Вернувший к свету - Наталия Романова
А ещё общаться с большим количеством людей. По сравнению с кругом моего общения в последние годы, а особенно – в последний месяц, просто огромным. В основном с женщинами, что не удивительно. Сфера, в которой я собиралась работать, считалась женской, несмотря на то, что работа непростая.
Я не старалась найти себе подруг, понимала, что наше тесное общение временное, но совершенно не чуралась взаимодействия. Становилось приятно перекинуться парой слов с теми, кто не знал обо мне ничего, и не стремился узнавать больше того, что было озвучено сразу: имя, будущая должность и филиал, в котором предполагается работа.
Женщины есть женщины, очень скоро мы выяснили возраст друг друга, семейное положение, имена детей, возраст – всё то, что неизменно всплывает в беседах, если отвлечься от темы погоды.
Оказалось, что я не единственная приезжая. Почти все, кто проходил обучение, были из других регионов. Совпадение это или политика компании, никто не знал. И какая разница? Главным для меня было то, что я нашла работу, проходила обучение. А накануне нового года, в случае, если я хорошо сдам «экзамены», нам полагались несколько выходных дней до момента, когда нужно будет начать стажировку. Значит, я могла поехать домой и забрать Кирюшу раньше, чем планировала.
Правильней было бы обустроиться на новом месте, втянуться в работу, но больше существовать без своего мальчика я не могла. Именно существовать, не жить. Никакие новые впечатления, места, люди, перспективы не могли заменить мне сына.
Эти же две недели у меня ушли на будущее обустройство Кирюши. Необходимо было найти ему частный садик, пока не подойдёт очередь в муниципальном. Няню на первое время, на случай, если задержусь на работе, и болезней – увы, дети болеют, при переезде, при смене климата это неизбежно.
Обошла округу в поисках развивающих занятий для малышей. Чудес я не искала, отдавать сына в дорогостоящие секции, которые требовали постоянного вливания денег и сил родителей, не планировала. Искала кружок для общения Кирюшки с детьми. Тревожилась, что после пережитого и месяцев жизни в далёком таёжном посёлке с дедушкой и бабушкой, сын одичал.
Купила детскую мебель: симпатичный диванчик, который прекрасно поместился в углу комнаты, небольшой столик со стулом, цветные пластиковые ящики для игрушек, что должны были заполонить квартиру. Наконец-то она станет по-настоящему живой, и я окончательно пойму: у меня началась новая жизнь.
Помимо мебели для Кирилла я начала покупать приятные детали интерьера, что придавали временному жилищу налёт жилья постоянного. По которым можно понять, какие люди в нем живут. На крупные, основательные покупки у меня не было денег, я хорошо понимала, что появятся они не скоро – неприкосновенный запас тратился лишь на нужды сына, – но мелочёвку, вроде недорогой посуды, диванных подушек и замену репродукций на стене на изображения, которые мне по вкусу, я могла себе позволить.
Одним словом, я всеми силами старалась вернуться к нормальной жизни. Осторожно, делая лишь робкие, неуклюжие шаги, но впереди маячила надежда на лучшее, и это подбадривало, придавало сил.
Накануне зачётов я плохо спала, вдруг стало страшно провалить, не пройти. Страх этот был необоснованный, точно такой же, как страх громких, неожиданных звуков, однако половину ночи я перечитывала собственный конспект, как это бывало в студенчестве, а потом до утра рисовала в воображении картину, в которой всё, что я с такой любовью наметила, не сбудется.
В положенное время я приехала в учебный центр. Трясясь, как куцый хвост, зашла в кабинет, где сидела «экзаменационная комиссия», состоявшая из тех же преподавателей, что нас учили. Присутствовали несколько заведующих, одна из которых Галина Акимовна.
Я не заметила полчаса, отведенных на моё тестирование и короткий устный экзамен. Ответила на все вопросы без запинки и единой загвоздки. В конце мини-собеседования Галина Акимовна улыбнулась мне и повторила однажды сказанное:
– Сработаемся.
Мне оставалось съездить в отдел кадров для решения бюрократических моментов, и несколько дней до начала стажировки я была свободна в самом лучшем смысле этого слова. Я была при деле, у меня появилось место и время работы, законные выходные и праздничные дни, а часы бесконечной неопределённости уходили в прошлое.
Помимо того, что я хотела как можно скорее закрыть вопрос с трудоустройством, освободить себе дни, которые я могла потратить на поездку домой за сыном, я решила съездить в отдел кадров сразу после экзаменом по ещё одной причине. Алексей. Офис, в котором располагался отдел кадров, находился недалеко от госпиталя, где работал Лёша.
Мне захотелось поделиться с ним радостью, пригласить на ужин. Обязательно за свой счёт – это было важно для меня, как веха, обозначение начала новой жизни. Обязательно самостоятельной и независимой. Я никогда не была воинствующей феминисткой, мне нравилось, когда мужчина приглашал, ухаживал, платил по мере сил и возможностей, но в тот день хотелось пригласить и заплатить самой. Только потому, что я могу это сделать. Наконец-то!
К тому же, назавтра я собиралась улетать, возможно, даже ночью. Алексей должен был отправиться к своим родителям на несколько дней накануне Нового года. Встретить праздник вместе у нас не получалось. Если такие планы можно было считать уместными для наших с ним отношений. Ужин же удобно приурочить к празднованию – хороший повод встретиться, приятно провести время.
А после… что таить, я думала, что мы сможем отправиться ко мне с определёнными планами. За прошедшие две недели Лёша трижды приезжал ко мне, и трижды визиты заканчивались сексом, в котором я нуждалась всё сильнее и сильнее.
Лёша говорил, что это хороший знак, значит, мой организм уверенно идёт на поправку, я же знала: дело в темпераменте, который принёс мне множество проблем. Начиная со смены половых партнёров в юности, заканчивая замужеством и всем, что последовало дальше.
Признаваться в собственной слабости, в том, что секс снова стал мне необходим как постоянный, ежедневный атрибут жизни, я не торопилась. Не хотелось, чтобы Лёша думал обо мне дурно. О, я прекрасно понимала, что мои размышления, комплексы и страхи – всего лишь порождение устаревших догм, навязанных моральных норм, но также знала, что эти нормы оказались живы по сей день. Более того, принимали адские личины и неминуемо выливались дождём женских слёз.
Меня устраивали наши отношения с Лёшей в том виде, в котором они развивались, если подобный формат можно назвать «отношениями». Мы переписывались, подбадривали друг друга, рассказывали о текущих делах.
Постепенно я узнала имена коллег Алексея, некоторых вспоминала, о ком-то слышала впервые. Услышала об его отце и мачехе, которую он искренне считал второй матерью. Они жили относительно недалеко, в Калининградской области, что для меня звучало, как окраина мира. О матери с третьим по счёту мужем и о сестре, рождённой в этом браке. Она только собиралась поступать в медицинский институт и всерьёз рассматривала возможность учиться в Чехии, что для меня звучало ещё более сказочно, чем жизнь в Калининградской области.
В свою очередь я делилась переживаниями и планами, впечатлениями об обучении и новых знакомствах. Говорила о том, что собираюсь за сыном. К слову, Лёша сдержал слово, поговорил с родственницей по поводу детского сада для Кирюши, мне обещали помочь. Не сию минуту, естественно, но в обозримом будущем точно.
Наши отношения не были платоническими. При встрече мы занимались сексом, однажды не дошли до дивана, стола, любой поверхности, которая более или менее для этого предназначена. Взаимно накатило прямо в прихожей, стоило Лёше переступить порог моей квартиры.
Я не знала, сколько женщин было у Алексея с момента развода, не исключала, что кто-то был параллельно мне. Мы встречались не так часто, как можно было бы, и он всегда уезжал домой.
Мысль эта отвращала, была противна даже на уровне подсознания, но разумом я понимала – мы взрослые, свободные люди. Нас не связывает ничего, кроме приятного общения и нечастых встреч.
К тому же, положа руку на сердце, я совершенно не хотела углублять наши отношения, развивать их. Это было бы сродни бережного отращивания хвоста, который потом придётся рубить
