Сильвейн Рейнард - Искупление Габриеля
Его сильные руки лежали на ее бедрах.
– Быстрее, – прошептал Габриель.
Джулия отозвалась на его просьбу. Ритм ее движений становился все неистовее, пока они оба в измождении не повалились на постель.
Глава семьдесят третья
31 января 2012 года. Кембридж, штат Массачусетс
Профессор Кэтрин Пиктон стояла в одной из гарвардских аудиторий, окруженная плотным кольцом восторженных слушателей. Она выступала вслед за профессором Джереми Мартином. Затем ей пришлось отвечать на многочисленные вопросы. От имени факультета романской культуры профессор Грег Мэтьюс преподнес ей весьма изящное пресс-папье.
Все это время ей никак не удавалось подойти к Эмерсонам. Кэтрин хотелось как можно скорее оказаться в их обществе. Джулия и Габриель пригласили ее на обед, избавив от кулинарных экстравагантностей Грега.
– Ну, наконец-то добралась до вас! – Ее голос с характерным британским акцентом перекрывал все разговоры вокруг.
Кэтрин подошла к Эмерсонам. Джулия продолжала сидеть. Габриель стоял рядом и дружески болтал с профессором Маринелли, научной руководительницей Джулии.
– Здравствуйте, дорогая Кэтрин, – сказал Габриель, целуя старуху в щеку.
– Приветствую вас, Габриель и Джулианна. Рада видеть вас снова. – Она повернулась к профессору Маринелли. – Сесилия, каждая встреча с вами доставляет мне большое удовольствие.
– Мне тоже.
Женщины обнялись.
– Вы говорили с Джереми? – спросила Кэтрин, устремляя на Габриеля свои серо-голубые глаза.
– Нет, – сухо ответил Габриель.
– По-моему, вам обоим самое время закопать топор войны. Согласны?
Сесилия, найдя предлог, поспешила удалиться. Ей вовсе не хотелось слушать чужой спор, не имевший никакого отношения к творчеству Данте.
– У меня нет никаких претензий к Джереми, – обиженным тоном заявил Габриель. – А вот у него ко мне – есть.
Кэтрин стрельнула глазами:
– В таком случае вы не станете возражать, если я приведу его к вам.
Кэтрин решительным шагом направилась туда, где стоял Джереми Мартин, и сразу заговорила с ним.
Джулия с усилием встала, издали наблюдая за ними.
По всему было видно, что профессор Мартин не желает разговаривать с Габриелем. Он посмотрел в их сторону, затем повернулся к Кэтрин и покачал головой. Та сказала ему что-то резкое, после чего оба профессора направились к Эмерсонам.
– Она все-таки его ведет, – прошептала Джулия, беря Габриеля за руку.
– Приветствую вас, Эмерсон, – ледяным тоном произнес подошедший Джереми.
– Здравствуйте, Джереми.
Кэтрин посмотрела на них обоих и покачала головой:
– Ну что вы как мальчишки? Пожмите руки.
Габриель выпустил руку Джулии, чтобы обменяться рукопожатием со своим бывшим другом.
– Возможно, мое извинение запоздало, но все равно, Джереми, я хочу извиниться.
Джулия удивленно смотрела на мужа.
Похоже, что и профессор Мартин тоже был застигнут врасплох. Он глядел то на Габриеля, то на Джулию.
– Думаю, мои поздравления не запоздали. Кажется, у вас недавно была годовщина свадьбы. Я не ошибаюсь?
– Ничуть, – поспешила ответить Джулия. – Благодарю вас, профессор Мартин.
– Можете называть меня Джереми.
– Мы оба перед вами в долгу. Я этого не забуду, – сказал Габриель, понизив голос.
Джереми попятился назад:
– Сейчас не время и не место.
– Почему же? Как раз время. А что касается места, давайте выйдем в коридор. Не упрямьтесь, Джереми. Мы же столько лет были друзьями. Я искренне хочу извиниться.
Профессор Мартин поморщился:
– Ладно. Надеюсь, дамы не будут возражать.
Кивнув Кэтрин и Джулии, он пошел вслед за Габриелем.
– Кажется, они помирятся, – сказала Джулия, поворачиваясь к Кэтрин.
– Это еще вопрос. Если они вернутся, не пролив ни капли крови, я с вами соглашусь. – Глаза Кэтрин озорно блеснули. – Может, понаблюдаем за ними сквозь щелочку?
* * *Пригласив Кэтрин на обед, Эмерсоны договорились пока не сообщать ей о беременности. Это должно оставаться тайной до конца третьего месяца.
Однако они забыли снять весьма красноречивый знак со стекла внедорожника «вольво», недавно купленного Габриелем и стоявшего возле дома.
Пока Габриель готовил на кухне кофе, Кэтрин устремила свои всевидящие глаза на Джулию.
– А ведь вы ребеночка ждете, – сказала она, барабаня пальцем по льняной скатерти.
– Что? – встрепенулась Джулия и торопливо опустила стакан, боясь расплескать воду.
– Это же очевидно. Вы отказываетесь от вина и даже от кофе. Ваш муж, который и раньше был очень заботливым и внимательным, теперь буквально трясется над вами, словно над фарфоровой куклой. При этом он пытается скрыть свою гордость, щедро сдобренную тестостероном. Меня не одурачишь.
– Профессор Пиктон, я…
– Помнится, мы договорились, что вы будете называть меня просто Кэтрин.
– Кэтрин, у меня еще совсем небольшой срок. Мы пока никому не говорим, даже нашим родным. Ждем, когда у меня начнется четвертый месяц.
– Что ж, это разумно. Чем позже на кафедре узнают о вашей беременности, тем лучше. Не торопитесь, – сказала Кэтрин, задумчиво потягивая вино.
– Я боюсь говорить руководству кафедры.
– А это еще почему? – удивилась гостья, отставив бокал.
Рука Джулии инстинктивно опустилась на живот.
– По нескольким причинам. Боюсь, они сочтут меня недостаточно серьезной. Тогда Сесилия просто исключит меня из докторантуры.
– Какая чушь! У Сесилии трое детей. Двоих она родила в Пизе, когда училась в аспирантуре. Есть еще причины?
Джулия застыла с открытым ртом:
– Я этого не знала.
– Я давно знаю Сесилию. Она ухитряется сочетать материнство с работой. Потому летом они всей семьей уезжают в Италию, где живут ее родители… Я спрашивала, какие еще у вас причины для страхов?
– Я опасаюсь лишиться стипендии.
– Опять чушь. Со времен моего студенчества в университетах очень многое изменилось. По нынешним законам факультет не имеет права ни отчислить вас, ни лишить стипендии. Как и любой беременной женщине, вам положен декретный отпуск. Если не ошибаюсь, в Гарварде есть комитет, следящий за соблюдением прав женщин. Ваш декан – человек умный, но даже если бы он и был непроходимым болваном, ему бы пришлось подчиниться существующим законам… Еще страхи есть?
