Фатальная ошибка опера Федотова - Мария Зайцева
А так я тихий.
Пока что.
И трезвый практически, несмотря на то, что коньяк не совсем говно. А, может, потому и трезвый. Хорошее спиртное коварно, оно не сразу работает на отключение мозга, до этого момента грамотно шифруется под легкий расслабончик и типа, полный контроль ситуации.
Вот я расслабляюсь. И контролирую, да.
Но Карась напрашивается.
Так и хочется рявкнуть уроду: “Куда ты, блять, лезешь, со своей рожей, пузом, третьим браком, кучей детей и простатитом? Куда???”
Но это даже в башке моей тупой отдает дешевой мелодрамой и соплями, потому молчу.
Смотрю на раздухарившихся перед новой сотрудницей коллег, оцениваю их довольные пьяненькие морды, вздыхаю.
Они, само собой, с Захаровой периодически сталкивались за эти полгода, но никто так плотно, как я. В этом плане мне прямо свезло.
Естественно, даже единичные встречи с этой дрянью малолетней на обычных мужиков производят неизгладимое впечатление, потому в памяти надолго отпечатываются…
У меня вот, тоже отпечалось, несмотря на то, что я ее еще засранкой уличной помнил.
Перед Захаровой выплясывает сейчас Игореша, вполне неплохой опер, мой приятель, кстати, наклоняется, что-то интимно шепчет в порозовевшее ушко.
И я уже хочу втащить ему. Просто так. Просто потому, что слишком сильно наклонился, слишком масляно смотрит… Ну, и потому, что я — дурак.
Чтоб отвлечься от происходящего, а еще не задавать себе бесконечно один и тот же тупой вопрос: “Какого, собственно, хера я тут делаю?”, встаю и отхожу к темному провалу окна, шаря по карманам в поисках сигарет.
Прикуриваю, пялюсь на себя в отражении стекла и невольно припоминаю тот день, проклятый день, когда впервые увидел Захарову после двухлетнего перерыва.
Я о ней, если честно, вообще не вспоминал все те два года, что она не появлялась на моей орбите.
Вот как выкинул за дверь сразу после непонятного и немного напряжного поцелуя и ее заявления о своих неземных чувствах ко мне, так и забыл.
Этому очень способствовал переход на новую должность, в новый коллектив, все эти радости и горести, вливание, проверки добрых коллег и еще более доброго, а, главное, лояльного и знающего, чей я сын, начальства. Да что говорить, Кнут, едва узнав, кто у нас папа, оскалился и радостно запихнул меня на все дежурства в праздники. Типа, чтоб вливаться в работу было проще и интереснее.
Короче говоря, про Захарову я если и вспоминал, то прямо с недоумением.
Типа, бывает же такое… Как в дешевых романах. Девочка-малолеточка влюбилась во взрослого мужика и предложила себя… Тупость какая-то, к реальной жизни не имеющая никакого отношения…
И как она вообще со мной умудрилась произойти?
Я же, блин, просто нереально реальный чувак. Я вообще приземленный до предела! Во мне любить таким вот малолеточкам нечего! Не принц романтичный, не плохой парень, который мажор или весь такой непонятый вампир из тупых подростковых фильмов…
Я — самый обычный, самый простой, прямой, как палка, и такой же деревянный!
Даже мама, уж на что она меня любит, признавала это!
И в школе никто от меня не требовал чудес.
Я не хватал звезд с неба, как Мишка — звезда олимпиад по геометрии и алгебре, не был старательным отличником, лучшим во всем, как Алька.
Простой, среднестатистический парень.
С простым, самым логичным, самым обычным жизненным путем.
Школа, которую мы с Мишкой, несмотря на его звезданутость, регулярно ставили на уши, каждый в свое время и в своей параллели.
Спорт, где тоже не сказать, чтоб успехи были дикие, потому что несдержанный, не умел себя контролировать, срывался и не просчитывал стратегию, бил, как попало…
Армия, там все понятно, там вдв. Мне, кстати, понравилось даже: просто, ясно, никто не в курсе, кто у нас папа, никаких подвигов от тебя не ждут. Братство, один за всех, “Никто, кроме нас”, и все такое.
Потом универ и полиция в параллель.
И , как бы, все.
Нет, понятно, что женщины, понятно, что развлекухи, куда же без этого… Но тоже все по лайту. Потому что работа, работа и работа.
Когда у тебя дежурство и на этом дежурстве много всего происходит, как-то не особенно тянет потом еще всю ночь развлекаться… Даже если ты двужильный, молодой и горячий.
Так что вообще ничего не было во мне такого, из-за чего Захарову так могло повести.
Потому я тот поцелуй списал на банальный играй мой гормон и забыл про него благополучно.
А спустя два года встретил на одном из вызовов стажерку из института… И не узнал сначала.
Заметил невысокую, чуть пухленькую, фигуристую очень блондиночку, она спиной стояла и что-то внимательно изучала в документах. Что за вызов был, уже не помню, но что-то такое, лайтовое. То ли солевые подрались, то ли просто бытовая свара какая-то…
Но поразило тогда несоответствие: такая нежная девочка в такой халупе… Чего забыла тут?
Я уже подошел ближе, чтоб задать вопрос, а потом, может, и подкатить, почему бы и не да?
А она повернулась, увидела меня и так радостно распахнула глазки-губки, что я замер на мгновение, сначала безмерно удивляясь такой реакции, потому что я парень, конечно, симпатичный и бабам нравлюсь, но все равно реакция какая-то немного чересчур…
А потом вгляделся в синие яркие глаза… И охренел от узнавания.
Еще раз осмотрел ее полностью, от стройных ножек, вверх по крутым бедрам, упакованным в узкую юбку, выше — к груди нехилого такого размерчика, вкусного очень, и еще выше — к няшному личику сердечком, пухлым губкам и фарфоровой коже куклы барби…
От прежней Захаровой остались только глаза и их дебильное восторженное выражение.
— Ты… Какого здесь?.. — у меня как-то сразу голос пропал, да и в голове пусто стало. Все смотрел и смотрел на нее, не мог понять, что происходит, какого она тут хера делает?
А Захарова, сменив восторженно-счастливое выражение на лице на горделиво-загадочное, сказала:
— Привет, гражданин начальник! Помнишь, ты говорил, что нужно сделать, чтоб тебя увидеть?
— Захарова… — у меня на этом моменте и слова кончились как-то сразу…
— Ну вот… Один вариант не мимо меня оказался…
Я не смог больше ничего ответить.
Просто
