Его М.Альвина (СИ) - Черничная Алёна
И я намеренно оттягиваю этот момент. Медленно отрываю кусочек ваты, откручиваю крышку перекиси и лишь потом нерешительно придвигаюсь ближе.
– Ай. Ой, – неподдельно кривится Данил, стоило только антисептику зашипеть на ранах. – А подуть?
– Как ты там говорил? Ты здоровый половозрелый мужчина? Вот терпи, – не могу сдержать улыбки от такой детской реакции.
Но расслабленно улыбаюсь я только внешне. Внутри меня все тяжелеет, едва несмело касаюсь пальцами его обнаженной спины. О. Бо. Же.
Тепло кожи вонзается мне в ладонь, проникает глубже прямо через вены в кровь. Под моей рукой нереально горячая и рельефная сталь. Стараюсь не делать лишних движений, чтобы не сдать себя с головой, что с трудом держусь от желания провести кончиками пальцев по каждой каменной мышце. Я вижу все их изгибы, крепкие очертания и… И на меня наплывает то самое, так давно забытое тянущее ощущение где-то в центре между моих ног.
– Ай, – Данил возмущенно дергается, когда я, затупив, надавливаю ваткой, смоченной перекисью, возле раны сильнее, чем нужно.
– Извини, – выдыхаю, чуть встряхиваю головой, торможу наваждение в своей фантазии и деликатно стираю оставшиеся потеки антисептика со спины.
Бросаю ненужную ватку на тумбочку и тянусь за зеленкой.
– А это что? Зачем? – Данил с опаской косится на маркер в моих руках.
Цокаю, закатывая глаза. Ну, точно все мужчины, как дети. Даже если он слеплен из крепких мышц и состоит из чистого тестостерона.
– Сиди и не рыпайся, – угрожающе предупреждаю я и залезаю на кровать с ногами, придвигаясь настолько близко, что упираюсь коленями в его поясницу.
Меня уже слегка потряхивает. И ни капельки не смущают яркие ссадины на мощной спине. Мой взгляд прилипает к полуобнаженным участкам тела.
– Чего ждем? – Данил нетерпеливо заерзал на покрывале, напоминая, зачем сюда пришел. Точно не для того, чтобы я поглазела на результат его тренировок.
Аккуратно касаюсь кончиком зеленки-маркера края воспаленной кожи, слушая шумное, недовольное сопение Данила. Ничего. Потерпит. Я же его терплю уже вторую неделю.
– Так откуда такая награда? Или у твоей девушки очень крутой нрав? – начинаю непринужденный разговор первая, чтобы как-то отвлечь саму себя же от нехороших мыслей в голове и монотонно ноющего низа живота.
– Ты думаешь, я трахал Росомаху? – язвит Данил, хитро поглядывая на меня из-за плеча.
И тут же опять кривит нос, получая одновременный и пинок моим коленом по позвоночнику, и резкое надавливание на рану зеленкой. Удивлена ли я его пошлой шутке? Уже привыкаю…
– Очень смешно, – бурчу и продолжаю выводить линии вокруг порезов.
– На работе, – как-то неохотно отвечает Данил, снова поворачиваясь ко мне затылком, на котором царит полный бедлам. Он вообще имеет представление о расческе?
– А ты разве нигде не учишься? – я удивленно поднимаю взгляд на его лицо. На вид Данил не сильно-то и старше меня.
Но вижу лишь напряженную скулу и криво изогнувшийся уголок рта.
– Я уже умею.
И он снова получается от меня пинок в район поясницы:
– Серьёзно, Данил, где ты работаешь? – Интересуюсь очень мягко и ненавязчиво.
Меня так и подмывает еще добавить вопрос, куда ты пропадаешь периодически ночами, но выглядеть чертовой соседкой-сталкершей не хочется.
Он снова оборачивается и, прищурившись, смотрит через плечо, без труда ловит мой взгляд. Я невольно обращаю внимание на его профиль: не крупный прямой нос, четкий подбородок, высокая и резкая линия скул и губы… пухлые, очерченные и выразительно мягкие. Понимаю, что палюсь с таким шумным проглатываем своего же дыхания, но ничего не могу поделать.
– Почему ты всегда называешь меня только Данил и не иначе?
– А как надо? – Моя рука маркером замирает над спиной, а я в недоумении сдвигаю брови, не понимая суть претензии.
– Даня. Дан, – вскидывает плечи и все еще изучающе посматривает на меня.
– А какая разница? Ты же Данил?
– Нет, – усмехается и отрицательно качает головой. – Это не мое имя.
Распахиваю широко глаза в немом вопросе, а мой «пациент» одаривает меня прекрасным видом на свою шикарную улыбку.
– Даниил.
– Ага. Ясно. Это из разряда Мальвина- Альвина, – пренебрежительно фыркаю, возвращаясь к антисептическому художеству на его спине. Ставлю последний зеленый штрих и важно выдаю. – Пока я Мальвина, ты – Данил. Готово. Можешь одеваться.
И лучше в тулуп. И не приближаться ко мне. И дайте мне пистолет, хочу охранять себя от всего, что сейчас ощущаю.
Но…хм… Даниил… как назло, лишь широко расправляет плечи, трет рукой затекшую шею и поднимается с кровати. Я начинаю ненавидеть свои гормоны за извращенную потребность понаблюдать за тем, как при каждом движении тела играют мышцы.
– Не понял… – Данил останавливается возле отдельно стоящего зеркала в углу комнаты, вертится и заглядывает себе за спину. – Это что? Ноты?
Расхожусь в сияющей улыбке и довольно потягиваюсь, сидя на подушках. Сюрприз. Не только он может пакостить.
– Это не просто ноты. Это Шопен. Вальс си минор. Очень красивый. Сыграть? – подмигиваю и стреляю взглядом на инструмент. – Ты только спинкой ко мне повернись.
Вижу, как вспыхивают угрожающим блеском глаза Данила, а сам он делает шаг к кровати.
– Ветрянкой болела? – спрашивает и тянется за зеленкой-маркером, свободно валяющийся на покрывале.
Я понимаю, что попалась, а месть за мое художество на спине наступит прямо здесь и сейчас. Невинно хлопаю ресницами, пытаясь просчитать, успею ли выскочить из спальни в открытую дверь.
– Нет? Значит, сейчас будет демоверсия, – победная ухмылка озаряет лицо Данила, и он делает короткое движение вперед, как и я.
Но мы оба замираем, сцепившись друг с другом взглядами, а зрачки в его глазах становятся шире. Я слышу, как он дышит, но не понимаю, дышу ли я. У меня есть всего секунда. Одна попытка сбежать. Без раздумий подаюсь вперед, но едва ноги касаются пола, как оказываюсь в воздухе. Я влетаю прямо в руки Данила. Сильные, жестко сжимающие и, как пушинку, сваливают меня обратно на кровать.
– Куда собралась, художница? – смеется и в то же время шипит Данил, нависая сверху.
Я успеваю только беспомощно пискнуть и взмахнуть руками, как он перехватывает мои запястья своими ладонями. Пальцами, словно веревками, крепко обвивает и удерживает мои руки перед собой, а потом легко отводит их мне за голову. Я с трепетным онемением в груди понимаю, сколько в Даниле силы. Он проделывает все это всего лишь одной ладонью, тогда как вторая уже шарит по покрывалу в поисках зелёнки.
– Только посмей. Я тебя убью, – рычу и бьюсь под нависающим подо мной Данилом, как рыба на берегу.
Чувствую рядом горячее, глубокое дыхание, четко ощущаю пальцы, приковывающие мои запястья к кровати.
– Будешь самая красивая. Зелененькая и в точечку, – смех Данила обжигает виски, расползается теплыми мурашками дальше по коже.
Слышу пугающий щелчок маркера, а потом вздрагиваю от прикосновений чужих рук на своей талии. Жгущих, наглых… Таких же, как и его глаза. Становится невыносимо щекотно, что я срываюсь на хохот.
– Нет! Не надо, – задыхаюсь от смеха, ощущая точечные касания по животу и ниже к бедрам. Этот гад все же добрался до зеленки. – Данил…Дан… Даня, пожалуйста… – шепчу на последнем вздохе, готовая вот-вот отключиться.
На секунду Данил останавливается, прекращая рисовать мелкие зеленые точки на моем теле. Но я не успеваю сделать спасительный глоток кислорода, потому что его ладонь накрывает низ моего живота у самого края резинки штанов. Накрывает и медленно скользит вдоль, к выступающим косточкам моих бедер.
– Капец, ты худая, – Данил усмехается, а его пальцы…
Выводят странный узор, касаются моей кожи так бесцеремонно, изучая изгибы моего тела. У меня все плывёт перед глазами, раздваивается. Все находящееся под его ладонью сводит такая горячая судорога, что поджимаю пальцы на ногах.
– Не нравится – не смотри, – говорю, а точнее лишь лепечу севшим голосом.
