Прима (СИ) - Ники Сью
Не моргаю. Смотрю прямо, пытаясь показать, что меня ничуть не задевает подобное.
— Врешь.
— С чего бы?
— В твоих глазах одиночество, — его фраза — пуля. Она пронзает меня до дрожи. До слез, которые готовы вырваться наружу.
— У тебя разыгралось воображение, — я все-таки освобождаюсь и начинаю отдаляться. Но даже на расстоянии слышу его реплику, брошенную мне вслед.
— Не убежишь, ведь я уже тебя нашел. Будет весело, обещаю.
Я машу рукой, останавливая первое встречное такси. Сажусь в машину, захлопнув громко дверь. Меня потряхивает, не помню, когда в последний раз так переживала.
— Куда? — спрашивает водитель адрес. Я диктую и пытаюсь привести себя в чувства.
“Это дурацкая шутка, парень просто не в себе”, — убеждаю свое измотанное сердце.
Но по итогу все оказывается совсем не так.
На следующий день, у меня проходит первая официальная репетиция в театре. Мы подходим к кулисам, и стоит только заиграть музыке, как каждая из нас вырывается на сцену, словно парящая бабочка. Мягко касаемся пола пуантами, закручиваясь в ритме композиций. Мне все еще невероятно сложно танцевать, нога ноет весь процесс, но отступать нельзя. У меня просто нет времени отлеживаться.
Музыка смолкает, и мы идем в гримерную. Почти все между собой общаются, только я плетусь в хвосте, пытаясь перевести дыхание.
— Боже, я сегодня все утро проторчала у станка, — жалуется Кириленко подругам, расшнуровывая свои пуанты.
— Ты была прекрасна, — хвалят они ее, явно приукрашивая похвалу соло-танцовщицы. Она не дотягивает и сама об этом прекрасно осведомлена, поэтому вероятно, и тренируется. Я уверена, Анатолий Аркадьевич, наш балетмейстер, делал ей на этот счет замечания.
— Спасибо, девочки, — мило улыбается им Лана. Я случайно ловлю на себе ее взгляд и не могу понять, откуда в нем столько радости. Хотя нет, понимаю, Кириленко счастлива до смерти, что подвинула выскочку вроде меня.
Закончив с одеждой, выхожу в холл. Все тело ноет от напряжения, пока я спускаюсь по лестнице на первый этаж. И стоит только мне оказаться на улице, как снова встречаю этого таинственного незнакомца. Не знаю, совпадение это или нет, но у меня складывается ощущение, словно парень за мной следит. Притом не из благоприятных побуждений.
Я замечаю его на лавке напротив входа, он пьет фреш и чему-то усмехается, разглядывая экран телефона. Когда Кириленко выходит, поравнявшись со мной, то тоже отчего-то напрягается. Правда Лана тут же переключает спектр внимания и начинает со мной разговор.
— Ты реально собралась выступать после такой травмы? Не стыдно? Ты можешь всех подвести.
— Стыдно брать роль соло, когда твой максимум десять фуэтов, — не теряюсь я. Мы никогда не дружили. А уж сколько раз она подставляла меня в училище — не счесть. Пожалуй, это девушка одна из многих, кто искренне порадовался моему провалу.
— Просто я не повернута на балете и у меня в отличие от некоторых есть еще личная жизнь, — отвечает она, прикусив губу. Уверена, мои слова ее задели. Для балерин, которые стремятся к звездной славе, быть второй — это провал. В случае с Кириленко, я вечная тень ее провала.
— Тогда зачем ты пытаешься мне что-то доказать? — сжимаю лямку рюкзака, и думаю, что в джинсах безумно жарко. Но чтобы связки всегда были разогреты, нам приходится носить не особо удобную одежду.
— Я? Тебе? Мне просто тебя жаль, Миронова, — фамилия приемной мамы режет мне слух. Напоминает, что она не верит в меня и не ждет. Это обидно, до слез. А вот Глебу, наверное, все равно, ведь он носит фамилию отца. Мало кто знает, что мы с ним вообще родня, пусть и не кровная.
— Не стоит тратить свои чувства, побереги до лучших времен, — без зазрения совести огрызаюсь я и спускаюсь по ступенькам. Мой взгляд фокусируется на том парне, который только что убрал мобильный и теперь тоже смотрит на меня.
Он лениво, словно кот, поднимается, растягивая губы в улыбке: хищной и какой-то недружелюбной. С другой стороны, когда вас преследует человек, о дружелюбии речи не идет. Но я все еще надеюсь, на банальную случайность.
— Ну привет, — произносит незнакомец, догоняя в пару шагов. Сминает стакан и выкидывает его в урну, подобно баскетбольному мячику.
— Ты меня сталкеришь? — спокойно произношу, тогда, как внутренне сжимаюсь в ожидании ответа.
— Может быть.
— Я обращусь в полицию.
— Обращайся.
— Слушай, — я останавливаюсь у остановки. Впереди едет автобус, в который я планирую сесть. И неважно, что он не довезет меня до дома. Главное подальше от таинственного незнакомца.
— Тебя было легко найти, крошка. Интернет нынче знает все. И я не видел в твоем профиле никакого парня. Знаешь, что врушек принято наказывать?
Автобус останавливается, из него выходят люди и в тот момент, когда он собирается сдвинуться с места, я не говоря больше ни слова, запрыгиваю на задние ряды. Прикусываю губу, молясь всем богам, чтобы этот человек не последовал за мной дальше. Сердце в груди так неистово бьется, что кажется, оно вот-вот выскочит. Давно меня не окутывал страх. Инстинкт самосохранение подсказывает, что я нажила себе новую порцию проблем.
Прохожу в глубину салона, усаживаясь на свободное место. И только сейчас замечаю, что парень стоит на остановке. Он не пошел за мной, но его дьявольская улыбка приводит меня в ужас.
Глава 11 — Даша
Я сижу в раздевалке, поглядывая на часы. Вчера перенесли время репетиции на три часа позже, но почему-то до сих пор никого нет. Меня напрягает этот факт, и чтобы как-то успокоиться, я захожу в соцсети и листаю ленту обновлений. Случайно натыкаюсь на пост Глеба. На фото он на пляже, на нем нет майки, только шорты.
У Гордеева спортивное прокаченное тело, кубики пресса на животе, так и притягивают взор. Каждый его мускул четко очерчен, будто высечен из камня, и я невольно задумываюсь, каково это — быть обычным смертным и гулять с таким парнем, как Глеб. Да, мы никогда не были друзьями, но это не отменяет того факта, что он настоящий красавчик.
Кликаю зачем-то на иконку комментариев, а там сплошные восторженные отзывы. Такое ощущение, что это страница крутого селебрити, а не обычного парня, хотя когда Гордеев с его деньгами и внешними данными был обычным? Девушки пищат от восторга, некоторые не стесняясь, просят написать им. Мой приемный брат как обычно не обделен вниманием.
Внезапно я ловлю себя на том, что непроизвольно закусываю губу, разглядывая Глеба.
— Господи! — шепчу, качая головой. Гордеев столько раз превращал мою жизнь в ад, что мне должно
