Хулиган. Его тихоня - Эла Герс
Наконец мы добрались до больницы. Сергей Владимирович сразу же выскочил из машины, успел открыть дверь и вытащить Лешу, как из больницы выскочила бригада людей с белых халатах с каталкой. Я беспомощно цеплялась за нее, пока Лешу увозили вглубь больницы. Слезы бежали по моим щекам, когда я смотрела на бледное лицо Леши.
Дыши, Леша…
Пожалуйста, дыши!
Медсестра преградила мне путь и я оказалась в объятия Сергея Владимировича, который сдерживал меня от порыва наплевать на все и броситься вслед за удаляющимся Лешей. Каталку с ним прокатили за двойные двери и скрыли от моих глаз.
Я сделала глубокий вдох, втягивая страх и выпуская боль на выдохе.
Дыши, только дыши!
32.2. Невыносимое ожидание
Я сидела на скамье, сцепив руки, и смотрела на часы на стене.
С ним все будет в порядке, с Лешей все будет хорошо — как мантру проговаривала я про себя.
Сергей Владимирович отправился на поиски врача после целого часа, проведенного в приемной. И как же мне было жаль, что я не могла пойти вместе с ним. Тогда мне не пришлось бы сидеть здесь, ничего не зная и изнывая от беспокойства.
Прошло еще полчаса. Я смотрела на часы и продолжала молиться. Пришла медсестра, спросила, не нужно ли мне чего-нибудь, но я лишь покачала головой. Мне нужен был только Леша.
— Ксюша.
Я вскочила на ноги, когда вернулся Сергей Владимирович. У него было настолько мрачное выражение лица, что у меня сжалось сердце и со свистом ухнуло в самый низ.
— К-как Леша? — спросила я, затаив дыхание.
— С ним все в порядке. Он останется здесь под наблюдением на несколько дней.
Слезы навернулись мне на глаза, когда на меня нахлынуло неимоверное облегчение.
— Слава Богу, — выдохнула я со всхлипом.
— Слава Богу, — шепотом повторил за мной его отец.
Он наблюдал за мной какое-то мгновение, а затем заключил в свои поддерживающие объятья. Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Когда мне удалось перестать плакать, я отстранилась от него и вытерла лицо от слез руками.
— Уже поздно, Ксюша, — сказал мне Сергей Владимирович. — Я отвезу тебя домой.
— Могу я… — я стушевалась. — Могу я увидеть его?
— Мне жаль, — он покачал головой. — Но сейчас нельзя.
— А завтра? Могу я завтра его увидеть? — торопливо спросила я.
Его губы дрогнули и я почувствовала болезненный укол в груди. Они с Лешей были так сильно похожи.
— Конечно, можешь. Ты поможешь мне убедиться, что он больше не наделает глупостей.
Я со слезами на глазах усмехнулась и он похлопал меня по плечу. Еще раз заверив меня, что с Лешей все будет хорошо, что медсестры о нем позаботятся, он повез меня домой.
Сидя в его машине, я попыталась расслабиться. В конце концов, с Лешей ведь все было хорошо. А уже завтра я его увижу. Но когда воспоминания о случившемся вновь нахлынули на меня, я позорно шмыгнула носом. Перед глазами все начало расплываться.
— Ксюша, — обратился ко мне Сергей Владимирович, когда я снова начала плакать. — Ксюша, я же сказал тебе — с ним все будет хорошо.
— Я даже не знала, что у него астма, — пробормотала я со слезами на глазах.
— Его астма вызвана травматическим стрессом, Ксюша. По крайней мере, так мне сказали врачи.
— Травматический стресс?
Он издал низкий печальный вздох, а затем мягко ответил:
— У него ПТСР — посттравматическое стрессовое расстройство.
Я напряглась и уставилась на него. А затем рвано втянула воздух и прислонилась головой к окну.
Дыхание сбилось и по лицу пуще прежнего потекли слезы.
— Не плачь, Ксюша, — пробормотал Сергей Владимирович. — Леша не нравится, когда ты плачешь.
— Откуда вы знаете? — всхлипнула я.
— Потому что он мой сын, — ответил он и я повернула голову, чтобы посмотреть на него. Он смотрел на дорогу с каким-то отрешенным выражением лица. — Мне никогда не нравилось, когда Маша плакала. Уверен, ему это тоже не нравилось.
— Вы бросили его, — сказала я ему обвиняющим тоном. — Вы бросили их.
Он выдохнул, и я увидела, как мука исказила его черты.
— И я всегда буду жалеть об этом, каждую секунду своей жизни.
Я прикусила губу и посмотрела на свои руки, покоящиеся на коленях.
— Как вы узнали, что Лешу у меня? — спросила я.
— Мы вместе ужинали и я сказала кое-что, что… расстроило его. Леша стремительно уехал, а я поехал за ним и понял, что он отправился к тебе. Я не стал входить, думал, что он успокоится, решил подождать его снаружи. А потом услышал твой плач.
— Вы должна перестать его расстраивать, — отозвалась я нахмурившись.
— Я не знаю, как с ним справиться, — проворчал он. — Когда я уезжал, он был милым, веселым, любящим ребенком, который был высокого мнения обо мне. А когда я вернулся, он уже был озлобленным подростком, ненавидящим меня всем своим сердцем. Я не знал и до сих пор не знаю, что делать, чтобы он принял меня обратно. Я все время все порчу. Кажется, я всегда говорю что-то не то, когда дело касается его.
— Вы сказали Леше, что это он виноват в смерти вашей жены? — резко спросила я.
Мой гнев подкрепил мою храбрость и я вспомнила, что Леша сказал мне перед тем, как потерял сознание.
Сергей Владимирович посмотрел на меня с неприкрытым удивлением.
— Что?
— Вы сказали своему сыну, что это он виноват в смерти вашей жены? — спросила я, сузив глаза.
Он пристально посмотрел на меня, а потом сказал:
— Я никогда не говорил ему этого. Я никогда не винил его. Он был всего лишь ребенком.
— Но он сказал…
Его вдруг осенило и я вздрогнула от ужасного выражения, появившегося на его лице. Он перевел взгляд на дорогу, сжимая руль так сильно, что костяшки пальцев почти побелели. Его челюсти сжались, а на щеке задергался мускул.
— Должно быть, это был мой брат, — резко ответил он. Затем он издал низкий, рычащий звук, выплескивая свой гнев. — Должно быть, это был он!
Мой временный прилив храбрости покинул меня и я поджала губы. Атмосфера в машине стала напряженной и в
