Хосе Мария Санчес-Сильва - Марселино Хлеб-и-Вино

Хосе Мария Санчес-Сильва

Марселино Хлеб-и-Вино

Марселино стал моей жизнью…

Посвящаю эту книгу моей дочери Саре,

монахине Общества Марии в монастыре в Ла Риохе

Хосе Мария Санчес-Сильва родился в Мадриде. Ему досталась очень красивая дата рождения — одиннадцатое число одиннадцатого месяца 1911 года. Мальчик с самого начала рос среди книг, и в четыре года уже бегло читал (а в шесть — проглотил даже «Графа Монте-Кристо»[1]. Но семья была бедной, работали в ней все, — так что маленькому Хосе Марии тоже вскоре пришлось зарабатывать: его взял к себе в помощники парикмахер. Мальчик был ещё так мал, что ему приходилось взбираться на табуретку, чтобы почистить пальто очередного клиента.

По вечерам мама рассказывала своему сыну сказки, и была среди них такая: жил-был мальчик, который каждый день проходил по одной и той же улице, мимо статуи Девы Марии с Младенцем Христом на руках. Каждый день этот мальчик делился с Младенцем Иисусом тем, что мама ему дала с собой на обед. И вот однажды Младенец Иисус позвал его в гости, пообедать с Ним вместе в раю. Видимо, повесть о Марселино выросла тридцать лет спустя именно из этой истории.

Когда Хосе Марии было десять лет, он остался сиротой. После многих приключений, о которых читать куда приятнее, чем переживать их самому, он оказался в очередном приюте, где ему наконец-то повезло: мальчика назначили библиотекарем. Конечно, он заполнял карточки и выдавал книги, но главное — мог и сам читать, сколько захочет. Постепенно Хосе Мария стал пробовать себя и как писатель: сочинял то пьесы для приютского театрального кружка, то рассказы для своих приятелей.

В приюте Санчес Сильва научился быстро печатать на машинке и выучил стенографию, так что после окончания школы молодого выпускника устроили в ратушу секретарём. Но вообще-то он больше всего хотел стать журналистом. Однажды юноша прочёл в газете, что объявлен конкурс на получение стипендии — именно для того, чтобы учиться журналистике. Стипендий было всего шесть, а желающих — восемьдесят, и среди них оказалось много взрослых, солидных людей… Но никому неизвестный сирота конкурс выиграл.

Впоследствии он не просто стал журналистом, но даже сам основал газету, а потом был редактором нескольких других. Даже его спортивные хроники стоит читать через много десятилетий после того, как завершены чемпионаты, о которых они написаны. «Что делать, — посмеивался сам автор, — я куда лучше разбираюсь в писательстве, чем в футболе…»

Одну за другой Санчес-Сильва получает престижные журналистские и литературные премии. Он пишет сказки и рассказы для взрослых, пьесы, сценарии для кинофильмов… а ещё — вместе со своей женой Кармен растит детей. Старшая их дочь — та самая Сара, будущая монахиня, которой отец посвятит первую часть «Марселино». «Дети отнюдь не идиоты, как нам то и дело внушают, — уже в глубокой старости скажет он в одном из многочисленных интервью, — просто надо уметь их слушать. А ещё — люди никогда не прекращают быть детьми. Можно нарядиться судьёй, генералом или ещё кем-нибудь ужасно серьёзным, — но в глубине души знаешь, что ты ребёнок».

Книгу, прославившую его по всему миру, Санчес-Сильва написал в 1952 году. Успех был немедленным и огромным. Уже за первые три года «Марселино» переиздали в разных странах больше ста раз и перевели на несколько языков (в общей сложности их станет со временем больше тридцати). В Англии и в Италии книгу немедленно снабдили комментариями для изучающих испанский.

Уже на следующий год после выхода в свет истории мальчика, тайком пробиравшегося на чердак к своему Другу, автор издал сборник рассказов с тем же главным героем. В предисловии он признался: дети и взрослые постоянно жалуются ему, что Марселино слишком уж быстро умирает. Ещё через год вышла книга под названием «Приключения на небе» — о том, как Марселино рука об руку со своим Ангелом-хранителем добрался до рая и увидел там тех, кого так долго хотел встретить: свою маму и Матерь Божью. У этой книги тоже есть предисловие, и в конце его автор заверяет читателя, что тут-то история Марселино и заканчивается навеки, что больше он о нём ничего писать не будет, потому что ведь незачем…

Ещё в 1954 году был снят первый фильм о Марселино, причём сценарий Санчес-Сильва написал сам. Потом были и другие экранизации, — но вот их уже делали без согласия с автором, и почему-то они всё дальше и дальше отходили от оригинала…

Со временем Санчес-Сильва переработал «Приключения на небе» и в той или иной степени включил в них большинство рассказов. Так и появилось «Большое путешествие Марселино», увидевшее наконец-то свет в 1982 году.

Санчес-Сильва написал ещё много книг для детей и взрослых. Из детских можно назвать, например, «Прощай, Хосефина» — поэтичную и немного печальную историю мальчика, носившего в кармане воображаемого кита. Но Марселино навсегда остался самым любимым из его героев, а его приключения — наверное, самой известной детской книгой, когда-либо написанной на испанском. На родине автора почтили за неё Национальной литературной премией (Национальную журналистскую он получил ещё раньше), а в 1968 году «Марселино» была присуждена высшая награда, какая только бывает для детских книг — Золотая медаль Ханса Кристиана Андерсена.

Санчес-Сильва дожил до девяноста лет и умер в 2001 году.

«Марселино стал моей жизнью», — повторял он в различных интервью.

На русский язык книги про Марселино не переводились, но в 1997 году в Санкт-Петербурге, в издательстве «Запад-Восток» вышел сокращённый пересказ, он назывался «Марселино-Пан-и-вино» и перевёл его с итальянского краевед и специалист по русско-итальянским культурным и религиозным связям М. Г. Талалай.

Анна Розенблюм

Глава первая

Почти сто лет назад три францисканца[2] попросили мэра одной маленькой деревушки, чтобы тот позволил им, Христа ради, поселиться в заброшенном полуразвалившемся здании лигах[3]в двух от села, на землях, принадлежащих сельской общине. Мэр, человек благочестивый, согласился на это под свою ответственность, ни о чём не посоветовавшись с управой. Братья ушли, благословив своего благодетеля, и, поравнявшись с уже знакомыми им развалинами, принялись размышлять, как бы устроить там укрытие, чтобы провести ночь.

Когда-то здесь был хутор, но потом, после войны с французами[4], когда жители деревушки попытались тут обороняться, от строений мало что осталось. Среди монахов был молодой, ловкий и находчивый брат, он сразу увидел, с чего следовало начать. Тут и там лежали большие камни — пусть даже не все они были целы, но на постройку дома сгодились бы. Можно было использовать для строительства и росшие вблизи деревья, а журчавшая неподалеку речка внушала бедным братьям надежду, что от жажды они не умрут. Но день уже клонился к вечеру, хоть они и вышли из села до рассвета, — ведь один из них был стар и ходил с большим трудом. Так что наш монашек начал с того, что нашёл несколько жердей и растянул на них принесённое с собой старое одеяло, установив среди камней что-то вроде маленькой палатки. Затем он разжёг костер, устроил поудобнее старого собрата, второго послал за водой, а сам пока испёк в костре картошку, что подала им вместо милостыни какая-то добрая женщина. Наступила ночь, и братья, помолившись и покончив со скудным ужином, уснули, а на следующее утро, по-прежнему под руководством находчивого юноши, принялись за работу.

Так постепенно бывший хутор начал меняться, и пятьдесят лет спустя, когда и начинается наш рассказ, его уже не узнать. Дом вышел простой, без излишеств, но зато надёжный, так что пастухи или просто путники порой просятся переждать в нём грозу. Над первым этажом надстроили второй; позади дома, за каменной оградой — сад и огород, они обеспечивают братию частью продуктов. На первом этаже у братьев маленькая часовня, кельи, трапезная и кухня с кладовой; наверху остальные кельи и большой чулан, где хранятся вещи крупные и не часто используемые, а направо от него, у самой изъеденной древоточцами лестницы, по которой туда и поднимаются, — маленький чердак, куда сквозь узенькое окошко проникает дневной свет.

Монахов уже не трое, а двенадцать. Из тех, первых трёх, двое умерли, а третий, очень старый и больной, и есть тот находчивый брат, которого мы помним ловким юношей. За огородом устроили кладбище. Община живёт молитвой и трудом. В ней пятеро священников, а это очень полезно для округи: они служат Мессу[5] по воскресеньям и праздникам в окрестных деревнях, где своего священника нет, могут окрестить новорождённого, обвенчать молодожёнов, похоронить умершего старика, устроить крестный ход[6], когда положено, и каждому готовы дать совет, утешить и выслушать исповедь.