Прима (СИ) - Ники Сью
Поспешно закрываю приложение и убираю телефон.
Чтобы еще как-то развлечь себя, выхожу в коридор, прогуливаясь. Мобильный в кармане начинает вибрировать, на экране высвечивается номер Натальи Михайловны.
— Да, добрый день, — дружелюбно отвечаю я.
— Как тебе не стыдно! — кричит она в трубку. — Я просила за тебя, поставила на кон свое имя и репутацию. А ты? Просто прогуливаешь репетиции?
Растерянно замираю на месте, слушая гневный голос Натальи Михайловны из динимака.
— Как это?..
— В дурочку играешь?
— Репетицию же перенесли на четыре, — лепечу в трубку, пытаясь оправдаться.
— Кто перенес? Бессовестная! Если тебя выгонят, больше от меня помощи не будет. Ты меня разочаровала, Миронова.
Ее слова звучат словно приговор, от которого как внутри все леденеет.
— Пожалуйста, выслушай меня! — умоляю, не зная, что еще сказать в свое оправдание. — Я совсем не хотела подвести…
Но педагог только презрительно фыркает в трубку и скидывает вызов, оставив меня наедине с болезненным чувством вины и отчаянием. Очередной провал, от которого хочется кричать в голос.
Делаю несколько вдохов, глубоких, которые должны меня успокоить. Не помогает. Поэтому в каком-то хаотичном состоянии я звоню Лане, больше никого из труппы не знаю. Кириленко принимает вызов не сразу, буквально на последнем гудке:
— Чего? — недовольно бурчит она в трубку.
— У нас перенесли репетицию?
— Ой! А ты не знала? — тянет она с явной издевкой.
— Лана… — мне хочется выругаться, но я сдерживаюсь. — Когда объявили о переносе?
— В чате, вчера вечером.
— В каком чате? — непонимающе рычу я.
— В общем, Миронова. Или постой… Тебя же нет в нашем чате. Ой, как печально. Ну что поделать?
Я нажимаю на кнопку сброса звонка, не дожидаясь продолжения издевательств. Сердце бешено колотится, в голове проносятся тысячи мыслей. Конечно, у них есть чат. У всех есть эти долбанные чаты, и звонить больше не обязательно. А я… подумаешь! Им собственно по боку на какую-то Дарью, которую пропихнули по протекции.
И плевать всем, что если бы я тогда не упала, не совершила роковую ошибку, то стояла бы в центре и танцевала соло. Я, а не Лана. Проклятье.
Выбегаю на улицу, попутно вызывая такси. Хочу домой, хочу оказаться в темноте и уткнуться лицом в подушку. Искренне не понимаю, когда настанет такое время, что я смогу быть обычной слабой девушкой, которую пожалеют, поддержат добрым словом и не дадут сломаться.
И судьба будто насмехается дальше, подкидывает очередную встречу.
Меня и так раздирает на части — с одной стороны, я в ужасе от перспективы потерять роль, которая, кажется, была моим единственным шансом вернуть расположение мамы, а с другой, этот постоянный незнакомец, который появляется будто из ниоткуда, и черт знает, что хочет.
Я вздрагиваю, когда он поднимает руку и начинает махать мне в качестве приветствия, будто мы давние друзья. По спине пробегают отвратительные мурашки, и я ускоряю шаг, пытаясь как можно скорее ускользнуть от его пристального взгляда.
— Какая ты неприветливая, мышка, — кричит брюнет. От его голоса паника сжимает мое сердце.
И уж как так получается, но я спотыкаюсь и падаю, расчесав себе колени. Телефон выскальзывает из рук, на экране отображается входящий вызов. На заставке высвечивается черная роза, которую я ставила на Глеба. Вообще, Гордеев никогда мне не звонит, да и не звонил. У нас просто по факту есть номера друг друга, и я совру, если скажу, что его входящий не вводит меня в какое-то странное состояние.
Правда, поднять трубку не успеваю, это делает мой преследователь.
— У аппарата, — он проводит пальцем по экрану и прикладывает телефон к уху.
Гордеев кажется, что-то ему отвечает, пока я пытаюсь подняться.
— Да тут, рядом, моя девочка, — беспристрастно врет парень. — Я? Артем. Но ты дружок можешь больше сюда не звонить…
Я прерываю его словесный поток, выхватив мобильник обратно. Мое лицо сковывает от напряжения, как и плечи.
— За такое есть статья, между прочим! — цежу сквозь зубы, пытаясь скрыть свои дрожащие руки. Боковым зрением замечаю такси, которое паркуется у тротуара.
— Так давай перейдем от статьи к чему-то интересному. Смотри, — Артем, видимо, это его имя, разводит руками в разные стороны. — У тебя, кажется, нет друзей и того выдуманного парня. Зато есть я. Ну чем не перспектива скоротать вечер?
— Но я не хочу коротать с тобой вечер, — между нами на несколько секунд повисает короткая пауза. Синие глаза парня становятся ближе к серым, словно ясное небо затянуло холодным тучами. И взгляд такой пронизывающий, немного пугающий. Брови Артема сходятся на переносице, формируя резкие складки, а губы сжимаются в плотную линию, правда он тут же принимает расслабленную позу и выдает улыбку. И будто говорит этой самой улыбкой: “Я не привык получать отказы”.
— У тебя есть весомый повод не принимать мое приглашение?
— Мое личное “не хочу”, — откашлявшись, сообщаю, стараясь придать голосу уверенности. Затем разворачиваюсь и снова бегу. Уже который раз по счету я сбегаю от этого парня? И он, по традиции, не идет за мной. Словно позволяет играть нам в хищника и его жертву.
Господи! Может мне, в самом деле, заявить на него в полицию? Это уже ни в какие рамки не входит.
Закрыв дверь машины, я спешно прошу водителя скорее трогаться с места. Он кивает и выезжает на дорогу. Телефон в руке, который все это время я нервно сжимала, вибрирует. Только сейчас замечаю, что там около десяти пропущенных вызовов.
Быть не может! Все от Глеба!
Закусив губу, я беру трубку и слышу его напряженный голос:
— Какого дьявола, Даша? — кричит он. — Ты что завела себе хахаля, который решил поиграть в героя-ревнивца?
— Нет, он не мой парень, — зачем-то говорю правду, закрыв глаза. Пульс до сих пор не восстановился.
— Ты там решила уйти в отгул, вместо того, чтобы пахать на тренировках?
— Господи! — вскрикиваю раздраженно я. — Зачем ты мне звонишь, Гордеев? Я и так знаю, что постоянно косячу, но это не значит, что моей карьере пришел конец. Я буду танцевать, хочешь ты того или нет. И вообще, зачем ты мне звонишь? Сообщить, что завтра апокалипсис?
Слышу его тяжелый вздох.
— Не дождешься. Мать тебя искала. Заставила меня быть посредником.
— Мама? — желудок совершает кульбит и падает куда-то вниз, в пропасть.
— Она вернется в конце августа, — он делает короткую паузу, словно обдумывая, должен ли сообщить продолжение, но в итоге сообщает. — И я тоже. Надеюсь, к тому времени ты окончательно сломаешься.
— Иди к черту, — кидаю я.
— Дашка!
— Просто… — Глеб перебивает.
— Если еще раз кто-то возьмет
