Две секунды после - Ксения Ладунка
Я стираю слезы с глаз, Том видит это и явно пугается. Я не хочу ничего говорить в свое оправдание, у меня до сих пор сердце бьется так, будто сейчас выпрыгнет из груди. Потянувшись, Том находит мою руку на сиденье и сжимает ее, как бы говоря: «Я с тобой».
Глава 5
По дороге до отеля Том сообщает нашим менеджерам и отцу о произошедшем: говорит по телефону, ругается, спорит. Я не совсем понимаю, о чем идет речь, потому что в голове стоит шум. Единственное, что точно ясно: ситуация вышла из-под контроля. Так быть не должно. По крайней мере, все говорили, что такого не будет.
Меня уверяли, что это лишь театрализованное представление, со всеми согласованное. На каждом шаге мы будем главными. Но по ошарашенному лицу Тома я могу сказать точно — сейчас главным он не был. Его так же застали врасплох, как и меня.
Когда мы приезжаем, Том предлагает мне пойти в комнату, чтобы отдохнуть, но я отказываюсь: хочу поговорить с папой. Мы вместе заходим в его номер, где отец уже ждет нас. Его руки сцеплены, взгляд тяжелый. Вместо приветствия он говорит:
— Кто-то слил ваше местоположение журналистам.
— О, да ты гений, — иронизирует Том. — Как понял?
— Прекратите, — обрываю я их спор и обращаюсь к отцу: — Объясни, как это произошло?
Отец садится на диван напротив.
— У нас есть контракт, — начинает он, — с определенным агентством. Мы заранее сообщаем папарацци, где будем, и утверждаем позиции, с которых будет вестись съемка. Это взаимовыгодное сотрудничество: нас никогда не поймают врасплох, а они смогут продавать эти снимки и получать деньги.
Я киваю. Это все и так знают.
— Но есть еще другие, — встревает Том, залезая в мини-бар и вытаскивая оттуда стеклянную бутылку колы.
— Да, другие агентства и независимые фотографы… Но они не снимают всех подряд, только тех, на чьи снимки очень высокий спрос.
Том открывает колу и делает глоток, а затем говорит:
— Ну, знаешь, Кайли Дженнер или Ким Кардашьян…
Папа подтверждает, кивнув.
— Вот я и не понимаю, каким боком тут мы? — продолжает Том.
— Этот скандал, — папа устало трет глаза и переносицу, — обрел слишком большую огласку. Никто не предполагал, что он так бомбанет.
Том, вздыхая, падает на диван и откидывает голову на спинку.
— С завтрашнего дня у вас будет постоянная охрана. И, Белинда, — папа смотрит на меня очень серьезно, — лучше без дела никуда не выходить.
Я, молча, киваю. Конечно, черт возьми, я и не собиралась. Если меня будут преследовать — я лучше запрусь в номере и проведу там остаток жизни, чем позволю своим ужасным снимкам ходить по интернету.
— И что нам теперь делать? — спрашиваю я, вскидывая руки. — Как прекратить это преследование? С ними тоже можно заключить договор?
— Нет, нельзя. — Том мотает головой. — Мы можем договориться с несколькими, но со всеми не получится. Когда речь идет о снимках, за которые отвалят кучу бабла, никто не будет соблюдать уговоры. — Он презрительно морщится.
Я сглатываю. За мои снимки кому-то будут платить? За мои? Платить?
— Мы можем попытаться избежать утечки информации. Кому-то на съемочной площадке заплатили за передачу сведений, поэтому вас подловили прямо у выхода. Нужны меры безопасности, но это сложно, — говорит папа.
— Все продажные, — подытоживает Том.
Закусив губу, я мотаю головой.
— Получается, бороться с этим бесполезно?
Отец успокаивает меня:
— Мы наймем охрану, и они не подойдут к вам ближе, чем на метр.
Метр — это чертовски мало. Всего лишь вытянутая рука.
— Еще есть новости по поводу видео, — неохотно продолжает он.
Мы с Томом сразу понимаем, о каком видео идет речь.
— Мы выяснили, что оно было загружено на сайт из Нью-Йорка.
Том закатывает глаза, как бы давая понять, что это и так ясно.
— Человека, который это сделал, вычислить сложно. Наша команда установила ай-пи адрес, можно найти устройство, но даже при таком раскладе привязать загрузку к конкретному лицу почти невозможно.
— А что насчет того бара? — встреваю. — Какого черта в туалете была камера? Это противозаконно.
Отец кивает.
— С этим уже разбираются.
— Это все какой-то сюрреализм! — Я прикрываю глаза. — Человек, который сделал это, должен быть наказан. Он ведь получил за это деньги… Много денег, там были миллионы просмотров.
Какое-то время мы молчим, осознавая масштаб проблемы. Потом Том спрашивает:
— Хочешь найти его? Подать иск?
— Ну, разумеется! — взрываюсь я от глупых вопросов.
Том внимательно смотрит на меня и кривит губы.
— Ну, разумеется… это бесполезно.
От услышанного я сначала впадаю в ступор, а потом начинаю злиться.
— Ты в своем уме? Он должен быть наказан!
— и чего ты этим добьешься? — пожимает плечами Том. — Компенсации? Она тебе нужна? Тебе нужны суды? Белинда, все уже видели наш секс, и нам никогда не удалить его отовсюду, так какой в этом смысл?!
— Показать другим, что так делать нельзя! Чтобы больше никто никогда не попал в такую ситуацию!
— Боже, да не строй из себя альтруистку… Это ничем никому не поможет. Такие ситуации происходили, происходят и будут происходить. Ты хочешь возмездия, но оно невозможно. Никто не сотрет людям из памяти этот ролик. Мы только потратим нервы и время, и неизвестно, сделаем ли лучше.
— Ты предлагаешь оставить все как есть?
— Да, я предлагаю оставить все как есть.
Отец качает головой.
— Нет, Том. Она права. Такие действия должны нести за собой последствия.
Том чуть ли не рычит, вскакивая с дивана.
— Тогда занимайтесь этим без меня. Я просто хочу делать свою работу, хочу выпускать альбомы и писать музыку, я не хочу погрязать в скандале.
Я закрываю лицо ладонями, ставлю локти на колени.
— Мы уже в скандале, — говорю я ему. — Это везде! Весь интернет этим заполнен! Мы в топе поисковых запросов и в топе Твиттера!
— Без меня, — повторяет Том, поднимая руки. — Меня не втягивайте.
Через секунду за ним закрывается дверь, оставляя после себя холодный порыв воздуха.
— Бельчонок, — отец присаживается рядом со мной, — я сделаю все, чтобы тебя защитить, — и прижимает к себе.
Я утыкаюсь носом ему в плечо.
— Спасибо, пап.
* * *
Я третий час листаю Тикток: просматриваю одни и те же тренды от разных людей миллион раз подряд. Одинаковые треки въедаются в подкорку, и в мыслях не остается ничего, кроме них. Котики, рецепты, макияж — мои мозги скоро потекут из ушей. Но я не против: когда смотрю короткие клипы, которые любезно подбирает для меня нейросеть, то ни о
