После развода. Самая красивая женщина - Ария Тес
- И это…проблема?
- А ты не видишь проблемы?!
- Ань…
- Что, мам?! - ору, отшвыриваю бумаги в сторону и сбиваю ими бедную сахарницу, которая с грохотом падает на пол.
Потом уберу.
Пока у меня есть дела поважнее. Я жестко смотрю на маму и шиплю.
- Ты считаешь, что все нормально, так? Что я заслужила быть отюзанной и в хвост, и в гриву?!
- От…юзанной? Что это значит?
- Использованной, мама! Мало того что эта тварь мне изменяла, так теперь он еще хочет ощипать меня, как курицу перед обедом! И ты не видишь в этом проблемы?! Что за херня?!
Часто дышу, а мама молчит. Потом она вздыхает тихо, присаживается и собирает листы с пола, кладет их на стол и наконец-то смотрит мне в глаза.
- Ты хочешь честно, Ань?
- Что? - цежу сквозь зубы, мама жмет плечами.
- Пусть забирает.
- Мама, господи!
Не могу! Что за тупость?! Почему?! Это несправедливо! Я не меньше, чем он, вложила в издательство! Может быть, даже больше! А теперь, когда мне нашли замену, можно все обесценить! Не только наш брак, но и мой труд! Ну, разумеется. Конечно! А я такая милая и ласковая, все приму, все сожру, даже если это будет абсолютное дерьмо!
Закатываю глаза и смотрю в потолок. От обиды колотит и внутри, и снаружи. Как мы до такого докатились? И вот я снова задаюсь вопросом, который уже себе задавала: он стал таким или всегда им был, а я просто не видела?…
- Ань, послушай… - мама подходит ко мне и берет за руки, - Это всего лишь деньги. Твой папа позаботился, чтобы мы в них не нуждались, а он? Пусть забирает. Ты целее будешь.
- Я его в суде размотаю!
- И я в этом не сомневаюсь, но ты оплатишь этот суд не монетами, а своими нервами. Поверь, я понимаю, о чем я говорю. Зачем? Пусть подавится. Нам они…
- Неважно! Нужны или не нужны, это неважно, мама! Это принципиально! Потому что со мной так нельзя! Ясно?! Нельзя!
- Ань, я думаю в первую очередь о тебе. Этот процесс высосет из тебя все силы, а я этого не хочу. Посмотри на себя! На тень похожа! Похудела, осунулась…а что с тобой будет, когда ты вступишь в эту бессмысленную грызню?
Молчу. Не знаю, что со мной будет. Честно. Я даже не знаю, делаю я это из-за денег…хотя нет, это я знаю точно. Не из-за денег. Я воевать хочу не из-за денег, а потому что…со мной так нельзя! Я живой человек и…ну, нельзя так, понимаете?…
- Анют, - мама ласково улыбается и кивает, - Подумай о себе. Пусть забирает свое издательство, у нас и без него все будет хорошо. А он…ему это еще аукнется, доченька. Бесчестие и обман всегда возвращается, попомни мои слова…
«Определи, что тебе важнее»
Аня
Три дня кряду мы с мамой находимся в серьезных контрах. Она пытается убедить меня, что я должна «простить и отпустить», а я пытаюсь сказать, что какого черта я должна прощать и отпускать, если меня и в хвост, и в гриву? Ему же было явно мало изменить мне. Теперь он хочет отобрать то, что принадлежит мне по закону! Ведь по итогу Глеб просто использовал глупую, маленькую девочку с богатым папой, который оплатил ему будущее. Ему и его «самой красивой суке»! Отлично придумали. Теперь, когда все высоты достигнуты, можно девочку и списать, а так как богатого папы больше нет, никто ее не защитит.
Вот как я вижу эту ситуацию! Мама только головой качает и губы поджимает. Она не хочет, чтобы я ввязывалась. Она хочет побыстрее закрыть вопрос с разводом, потому что так мне будет проще. И да, я согласна, с какой-то стороны она права. Я не представляю себе, как будет сложно стоять с Глебом по разные стороны баррикад и выгрызать себе все, что причитается. В перспективе это станет огромным испытанием, которое я…черт, не факт, что вывезу. Мама это знает. Все-таки воевать с тем, кого ты любишь — дело неблагодарное. Плюс ко всему, я уверена, что его кошка подключится. Она начнет топить меня с другой стороны, выкладывая их фотографии, появляясь с ним на публичных мероприятиях. Она и до этого появлялась, конечно, но теперь они не станут скрывать своих отношений. Как снежный ком, на меня обрушится сразу все. Боль от предательства, взгляды, знание наших друзей. Я догадываюсь, что на меня никто, конечно, пальцем показывать не будет, но шептаться за спиной начнут.
Станут сравнивать…
И в конце концов они поймут Глеба. Потому что Стефания — самая красивая женщина, а я просто Аня. Притом не в лучшей своей форме.
Когда я смотрю на себя в зеркало, не узнаю того, кого там вижу. Я очень сильно похудела и действительно осунулась. Глаза опухшие, красные, под ними огромные синяки. Губы искусанные…не человек, а тень того, кем он когда-то был. Без огонька в глазах. Без жизни в сердце. Как только я ввяжусь в процесс — это станет моим медленным суицидом.
Или можно поступить иначе.
У мамы есть двоюродная сестра, с которой они очень близки. Она живет во Франции, и я, на самом деле, благодаря ей поняла, что писателем стать возможно. Она не писатель, конечно, но она работает в крупном, парижском издательстве главным редактором. Почти как Глеб. Она ищет таланты. Мама отправила ей мой роман, который я написала пару лет назад про русскую княжну и ее запретные отношения с мужчиной младше ее и ниже по статусу. Он ей безумно понравился! И она хочет показать его своему начальнику, который сто процентно (по заверениям мамы и тети Инны) захочет его издать. Сначала, конечно, перевести на французский, а потом издать, но издать! А Глеб никогда не хотел…он всегда говорил, что мне пока рано, что нужно поднабрать опыта, и я ему верила. Сейчас закрадывается мысль, что по какой-то причине ему было не совсем выгодно моя самореализация в профессиональном плане. Конечно, как тогда я смогу все свои силы вкладывать в его работу, если буду занята своей?
Снова злюсь. Сжимаю кулаки и жмурюсь.
Он отнял у меня все. И я не только про свое сердце, но и про свое время, а теперь что же
