Любовь моя, Анайя - Ксандер Миллер
— Почему ты уехал из города, чтобы работать на моего отца? — спросила Анайя.
— Я не из города, — ответил Зо. — Я пришел с холмов.
Звук его голоса, прямая осанка, мощь, столь заметная при дневном свете, — все это навело Анайю на мысль, что было бы здорово полежать в его объятиях.
— Видишь две красные полоски? — девушка показала ему тест. — Результат положительный.
Зо вцепился в тест-полоску обеими руками, как утопающий в брошенную ему веревку.
— Что мне делать? — спросил он.
— Завтра, — сказала Анайя, — приходи на Шабанн. Это пляж внизу у дома моего отца. Только обязательно приходи, — предупредила она. — Теперь я единственная, кто может тебя вылечить.
Зо не сказал, что все как раз наоборот, ведь именно она и вызвала у него болезнь.
4
Зо собирался написать любовное письмо, но в итоге просто перечислил болезни своей юности и сравнил их с любовью. Так он умудрился заполнить пол-листа.
— Жаль, что я купил так много бумаги, — сказал он. — Я бы и за всю жизнь столько не сказал.
Терез прочла первый черновик и заявила, что это катастрофа.
— Малярия, брюшной тиф, амебная дизентерия. Что это, Зо? Ты за вирусом ухаживаешь или за женщиной? Нет, — сказала она. — Лучшее в этом письме — надушенная бумага.
Зо возразил, что Анайя медсестра и поймет его.
— Эта девушка с Гаити, — не сдавалась Терез. — Она знает всё о паразитах и брюшном тифе. Ты должен сказать ей что-нибудь неожиданное и прекрасное.
Зо забрал у нее письмо и разорвал пополам. Потом они сидели и ломали голову над следующим черновиком. Тикен решил, что Зо мог бы написать о том, как работал на шахтах и тростниковых плантациях, но Терез категорически воспротивилась. Бос-Те-Бос предложил, чтобы Зо рассказал ей о некоторых из женщин, с которыми он встречался, и о том, как он делал их счастливыми, но Терез сказала: это еще хуже.
— Скажи ей что-нибудь особенное, Зо. Что-то такое, что известно только тебе. Можешь ли ты дать ей что-то, чего не даст никто другой?
Зо поведал им, как однажды обошел на лодке вокруг западной оконечности острова.
— Мы с Булли вдвоем, только я и он, прошли в его маленькой лодке от Жереми до Ле-Ке. — Но лучше всего Зо запомнил (и никогда не сможет забыть) закат в Анс-д’Эно. — Анс-д’Эно — самый западный город на острове, — сказал он. — Там самые поздние закаты на Эспаньоле[37].
— Годится, — решила Терез. — Напиши об этом, может, тебе и выпадет шанс.
Зо вырвал чистый лист и начал сначала. Он описал берега, пустынные и зеленые, и воду, прозрачную, как воздух. «Можно даже увидеть омаров на дне». Поведал, как путешествовал туда в лодке Булли и как рыбак научил его плавать. Упомянул про дом, который мечтает построить, — трехкомнатный, с французскими окнами и верандой с видом на море. Он строчил целых двадцать минут, корпя над каждым словом и расставляя точки с меткостью и решительностью плотника, забивающего гвозди.
Терез взяла переделанное письмо и прочитала его, то облизывая зубы, то разражаясь громким хохотом.
— С таким же успехом ты мог бы посулить ей контроль над банковским счетом и право выбирать имена вашим детям. — Терез похлопала по письму и спросила: — Ты муж или верный пес? — Но не дала возможности ответить. — Это прекрасно. Верность — именно то, что ей нужно.
Закончив письмо и убрав его в подходящий конверт, Зо занялся своим туалетом. Терез сделала из листьев ближайших деревьев шампунь и вымыла ему голову, а он сидел на корточках у ее ног, словно ее сын. Она сполоснула его и растерла пахнущую лимоном пену по его груди. Почистила ему уши куриным пером и подстригла ногти. По окончании сборов, когда Зо был облачен в новую рубашку и надушен ветивером, Терез объявила, что он красавчик.
Зо спросил, не рановато ли выходить.
— Если не отправишься сейчас, — ответила Терез, — второго шанса тебе уже не выпадет.
Школа, где ночевали Зо и другие рабочие, находилась в четырех километрах от особняка Леконта в прибрежном Шабанне. Зо преодолел это расстояние пешком. Узкие тропинки в джунглях сменялись дорожками банановых плантаций, а банановые плантации уступали место обширным полям фермерского кооператива, засеянным ветивером. Ароматная зеленая трава разрослась и покрыла склоны холмов.
По шоссе можно было добраться быстрее, но на загруженной национальной автостраде было шумно, а Зо хотелось остаться наедине со своими мыслями. Он подходил к занятиям любовью как к кулачному бою, мысленно представляя весь поединок, удар за ударом. В данном случае предметом его размышлений была Анайя, ее желания, возможные пути к ее удовлетворению. Для такого рода работы Зо предпочитал спокойную обстановку побережья, которое, не отвлекая, уводило его за город. Он миновал рыбацкий квартал и снова вышел в дельту реки Гиноде, где недавно пил знахарское снадобье, которое должно было избавить его от дурацкой любви. На лужайке у заброшенного сахарного завода пасла корову какая-то женщина; старик с катарактами на глазах и больной спиной тащил тростник. Медсен Фей открывал свою лавочку на повороте прибрежной дороги, откуда было видно море, и, когда Зо проходил мимо, окликнул его:
— Зо, куда направляешься?
— А ты как думаешь?
Фей рассмеялся.
— Ну и как тебе теперь?
— Еще хуже, чем раньше.
— Мой напиток не помог?
— Ощущение было такое, что я уснул в твоем клерене, — ответил рабочий. — У меня даже зубы кружились. Теперь я хочу ее еще больше.
— А! — старик махнул рукой. — Одного алкоголя маловато, тебе нужно кое-что еще.
— И что же?
Торговец зельями долго разглядывал Зо на фоне моря в сгущающихся сумерках.
— Единственное, чего у тебя никогда не будет, — ответил он. — Деньги.
Зо порылся в кармане и вытащил несколько смятых купюр. Положил их на тележку Медсена Фея.
— Дай-ка мне что-нибудь для придания храбрости.
Медсен Фей денег не взял. Он приготовил напиток и вручил его Зо.
— За счет заведения.
Анайя и Зо договорились встретиться под покровом темноты, но молодой человек явился слишком рано. Над побережьем еще не померкло голубое сияние. Зо набрел на заросли дикого бадьяна и, ожидая, пока за мысом погаснут последние отсветы и пристань оживет под электрическими огнями, жевал отдающие лакрицей листья, чтобы придать дыханию сладость. Он услышал, как портовые грузчики запевают каторжные песни, приступая к вечерней разгрузке кораблей.
Только после этого Зо отважился выйти и пройти последний отрезок пути по пляжу, миновал здание суда, государственную школу и наконец добрался до
