После развода. Самая красивая женщина - Ария Тес
- Я имела в виду, дай себе, например…неделю? Да, неделю на слезы и сопли, а потом бери-ка ты себя в руки, дорогая, и начинай заниматься разводом.
Развод…такое пугающее слово, но мама и это видит. Оно сжимает мое плечико и кивает.
- Знаю, страшно, Ань, но это только первый шаг сделать ужасно, потом станет легче. Когда втянешься…
- Втянусь в развод?
- Ну…да? Люди существа такие. Они адаптируются ко всему, даже к самому страшному и ужасному. Всё. Подумай и озвучь, пожалуйста, сколько ты даешь себе времени на страдания, чтобы я тебя зазря не тыкала. Потом начну. Имей в виду. Начну, Аня. Ты у меня еще издаваться будешь, замуж выйдешь и детей нарожаешь назло всем «самым красивым женщинам» и подлым предателям. Все у нас будет хорошо.
- Обещаешь, мам?
Она ласково улыбается мне, приобнимает и кивает.
- Обещаю. Если боль твою себе забрать я не смогу, то с остальным проблем не возникнет. И да, Аня. Надеюсь, это последний раз, когда я слышу о каких-то безумствах из-за сомнительных мужиков. Ясно?
Снова слегка краснею и тушуюсь, опустив глаза на свои руки.
- Ясно, мамуль. Прости. Черт попутал…что ли. Не знаю…
- Это была ошибка, на которой ты уже чему-то научилась. Видишь, Анют? Все неспроста. Запомни это. Если одна дверь закрывается, судьба всегда открывает другую. Ее нужно только увидеть…
«Развод»
Аня
Развод — это страшное слово. Мало того, что оно разбивает твое сердце, так еще и ставит в положение, когда непонятно, что будет завтра и что тебя ждет.
Развод — это конец. Всем твоим мечтам, всем твоим надеждам, всему, что когда-то было тебе дорого. Вот вчера ты еще мечтала о том, как будет круто, когда у вас появится малыш. О том, как он будет похож на твоего любимого человека, а сегодня — ПУФ! И как «я влюбился, прости меня» — это такая же снежная лавина, которая падает тебе на голову и дико дезориентирует.
Но знаете…что хуже во всех этих бюрократических прелестях? Если так посудить? Хуже всего, когда развод этот происходит по любви.
Думаю, кому-то удавалось уворачиваться, и на их головы падали все последствия в момент, когда они уже не любили. Или, по крайней мере, не так любили. Но я не из этих везучих женщин. И отряхнуться мне сложно, а подняться с колен тем более.
Я закладываю на страдания неделю, но после этой недели мне все еще сложно осознать все то, что произошло…в полной, того требующей мере. Наверно, если бы не мама, я пролежала бы в какой-то дикой кататонии еще пару месяцев, но она, как и пообещала, едва стрелка часов перевалила за порог моего личного дедлайна, начала меня тормошить.
Я ее в тот момент ненавидела, конечно…разумом ты все понимаешь — это правильно. Нельзя зарываться в своих психологических проблемах или укутываться в них, как в любимый плед. Нужно жилы рвать, вставать и идти вперед, но как тут встанешь, когда только вчера ты захлебывался в своих слезах?
Да, их не стало меньше. Каждое напоминание о Глебе дерет мне душу, а он, кстати, не облегчает мои мытарства. О нет! Глеб названивает мне всю неделю, пока я боюсь выйти в сеть и увидеть какую-нибудь гадкую новость или…не знаю, фотографию? Глеба многие знают, а еще у нас общий круг знакомых, что очевидно. И я как представлю, что они все будут знать…о нет, нет, нет. Хочется зарыться в безопасное место между своих подушек и там же навсегда остаться.
Но опять же — мама.
Прямо с утра по истечении недели она сует мне трубку в руки и кивает.
- Звони?
- Куда, мам? - устало тру глаза, она цокает языком.
- Опять всю ночь не спала…Аня! Хватит! Мы с тобой договорились.
- А что, если я не могу?! - рычу, за что мне, конечно, безумно стыдно, но раздражение сдержать не получается.
Мама проглатывает обиду. Я непременно извинюсь потом за то, что позволила себе сорваться на нее, но…не сейчас. Не могу сейчас. Это выше моих сил…
- Звони, - настырно продолжает она, пихая трубку к носу, - Давай! Он всю неделю мне прохода не дает! Припекло, ишь ты!
Это больно. Я на маму смотрю, как на врага, и не понимаю, зачем она уточняет? Ты специально меня по живому? И да, снова логика подсказывает, что это самый действенный способ: нельзя давать себе пустые надежды, которые я дала себе и забрала, потом снова выдала кредит и снова отняла его, а еще проценты насчитала.
Глупо…
Но он звонит, и я надеюсь, что вдруг…Глеб передумал? Конечно же, нет. Мама права. Ему просто неймется побыстрее закончить одни отношения, чтобы не скрывать вторые. И вот у меня вопрос: интересно, это его желания, или Стефания так сильно на него давит? Наверно, поставила ультиматум:
«Мине нядьоелёпрятяться, Глебусик! Тиобисчяль! Сделяй! Немедленнё! Хотю-хотю-хотю! Офитиальнийстятюсь! Хотю и тёчка!»
Во, блин. В душ бы сходить…
Не знаю, может быть, я предвзята настолько, что в моей голове Стефания выглядит такой бесполезной, капризной сукой? Или это на самом деле так? Но мне неинтересно. Наверно, все-таки мама права. Надо позволить и побыстрее все отрезать, чтобы уже не думать и не вспоминать.
Ха! Конечно…так это не работает. Вот бы таблетку от памяти из Матрицы, но увы и ах, у меня есть только гренки и овсяная каша.
Ладно, хватит. Я правда тяну кота за причинное место, а это никому еще не помогало.
Мне страшно и больно. Мне ужасно. Но по итогу должно же стать лучше? Потом? Ну, когда-нибудь? И чем раньше я отрежу, тем ближе к «когда-нибудь» стану.
Киваю, а потом встаю и вместе с телефоном иду в библиотеку. Папа любил тут сидеть, и это тоже больно — видеть его кресло, а его нет, но…это последняя моя надежда на отцовскую поддержку.
Эта комната будто хранит его дух…
Поэтому я залезаю в кресло с ногами, прикрываю глаза и прикладываю трубку к уху, откуда идут совсем неприятные гудки.
Дуууу — дуууу - дууу.
- Аня? - звучит его тихий голос, от которого по моему телу идет рябь, как если бы в пруд бросили огромный булыжник.
Я сжимаюсь сильнее. Так странно…как может быть, что голос человека, который еще неделю назад был тебе дорог, сейчас…просто какое-то нечто. Ничего не стоящее нечто
