, что трахались, и Эйвери думал, что он умер и попал на небеса.
Но казалось, что с тех пор прошла целая вечность.
Грей не прикасался к нему больше недели. Даже не намекнул, что заинтересован. Самое глупое, что чем больше Грей игнорировал его, тем отчаяннее Эйвери добивался его внимания. Дело было не только в отсутствии секса и боли, хотя он скучал и по тому, и по другому. Дело было в том, что эти пронзительные серые глаза больше не смотрели на него с каким-либо интересом, и в том, что Грей, казалось, был полон решимости проводить с ним как можно меньше времени.
Как угодно. Эйвери не хотел обращать на это внимания. Он сказал себе, что у него есть и другие дела, даже если они гораздо менее удовлетворяющие, чем Грэй.
Когда они ехали к Чарли, у него запищал телефон. Сообщение в чате от Бенни. Эйвери улыбнулся. Он отвел телефон в сторону, чтобы Грей не увидел, прежде чем открыть то, что, как он знал, будет фотографией члена.
И действительно, экран заполнил толстый, твердый член Бенни, его пальцы обхватили нижнюю часть ствола.
Думаю о тебе, гласил текст на экране.
Эйвери прикусил губу, жалея, что не может ответить взаимностью. За несколько недель до того, как переехать к Грею, Эйвери пытался привлечь внимание Бенни. И вот, ни с того ни с сего, Бенни начал присылать ему смс. Это началось несколькими днями ранее и быстро перешло в переписку по телефону.
Еще один сигнал. Еще один снимок члена Бенни в Снапчате. Я знаю, ты этого хочешь.
Эйвери не был уверен, хочет он этого или нет. Но Бенни чертовски ревновал Грея. Эйвери не потрудился сообщить ему, что они «бесполые», как пожилая супружеская пара.
Или настолько «бесполые», насколько он предполагал, что пожилые супружеские пары должны быть такими.
В тот момент Эйвери не мог сфотографировать собственное барахло, поэтому воспользовался функцией чата в приложении.
Грей не дает мне покоя две недели, - написал он в ответ. Пусть Бенни думает, что хочет.
ТЫ просто дразнишь, - последовал ответ.
Где Дерик?
Ответа не последовало до тех пор, пока не прошла минута. На этот раз на снимке был запечатлен торс Бенни, его член наполовину обмяк, извергнутое семя растеклось по груди и животу.
Физически он ничем не уступал Грею. Немногие мужчины уступали. Но Бенни хотел его, а Грей, похоже, больше не хотел. Эйвери убрал телефон, убеждая себя, что Грей ему безразличен.
Они остановились перед домом, который выглядел так, словно принадлежал чьей-то бабушке, и сердце Эйвери упало. Вот тебе и веселая вечеринка. Он
