Джоан Коллинз - Чертовски знаменита
Он едва расслышал стук в дверь.
– Можно войти? – спросила Бренда.
– Конечно, заходи.
Бренда с трудом держала огромный поднос, уставленный всевозможными деликатесами.
– Я подумала, ты умираешь с голоду. – Она пододвинула столик к кровати. – Я принесла тебе всего понемножку.
– Спасибо, Брен. – Томми с одобрением оглядел поднос. – Гмм, выглядит достаточно соблазнительно.
Оба рассмеялись.
Для начала залпом выпив смесь апельсинового, папайи и клубничного соков, Томми спросил:
– Я где мама?
– Уехала на студию. – Бренда взбила подушки на его кровати. – Она очень расстроилась, что не смогла повидать тебя, но я не стала тебя будить.
– Ну, мне тоже очень жаль. – Он поспешно умял яичницу из трех яиц, не отрывая глаз от телевизионного экрана.
– Хочешь рассказать мне, что случилось? – Бренда села на кровать и с опаской посмотрела на него.
– Не сейчас, Брен. Ничего особенного. Просто сглупил, вот и все. Ты же знаешь, я глупею, когда налижусь. Мне очень жаль.
– Сколько раз я тебя предупреждала, чтобы ты не пил? – укорила она его. – Во-первых, ты еще несовершеннолетний, и, во-вторых, ты, когда выпьешь, становишься невыносимым.
– Знаю, знаю. Но не могу же я быть единственным среди моих друзей, кто не пьет? Признайся, Брен, что еще делать вечером, смотреть телевизор?
– Будь ты поумнее, завел бы себе какое-нибудь хобби, занял бы свое свободное время, как мы делали в детстве, а не тратил бы его попусту.
– Ну конечно, – отмахнулся он. – Рисовать-выжигать. Когда это было, в доисторическую эпоху? Еще до телевидения?
– Попридержи язык. Уж больно ты разговорился в последнее время, Томми Беннет, не помешало бы последить за собой.
Томми обмокнул шоколадную плюшку в кофе, разглядывая телевизионную ведущую в короткой юбке.
– Черт, вот эту я бы с удовольствием трахнул, – одобрительно сказал он. Затем, заметив недовольный взгляд Бренды, добавил: – Шучу.
– Твоя мать очень расстроена по твоему поводу. Она почти не спала ночью от беспокойства.
– Это мне надо из-за нее расстраиваться. – Томми вытер с тарелки остатки яйца второй плюшкой. – Ей на меня глубоко плевать, Брен. Тебе это известно. Ее волнует лишь ее дурацкая карьера, ее дурацкая популярность да модные тряпки. Именно из-за этого папа стал пить, потому что мама беспокоится только о маме.
– Как ты смеешь так говорить, Томми? Ты прекрасно знаешь, что это неправда. Твоя мать тебя обожает, но у нее тяжелая, изматывающая работа, и никто лучше меня не знает, как это сложно.
– Ага, ага, – отмахнулся Томми и зевнул. – Всем нам известно, что ты была лучшей года где-то в пятидесятом с чем-то. Ну а я не нахожу ничего трудного в том, чтобы прохаживаться перед камерой в макияже и дурацких тряпках и произносить идиотские слова. Это глупо, вообще все глупо, и из-за этого поганого шоу папа сделал то, что сделал.
– Нет, Томми, это ты идиот, – твердо заявила Бренда. – Ты безответствен и не думаешь ни о ком, кроме себя.
Томми с надутым видом смотрел на нее.
– И что же это такое сделал твой папочка, до чего его довела твоя мать?
– Ты знаешь, о чем я говорю. А сейчас я устал и опять хочу спать. – Он нажал кнопку, доведя звук до максимума, лег и закрыл глаза.
Взяв пустой поднос, Бренда попыталась перекричать шум.
– Ладно. Пока спи. Наверное, тебе после выпивки надо проспаться. Но одно я тебе скажу, Томми Беннет. Твой отец начал прикладываться к бутылке задолго до того, как твоя мать добилась успеха, и я это говорю, потому что самое время тебе знать правду и перестать винить во всем ее.
Томми натянул простыню на голову.
– Я не хочу слушать об этом. Перестань, Бренда, я устал. Оставь меня в покое.
У двери Бренда повернулась, чтобы взглянуть на верзилу, свернувшегося под простыней.
– Когда-нибудь ты все поймешь, Томми. – Она говорила тихо, но со злостью. – И, возможно, тогда ты сообразишь, как сильно твоя мать тебя любит.
– Мэнди, где моя синяя рабочая рубашка? – Стивен Лей вышел из ванной комнаты, вытирая полотенцем светлые волосы. Он, как всегда, торопился.
– Там, где всегда, – ответила Мэнди, не отрывая глаз от экрана телевизора и инструктора, чьи движения она старательно копировала. – Второй ящик слева, под желтой рубашкой.
Мэнди, хорошенькая блондинка слегка за тридцать, сохранила свое круглое детское личико и невинные голубые глаза, заинтриговавшие Стивена на прослушивании десять лет назад. Он был начинающим сценаристом, она – секретаршей. Они быстро полюбили друг друга, а через год она подарила ему девочек-близнецов.
Теперь Мэнди попросила:
– Слушай, спустись вниз и посмотри, что делают близнецы. Что-то там давно подозрительно тихо.
– Конечно. – Он побежал вниз, перескакивая через ступеньки и на ходу застегивая рубашку. Дом маленький, плохо прибранный, кругом следы пребывания маленьких детей. Девочки сидели за завтраком, не отрывая глаз от экрана с мультфильмом, кукурузные хлопья не тронуты.
– Доброе утро, мои очаровашки. Фу-фу-фу, тут пахнет вкусными маленькими девочками, – прорычал Стивен, убедительно изображая кровожадного великана.
– Папа, папа, папа! – Девочки завизжали от притворного ужаса и вцепились в его ногу. Стив попытался налить себе кофе.
– Ну ладно, хватит, отпустите папу. Папе пора на работу, зарабатывать денежки, чтобы купить маленьким девочкам красивые платья. – Он подергал их за блондинистые хвостики, и они опять завизжали от восторга. – Давайте, ешьте хлопья, иначе из вас не получится прекрасных леди.
Мультфильм окончился, начались новости. Стив смотрел их, потягивая кофе, держа по дочке на каждой коленке. После главных новостей возвестили, что был арестован сын Катерин Беннет, за чем последовал сюжет с Катерин, выходящей накануне из зала суда.
– Неизвестный друг семьи внес вчера за подростка залог, после чего тот был отпущен без предъявления формальных обвинений, – возвестил диктор.
– Папа, папа, гляди, там ты, – заверещали близнецы, устремляясь к экрану, чтобы посмотреть поближе.
Стив застонал. Да, это был он. Вон он, держит мрачного Томми за руку, на том мятые джинсы и рубашка, надетая впопыхах, волосы еще более растрепаны, чем обычно, выходит из участка, за ним – взволнованная Бренда.
Вошла потная после зарядки Мэнди, взглянула на экран.
– Гляди, прям-таки телезвезда, – съязвила она. – Ты не тем делом занялся.
– Ну, сейчас, по крайней мере, я со своим делом запаздываю. – Стивен взглянул на часы. – Нам сегодня много придется переписывать. Гейб Хеллер считает, что мы слишком много внимания уделили героине Катерин. Мне велено придумать ходы, чтобы сделать се роль менее существенной.
