Необратимость - Челли Сент-Клер
Он мертвец.
Машина уезжает, а я остаюсь стоять на парковке и думать, как же сильно я облажался.
Тридцать минут спустя я меряю шагами свою комнату. С каждой секундой я все больше прихожу в ярость. Я уже задолжал отелю за то, что пробил дыру в стене, костяшки моих пальцев ободраны, а зияющая дыра в груди ощущается ничуть не легче.
Эверли была для меня светом в конце длинного, темного туннеля, и я не знаю, как все так быстро пошло не так, но я чертовски уверен, что знаю, кого винить.
Твой собственный дурной характер, идиот.
Тем не менее, это никак не оправдывает Джаспера Кросса.
Каждая секунда той встречи прокручивается в моей голове. Лицо Эверли, когда я говорил не то, что следовало, причем неоднократно. Ее гнев был смешан с чем-то, что выглядело почти как разбитое сердце.
— Черт.
Мой кулак снова летит в стену. Удивительно, что никто не стучит в мою дверь, чтобы узнать, что происходит. Мне нужно убираться отсюда, пока я не усугубил ситуацию. Уехать куда-нибудь подальше от людей, пока я не выместил свой гнев на том, кто этого не заслуживает.
Не потрудившись переодеться, я засовываю телефон в карман джинсов, запираю дверь в свой разгромленный номер и бегу трусцой вокруг здания к тропинке на заднем дворе.
Утренняя прохлада терзает мои легкие, пока я набираю темп. Устойчивый ритм моих ног, стучащих по земле, отдается в ушах. Дыхание вырывается резкими всплесками напряжения, оставляя видимые облачка, повисающие в прохладном утреннем воздухе.
Раз она уже в ярости, я мог бы бросить осторожность на ветер и расправиться с ее бывшим мужем, прежде чем он увезет ее.
Эверли говорила о нем как о мягкотелом куске дерьма, но сегодня он показал себя с другой стороны. Насмешки, сыплющие соль на рану. Он насмехался надо мной, находясь в безопасности с другой стороны своей дорогой машины. Он хотел показать мне, что победил — точно так же, как он победил в тот момент, когда Эверли произнесла его имя в том подвале.
Он хотел, чтобы я вспомнил.
Ему нужно было, чтобы я…
Мой темп начинает замедляться.
До меня доходит. Я был слишком зол, чтобы собрать кусочки головоломки. Я позволил своим эмоциям скрыть подтекст, как туман. Но он есть, если присмотреться. Что-то не так. Нехарактерно. Как та фраза, которую он произнес перед тем, как они уехали.
Мое сердцебиение и дыхание синхронизируются.
Удар.
Удар.
Удар…
Я в конце тропы. Стою на краю поросшей травой площадки с видом на залив.
Туман начинает рассеиваться.
И я вижу это.
Обратного пути нет.
Черт.
ГЛАВА 49
За окном мелькает пейзаж, пока я молча сижу на пассажирском сидении машины Джаспера, размышляя о своем выборе.
Неужели я все испортила?
Айзек пытается уберечь меня, но я не сомневаюсь в своей безопасности, участвуя в этом мероприятии. Оно громкое, публичное, с камерами и охраной. Не говоря уже о том, что меня похитили из собственного дома. Многолюдное светское мероприятие кажется последним местом, где что-то может пойти не так.
Но я знаю, что отношения между нами меняются — становятся более серьезными, более реальными. Они обретают новую жизнь, поэтому я не могу не задаваться вопросом, не испортила ли я все, когда уехала с бывшим мужем на показ, в котором я даже не уверена, что хочу участвовать.
Черт, черт, черт.
Он был в бешенстве.
Злился гораздо сильнее, чем я ожидала.
И поскольку с каждой оставленной позади милей в голове у меня проясняется, я не могу сказать, что все это — его вина. Если бы только у меня было больше времени, чтобы объяснить, успокоить его…
Мой желудок сжимается от сожаления, пока я вожусь с молнией на куртке, украдкой бросая быстрый взгляд на Джаспера. Он сжимает руль обеими руками и выглядит напряженным, как сжатая пружина. Небо пока чистое, светит солнце, но кажется, что на водительском сиденье вот-вот грянет шторм.
— Эм… прости за все это. — Я прочищаю горло, скрещивая руки. — Это было неловко.
— М-м-м, — бормочет Джаспер.
— Айзек — хороший парень, но его навыки общения с людьми не самые лучшие. Я огорошила его этой новостью и не дала времени осмыслить ее.
Боже, я действительно поступила неправильно. Когда все уляжется, и я вернусь, большую часть недели я проведу пресмыкаясь. Стоя на коленях. Голая и связанная.
Возможно, с кляпом во рту.
— Не могу винить его за то, что он беспокоится о тебе, — добавляет Джаспер, его челюсть сжимается, когда он смотрит на экран Bluetooth. — Музыка?
Инстинктивно мне хочется сказать «нет», но мне нужно отвлечься. Что угодно, лишь бы заполнить пустоту, вызванную чувством вины.
— Конечно.
Он переключает треки, появляется звук. Играет «6 Underground» группы Sneaker Pimps. Я еще не родилась, когда вышла эта песня, но Эллисон ее обожает. Она была одержима фильмом «Can't Hardly Wait», и мы смотрели его вместе бесчисленное количество раз во время веселых ночевок в старших классах.
— Ух ты, — выдыхаю я, мое внимание переключается между исполнителем и Джаспером, последние десять минут растворяются за нахлынувшими воспоминаниями о прошлой жизни. — Последний раз я слышала эту песню, когда мы с тобой были на двойном свидании с Эллисон и Эриком. Эллисон пыталась петь слова песни чувственно, но фальшивила, а Эрик делал вид, что не знает ее.
Я не могу удержаться от смеха. Из всех песен, которые можно было бы услышать…
Воспоминание имеет вкус точно такой же, как у «Sour Patch Kids»13, которые мы часто жевали до боли в животе, — сладкий и кислый. Интересно, Джаспер намеренно заставляет меня думать о ней именно сейчас? Но он ничего не говорит. Он просто смотрит на меня, а затем возвращает свое внимание к дороге, на его волосах блестят капельки пота.
Ностальгия проникает в мое сердце, пока песня продолжает вызывать воспоминания. Я чувствую необходимость действовать в соответствии с этим чувством, и, наверное, в этом и был смысл.
Я достаю из сумочки телефон и набираю ее номер, не давая себе времени на раздумья. Я уже достаточно надумала за свою жизнь.
Я: Привет. Я тоже по тебе скучаю.
Мой пульс учащается от нетерпения, пока я жду, что сообщение отобразится как прочитанное. Утекают минуты, одна песня сменяется другой, но
