Инсинуации - Варвара Оськина
– О, я тебя умоляю, – донёсся в ответ измученный стон. – Ты ещё Эрл Грей с молоком предложи.
– Сию минуту, сэр! – Она сделала вид, что отвешивает шутливый поклон, и они громко рассмеялись. – Жаль, но надо идти. Клаус бушует, однако мы не можем скрываться вечно.
– Как я понял из длинного и малосодержательного монолога, винить следует тебя? – шутливо заметил Курт, дружески приобнимая её за плечи. В ответ Элис с позором покраснела. – Да ладно. Поворчит и перестанет.
– Есть ещё надежда для Израиля49… Как провёл Рождество?
– Вполне неплохо. А ты?
– Изумительно.
Выйдя в служебный коридор, они направились каждый в свою сторону. Ланге – рулить семейным «бизнесом», Элис – принимать очередную поставку алкоголя. Короткий разговор с Куртом заметно поднял настроение. Среди людей не думать и не ждать неизвестности оказалось намного проще, чем в тишине квартиры, хотя в эти дни желающих развлечься и потанцевать было немного. Элис давно заметила, что после праздников жителей всегда одолевала апатия. Они предпочитали без большой нужды не шевелиться и избегали шумных компаний, обходясь тихими семейными посиделками, поездками в торговые центры и традиционным катанием на коньках в Бостон-Коммон. Все набирались сил после изнуряющего четырёхнедельного марафона рождественских скидок и старались наотдыхаться на год вперёд. Так что к концу смены они с Тришей изнывали от безделья, и даже развесёлая Ава со своими шальными дредами не смогла скрасить последние пару часов до закрытия клуба. А когда в почти пустом зале наконец зазвучала «Immigrant song», с облегчением вздохнули даже изображения богов на стенах.
***Утро воскресенья встретило Элис мокрым снегом, головной болью и навязчивой мыслью, что она охренительно заколебалась. Пробираясь сквозь мокрую кашу, с которой не справлялись ни дорожные техники, ни реагенты, она проклинала отвратительные зимы на побережье. Сырость и холод продирали до костей, умудрившись просочиться под три свитера и куртку. Ноги мгновенно промокли и замёрзли, стоило сделать пару шагов по выросшему у подъезда болоту. И будь её воля, она бы ни за что не выбралась сегодня на улицу, но голод рассудил по-своему. Короткая ревизия в шкафах показала, что из еды осталась только банка тунца и тот самый чай. Нежно любимые шоколадные хлопья доел один коварный профессор. При мысли о Джеральде, Элис тяжело вздохнула и с силой толкнула входную дверь супермаркета. Автоматические створки здесь работали редко, это же Дорчестер.
– Право слово, хватит уже страдать! – пробормотала она себе под нос.
Из затхлого тепла магазина повеяло слегка протухшими овощами. Что поделать, тем реальный мир и отличается от розовых фантазий: в нём не всегда хорошо пахнет, пол залит непонятной липкой дрянью, а чудеса случаются крайне редко. По крайней мере, своё чудо она уже получила на Рождество. Лимит исчерпан.
Остаток дня до смены Элис маялась противной головной болью, от которой почему-то ничего не помогало. Бесцельно слоняясь по квартире, она то и дело проверяла молчавший телефон, потом попробовала взяться за магистерскую, но почти сразу оставила любые попытки. И в итоге занялась уборкой. Наводя порядок в своей комнате, Элис неожиданно наткнулась на позабытую флешку. И наверное, не случись внезапного прилива хозяйственности, она бы и думать забыла про загадочного Оливера Клайтона, но вновь пробудившийся внутри детектив противно подзуживал. От этого чесались руки, хоть совесть и шептала о крайней необдуманности любых попыток узнать содержимое. Но Элис не интересовала папка Джеральда. Да, ей хотелось посмеяться над грешками молодого профессора, однако после проведённого вдвоём Рождества копаться в его досье показалось довольно мерзким. Так что её интересовал только Клайтон. Похоже, лет двадцать назад в жизни этого парня что-то случилось. А может, нет.
Проглотив новую порцию обезболивающего, Элис устроилась на диване и принялась мучить упрямый файл, который просто отказывался подчиняться! Спустя четыре тяжёлых часа, километры написанного и стёртого кода, она от безысходности лезла на стены, но остановиться уже не могла. В состоянии близкому к отчаянию Эл наугад ткнула в пятисотую по счёту ссылку в поисковике и, к немалому удивлению, оказалась на сайте этического хакинга50. Это было весьма… любопытно.
Ещё два часа ушло, чтобы прочитать около полусотни различных статей, прежде чем Элис удалось развязать логический узел проклятого шифрования. Решение попалось внезапно, посреди длинного, но интересного сообщения одного из завсегдатаев тусовок для альтруистов. Видоизменив старый эмулятор всего лишь несколькими дополнительными строчками, за отвратительную реализацию которых Джеральд прибил бы её на месте, Элис с тихим воплем радости запустила процесс дешифровки. К сожалению, бегунок еле тащился в отведённом ему окне, подтормаживая из-за количества файлов в деле Клайтона. Но Эл лишь пожала плечами и отправилась на работу.
Однако к половине второго ночи, когда вымотанная Элис добралась до дома, программа по-прежнему декодировала чёртову папку. Сил удивляться уже не осталось. Так что, вяло порадовавшись тому, что процесс хоть медленно, но всё-таки двигался, Элис упала в объятия кровати. Зарывшись головой в пахнувшую Джеральдом подушку, она провалилась в сон. Телефон молчал уже два дня.
21
Двадцать девятое декабря врезалось в память Элис подобно оставленному на коже клейму. И ни одно из случившихся позже событий не оказало на неё такого влияния, как то утро чудовищных откровений. Элис Чейн опустилась до самого дна, когда своим любопытством разбередила внутренний ад любимого человека. Однако в преддверии Судного Дня проступок казался ей всего лишь невинной шалостью.
Резкое потепление, накрывшее накануне продрогший Бостон, шагами погодного великана продолжило наступление. Яркое солнце выглянуло из-за лохматых туч, растопило на дорогах остатки снега и теперь по-весеннему блестело в небольших лужах. Город залила настолько яростная капель, что впору было задуматься о новом ковчеге. Дурдом, да и только. Однако оттаяли даже жители гетто. Они вдохновились отличной погодой и решили устроить разборки прямо под лучами сошедшего с ума светила. Их крики разносились на весь район, пока где-то вдали, имитируя бурную деятельность, бестолково завывали сирены.
Элис нагло проспала до полудня, ещё утром выключив телефон, что разрывался на части стараниями Генриетты. Подруга могла подождать, а сон – слишком редкий гость в жизни мисс Чейн, чтобы им пренебречь. В половине первого, плюнув на пропущенные звонки, она вылезла из-под одеяла и направилась в ванную, где замерла над сиротливо ожидавшей хозяина бритвой. Три дня, два утра и, наконец, одно решение. Обозвав себя жалкой сентиментальной идиоткой, Элис не глядя отправила синее лезвие в мусорное ведро.
