Хулиган. Его тихоня - Эла Герс
— Со своим собственным племянником. С моим маленьким мальчиком. С моим сыном.
Я сжал челюсти, не желая вспоминать. Кулак отца ударил по столу и мое тело напряглось.
— Я заслужил твою ненависть, Леша. Я заслужил ее. Если бы я мог повернуть время вспять и исправить свои ошибки, то я бы сделал это. Я бы продал свою душу дьяволу. Я бы сделал все, чтобы этого не произошло. Но я не могу. И мне приходится жить с этим. Я потерял ее, потому что был слишком глуп. Ее я вернуть уже не могу, но тебя я еще могу вернуть. Пожалуйста, — его голос сорвался. — Не дай мне потерять еще и тебя.
Оцепенение охватило меня и я отдался этому чувству.
Я открыл глаза и обратил взгляд на отца.
— Я держал ее.
Мои тихие слова заставили отца откинуть голову назад.
— Держал ее на руках, пока она умирала.
Отец опустил взгляд, его руки задрожали. Он обхватил голову руками, его дыхание стало прерывистым от боли.
— Она назвала твое имя.
С губ отца сорвался мучительный вопль, он открыто плакал от ужасной потери и боли, но это не пробило туман, окутавший меня. Я мог только смотреть. Смотреть на человека, который мог бы сохранить жизнь моей матери. Если бы только он остался и не ушел, поверив лжи своего брата.
Мысли стали навязчиво лезть в голову, чувства начали давить и я почувствовал, как у меня защипало в глазах.
Я сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Эта попытка не увенчалась успехом.
Живи, Леша.
— Последнее, что она сказала… Последнее, что она сказала — что любит меня. Что ей жаль, что ей пришлось оставить меня так рано и что она не сможет увидеть, как я расту. Она сказала, что я должен жить, — я сжал руки в кулаки. — Если бы она этого не сказала, я бы давно покончил с собой.
Я оттолкнулся от стола, опрокинув стул на пол. Дышать стало труднее. Больнее.
Боль в груди подкатила к горлу, начав душить меня.
Боль сковала всего меня.
— Да, ты заслуживаешь моей ненависти, — прохрипел я. — Потому что, если бы ты был там, с ней бы ничего не случилось. Ты бы защитил ее. Ты бы защитил нас. Если бы ты не ушел, она была бы жива. Если бы ты просто выслушал правду из уст собственной жены, — я тяжело выдохнул и по моему лицу скатилась горькая слеза, — у меня и сегодня была бы мать.
Затем боль разорвала меня изнутри, оставив после себя неизмеримое опустошение. Я выбежал из кухни и, не обращая внимание на крики отца, покинул дом и сел в свою машину. Отец бросился за мной, но я уже успел сорваться прочь от дома. Я прибавил скорость, пытаясь увеличить расстояние между собой и отцом. Давление в груди не ослабевало, не позволяя нормально дышать.
Мне нужно было дышать.
Но для дыхания мне нужна была она — моя мама.
Глава 32
32.1. Душераздирающие откровения
POV Ксюша
Я совершила ошибку.
Именно об этом я думала, смотря вслед уезжающему Леше.
Поднявшись на свой этаж, я вставила ключ в замок и открыла дверь. Закрыв ее, я тяжело выдохнула и прислонилась к ней спиной.
Я совершила огромную ошибку.
На глаза навернулась слеза и я мучительно сглотнула ком в горле.
Мне не следовало выходить из машины. Мне не следовало пугаться его вспыльчивости. Я должна была остаться с ним, должна была бороться за то, чтобы остаться с ним.
Идиотка…
Слеза медленно скатилась по моему лицу.
Глупая идиотка!
Сердито смахнув слезу, я зашла в гостиную, подошла к дивану и бросила на него свою сумку. Я забралась на диван прямо с ногами и обхватила колени руками. Упершись подбородком в пространство между ними, я уставилась на черный экран телевизора, жалея, что не сделала по-другому.
Что, если я потеряла его?
О Боже…
Мои руки сжались, а затем я зарыдала, уткнувшись в колени, и начала проклинать себя.
Проклинать за то, что была такой слабой.
Я не была достаточно сильной. Я не была достаточно сильной, чтобы быть с Лешей. Ему было трудно, но вместо того, чтобы остаться с ним, я ушла только потому, что он мне так сказал сделать. Я ушла, потому что боялась его гнева.
Он отталкивал меня. Он отталкивал меня и я знала, что если не дам отпор, то действительно потеряю его…
Я не знаю, сколько времени я просидела так, рыдая навзрыд и выплакивая свое сердце. Но когда свет за окнами померк и в комнате воцарилась темнота, я наконец подняла голову, разжала руки и вытерла лицо рукавом. Затем я встала и пошла к выключателю.
Истощенная как физически, так и эмоционально, я пошла умылась и переоделась в толстовку и спортивные штаны. В животе заурчало, и хотя все, чего я хотела — это заснуть и забыть о случившемся, я последовала его велению и направилась на кухню.
Прихватив с собой телефон, я отправилась готовить себе на ужин жаркое. Поставив тарелку на стол, я села, взяла телефон и, положив его рядом с тарелкой, уставилась на него.
Надо позвонить Данилу и узнать у него адрес Леши. Если он действительно хотел, чтобы я была вместе с его лучшим другом, то он должен был мне помочь. Если надо, я буду донимать его, пока он не скажет мне его адрес.
Я продолжала смотреть на телефон, обдумывая эту идею и нехотя ковырялась ложкой в своей порции еды. Посмотрев на тарелку, я почувствовала, как у меня заныло в груди.
Ел ли сейчас Леша?
Последние несколько дней он плохо ел. Он похудел, сильно похудел. Но больше всего меня настораживали темные круги под его глазами и затравленное выражение лица.
Я закрыла глаза.
Если бы я только знала, что ему не давало покоя, что его терзало…
Звонок заставил меня открыть глаза и посмотреть на телефон. Я раздосадовано вздохнула и заставила себя ответить на звонок.
— Привет, мам, — поздоровалась я.
— Привет, Ксень. Мы с твоим отцом уже прошли регистрацию на рейс, скоро прилетим. Ты уже дома?
— Да. Приготовить вам что-нибудь на ужин?
— Нет, Ксень, мы уже поели. Да и поздно уже будет, мы прилетим и сразу спать ляжем, — ответила она.
— Хорошо.
В трубке раздалась тишина, а затем мама тихо спросила:
— Ксень, все хорошо?
Слезы навернулись мне на глаза от беспокойства в ее тоне.
