Его М.Альвина (СИ) - Черничная Алёна
Я лишь коротко киваю, даже не стягивая с головы широкий капюшон толстовки, и иду прямо по коридору, стараясь не дышать этим воздухом. Это запах смерти, который все пытаются замаскировать живыми цветами, расставленными в огромных вазах на окнах.
На тридцать пятом шаге я замираю перед той самой дверью под номером «19». Ненавижу это число. Во рту пересыхает, а внутренности слипаются в мерзкую массу. И каждый раз я задаюсь на этом месте лишь одним вопросом: за что?
Дверь с идеальной тишиной пропускает меня внутрь, и я захожу туда на не своих ногах, оказываясь в полумраке. Это и к лучшему. Сколько бы раз сюда не прийти, никогда не смирюсь с тем, что меня ждет. Даю себе пару секунд привыкнуть к темноте и ступаю шуршащими бахилами на мягкий ковер. Не осматриваюсь и не разглядываю комнату. Я знаю каждый ее сантиметр наизусть. Пара шагов вправо и присаживаюсь на кресло у кровати, скидывая с головы капюшон.
Мне не нужен свет, не нужны звуки. Я просто протягиваю руки вперед и облокачиваюсь о край матраса. Дышать вполсилы больше не могу. Один глубокий вдох и в легкие ударяет резкий запах лекарств и мочи. Суки. И за что здесь дерут такие бабки?
Не в силах поднять взгляд дальше своего носа, я провожу рукой по накрахмаленным простыням, пока под моими пальцами не оказывается родная ладонь. Настолько хрупкая и холодная… Сжимаю ее со страхом, что она вот-вот рассыплется. В этот момент мне очень хочется взвыть.
Прикладываю ледяные пальцы к своим губам, надеясь, что хоть как-то могу их согреть. Я крепко зажмуриваюсь, в который раз мечтая, чтобы это был всего лишь сон. И, наконец, нахожу в себе силы прохрипеть:
– Привет, мам…
Глава 15
Он не пришел. Ни через час, ни через два. Не вернулся ночью и утром его то же не было. И я не понимаю, почему это вообще меня беспокоит: ушел… пришел…
Мы просто делим пространство чужой квартиры на двоих. Мы просто вынуждены уживаться бок о бок и… Кошмар! Мы же вчера едва не поцеловались, а стояк Данила протыкал меня чуть ли не насквозь. И от той мысли ползут по коже мурашки. Ненавижу их!
И себя… Совсем чуть-чуть, но ненавижу. Потому интересуюсь своим соседом больше, чем нужно. Думаю о нем чаще, чем следовало бы! И я, кажется, повелась на рельефный тестостерон быстрее, чем мартовская кошка.
Я понятия не имею, кто такой Данил… Лишь додумываю причины и факты, связывая фото из интернета и то, что вижу и знаю о нем сейчас. А не знаю о нем ровным счетом ничего. И ведь это не смутило меня провести рукой по россыпи зелененьких точек на своем животе во время душа и ощутить глухие теплые спазмы где-то глубоко внутри себя.
Я запуталась. Порой начинает казаться, что мое желание выселить из квартиры Данила связано лишь с одним. Я перестаю смотреть на него, как на просто соседа. Мое тело реагирует на его присутствие острее, чем должно. Мое личное пространство становится не таким уж и личным, когда в него вторгается Данил. И если он действительно не съедет отсюда в ближайшее время, то бедная я и моя оборона. Видимо, так и придется ходить по краю своих нервов.
И как итог всего – бессонная, беспокойная ночь. Меня кидало из любопытства, куда он все-таки исчезает, обратно в мысли, где его пальцы скользят вдоль моей талии, ниже и ниже… к бедрам и… Пока не звенит долбаный будильник.
На пары я собираюсь в гордой тишине и в пустой квартире.
***
– Альвина, останься, пожалуйста, – слышу голос Аристарха Григорьевича за спиной.
Стою в одном шаге на выход из концертного зала. Двухчасовая репетиция только что закончилась, и я с Анькой, уже вышедшей с больничного, собираюсь потратить пару часов в кафе на загрузку доз целлюлита в свои пятые точки. Распахнутыми глазами даю знать подруге, топчущейся в дверях зала, что: «Ахтунг, кажется, я никуда не иду». И получаю ее ответ в виде сжатых кулачков и взгляда: «Держись, мысленно я с тобой».
– Да, Аристарх Григорьевич, – «натягиваю» улыбку на лицо и поворачиваюсь в Граховскому, – что-то срочное?
– Срочное, – кивает он и хмуро зыркает на Аню, которая ожидает меня на выходе. – Очень срочное.
Поняв, что уши развесить не получится, Анька со вздохом исчезает из зала, бросая напоследок:
– Жду в холле.
Я и Граховский остаемся одни, если не считать моего внутреннего проснувшегося беспокойства. Просто так Аристарх Григорьевич просить остаться не будет. И судя по его напряженному выражению лица и сведённым у переносицы темным бровям с проседью, разговор будет не о мультиках.
– Присаживайся, – мужчина взглядом указывает на ряд пустующих кресел, а сам, закатывая манжеты темно-синего пуловера, подпирает спиной край сцены и перекрещивает руки впереди себя.
Я зачем-то проделываю то же самое: оттягиваю рукава своего свитера до локтя и, вытерев мигов вспотевшие ладони о свои черные джинсы, прохожу между рядами кресел вперёд и сажусь напротив Граховского.
– Что-то случилось? – интересуюсь очень настороженно, чувствуя, как начинает сушить и першить горло.
– Скажи мне, Мальчевская, чем ты планируешь заниматься, когда получишь диплом об окончании консерватории? Ведь не так и много осталось. – Вопрос Аристарха Григорьевича прилетаем мне в лоб, заставляя слегка опешить и задумчиво потереть пальцем висок.
– Ну… Собиралась найти вакансию артиста оркестра где-нибудь здесь…
– То есть ты точно хочешь связать свою жизнь с музыкой? – Граховский внимательно смотрит на меня, не моргая исподлобья.
– Конечно… – Я даже слегка теряюсь от подобного вопроса, особенно когда его задают таким категоричным тоном.
– А ты знаешь кто такой Георг Андерсен?
Я обалдеваю окончательно и уже просто уверенно киваю, но Аристарху Григорьевичу этого мало. Он молчит и парализует меня взглядом, ожидая дальнейшего моего ответа.
– Известный оркестровый композитор. Пишет музыку для фильмов, сериалов. У него своя шоу-программа… – А Граховский молчит, слушая мой лепет. Слушает и не отводит глаз. И мне уже жутко, поэтому я лишь осторожно добавляю последнюю информацию, которой владею. – Он гений и самый успешный музыкант современности. Я даже была год назад на его шоу в Питере. Было круто.
– Угу, – Граховский вдруг хмыкает и расплывается в улыбке. – Хорошо поднялся Гоша Андреев.
Теперь настает моя очередь просто молча смотреть на Аристарха Григорьевича, вопросительно приподняв брови. А он лишь тихо посмеивается, и с его лица сползает весь серьёзный настрой, оставляя лучики морщинок возле глубоко посаженных глаз.
– Георг Андерсен, он же Георгий Андреев, мой старый товарищ. Эмигрировал в США еще в 90-х. И как видишь, – мужчина обвел руками пространство зала, – я тут с вами остолопами вожусь, а у него миллионные турне по миру. Эх, – Граховский с сожалением поджимает губы, – надо было тогда ехать вместе с ним.
Я растерянно слушаю минимонолог своего руководителя. Информация о давней дружбе с самым известным композитором киноиндустрии Америки, конечно, удивляет и ошарашивает, но к чему клонит Граховский такими откровениями ума приложить не могу. Видимо, заметив мое задумчивое напряжение на лице, Аристарх Григорьевич решает еще раз одарить меня вопросом в лоб:
– Познакомиться хочешь? Точнее, не так. Хочешь пройти прослушивание в его новое шоу?
У меня перехватывает дыхание. Мне требуется пара мгновений, чтобы немного растрясти в своей голове услышанное. Эти секунды я глупо смотрю на улыбающегося Граховского. И даже не знаю чему удивляться сильнее: его улыбке или предложению.
– Ну… Я… А это вообще возможно? – Это все, что я могу произнести в ответ, нервно сжимая и разжимая пальцы, лежащие на своих коленях.
На что Аристарх Григорьевич расслабленно ведет плечами:
– Все зависит от твоего желания и стремления, Альвина. Гоша прилетает через пару неделю сюда, к семье. И на это время как раз выпадет наш концерт. Не думаю, что он откажется заглянуть ко мне. Уж я-то на его шоу в России бываю, как по расписанию, – Граховский неожиданно подается чуть вперед, а мне сразу хочется вжаться в спинку кресла. Слишком уж серьезным и холодным становится его взгляд, от которого я тут же тревожно сглатываю. – Но имей в виду, что, возможно, это шанс один на миллион. Твой шанс, Мальчевская. Ты подумай, готова ли пахать сейчас за инструментом, как проклятая и, возможно, не получить абсолютно ничего взамен. А, возможно, открыть дверь в будущее. Я ведь не буду просить Андерсена брать тебя к себе в команду. Я лишь просто приглашу его сюда. А дальше… – Мужчина выпрямляется и снова скрещивает перед собой руки.
