Просто Мария 2 - Коллектив авторов
Поднявшись с тахты, уперев руки в бока, Лорена с нескрываемым сарказмом посмотрела на своего незадачливого собеседника и произнесла:
— Антонио Гарсиа!.. — Это обращение прозвучало очень официально.
«Точно прокурор», — отметил по себя Бурручага.
Лорена продолжала:
— Антонио Гарсиа!.. Эта женщина — само исчадие ада! Ты просто слишком глуп, чтобы понять это самостоятельно.
Бурручага точно в ожидании удара втянул голову в плечи.
— Да, исчадие ада, — почти кричала Лорена — настолько ее вывели из себя эпитеты, которыми Антонио Гарсиа наградил ненавистного врага. — Ты ничего не понимаешь в жизни… Ты вообще ничего не понимаешь. Да, с тобой поговорили очень ласково, очень вежливо — будь уверен, эта Мария к каждому умеет найти свой ключик. А ты уши развесил, ты просто купился на эту поддельную доброту!
Антонио Гарсиа попытался было оправдаться:
— Донна Лорена, я говорю только то, что мне показалось с самого начала…
— И поэтому ты решил, что Мария Лопес — хороший человек?
— Я этого не говорил…
У Лорены в последнее время появилось одно очень незавидное качество — она начала цепляться к словам, раздувая одну необдуманно сказанную фразу до вселенских размеров и приписывая собеседникам замыслы, о которых последние даже не подозревали. В свое время об этом качестве говорил ей Густаво дель Вильяр, утверждая, что подобные вещи могут сильно повредить его приемной дочери в дальнейшем. Однако та не вняла отческим советам и наставлениям — наоборот, чем дальше, тем больше увеличивалась в ней эта мелочная раздражительность.
Вот и теперь, глядя на совершенно растерянного Бурручагу, Лорена дала волю своему гневу.
— Да, тебя просто хотят одурачить!.. — Кричала она. — Из тебя, взрослого мужчины, делают дурачка… А ты, глупец, не понимаешь этого…
Все время этого монолога дель Вильяр Антонио Гарсиа стоял, красный, как рак. Он чувствовал себя очень неудобно — отчасти от совершенно несправедливых, с его точки зрения, упреков своей госпожи, отчасти потому, что госпожа даже не предложила ему присесть…
«А вот донна Мария, — невольно подумал Антонио Гарсиа, — та наоборот, сразу же сказала «садись»… Неужели она действительно так искусно притворяется?
Лорена тем временем продолжала неистовствовать:
— Неужели ты никогда не слышал, что зло обычно маскируется в одежды добра?
— Да, — едва слышно, одними губами, пролепетал Антонио Гарсиа, — наш приходской священник что-то такое говорил на воскресной проповеди…
— Значит, ты и сам должен был догадаться, что эта Мария — как раз тот самый случай…
— Простите меня, донна Лорена, — Бурручага едва не плакал — так сильно подействовали на него крики госпожи. — Простите, я просто не подумал, что сказал…
Вопреки ожиданиям Бурручаги, это высказывание не успокоило Лорену — наоборот, оно еще больше подлило масла в огонь.
— Не подумал?.. — Переспросила она вызывающим тоном.
— Нет… То есть да…
— Так да или нет?
Вконец запутавшись, Антонио Гарсиа сконфуженно замолчал.
— А, понимаю, — продолжила Лорена с нескрываемой издевкой, — понимаю… Теперь я хорошо понимаю — ты просто неискренен со мной… Ты хотел меня обмануть. Вот как ты, оказывается, платишь за все благодеяния!
Антонио Гарсиа, как и многие латиноамериканцы, был чрезвычайно впечатлительной натурой. На глаза его невольно навернулись слезы. Он никак не мог понять — чем именно он провинился перед своей госпожой, чем именно вызвал такой дикий гнев, однако тем не менее, все равно в глубине души чувствовал себя невольно виноватым — наверное только потому, что Лорена была недовольна…
Наконец, собравшись с духом, он спросил:
— Почему же я такой неблагодарный?
Лорена, удовлетворившись произведенным эффектом, наконец несколько успокоилась. Более того, глядя на Бурручагу, она самодовольно заулыбалась.
«С этим неотесанным идиотом надо быть как можно строже, — подумала она, — нельзя давать ему спуску. Надо время от времени ставить его на место — тогда он действительно будет служить мне верой и правдой».
— Почему я сочла тебя неблагодарным?.. — Переспросила Лорена.
Бурручага кивнул.
— Нет, донна Лорена, я вовсе не такой, каким вы меня посчитали…
— Почему сочла неблагодарным?.. Да ты ведь сам только что сказал мне, что назвал Марию Лопес доброй и отзывчивой не подумав…
Бурручага пожал плечами.
— Да…
— Значит, ты говоришь одно, а думаешь другое?.. — В голосе Лорены вновь зазвучал вызов. — Значит, у тебя на уме могут появиться мысли, которыми ты не поделишься со своей госпожой?
До Бурручаги начал доходить смысл этой придирки дель Вильяр.
— Нет, вы не правильно поняли меня, — с жаром воскликнул он. — Я хотел сказать… — Бурручага запнулся, подыскивая оправдания, наиболее подходящие в подобной щекотливой ситуации выражения, — я только хотел сказать… Ну, что Мария Лопес такой только показалась…
— Ну, и какой же еще она тебе показалась?.. — медленно, растягивая каждое слово, спросила Лорена.
— Она показалась… Она показалась… — Начал было Антонио Гарсиа и тут же запнулся.
Он не мог сказать о Марии Лопес абсолютно ничего дурного. Если бы ему пришлось рассказывать о своей встрече с главой студии «Лопес продакшн» где-нибудь в своем квартале, на улице Симона Боливара, хвалебным эпитетам наверняка бы не было конца. А тут…
— Так какой же она показалась тебе, Антонио Гарсиа?.. — гнусно улыбаясь, поинтересовалась Лорена.
Бурручага, уставившись в пол, понуро молчал.
— Что ж, — произнесла Лорена, — что ж, тогда я расскажу тебе, какой она мне показалась… Антонио Гарсиа, — произнесла Лорена, — эта женщина разрушила все самое дорогое, что только у меня было… — Лорена ощущала в себе небывалый прилив вдохновения, который всегда появлялся у нее накануне подобных инсинуаций. — Да, она отняла у меня все, все, чем я гордилась… Она отняла у меня дочь — бедняжка Лаура теперь наверняка в раю, но ведь она могла еще немножко пожить среди нас… Она умерла из-за Хосе Игнасио, этого незаконнорожденного выродка. Мой любимый брат Хуан Карлос — он был такой наивный, такой… — по щеке Лорены покатились притворные слезы, — такой… доверчивый. Он безрассудно бросился в сети, расставленные для него этой хитрой и коварной женщиной… А что же получилось? Он умер!.. — Лорена притворно, однако очень натурально всхлипнула.
Бурручага с искренним сожалением посмотрел на свою благодетельницу.
— Извините, — пробормотал он, — ради всего святого, простите меня, донна Лорена… Я ведь не знал этого… Умоляю вас — простите мой невольный проступок. Я не хотел — видит Бог! — я не хотел вас обижать…
Лорена, искоса глядя на Бурручагу, вновь громко всхлипнула.
— Да, это еще не все. Эта стерва — я говорю о Марии Лопес, — так вот она сумела втереться в доверие к моему престарелому отцу, уважаемому Густаво дель Вильяру…
Бурручага вспомнил, что эта фамилия упоминалась Марией в недавней беседе.
— Виктор, муж
