Кэти Хикман - Гарем
Он взял ее руку и прижал к губам.
— Ты выглядишь как королева, — произнес он затем, не выпуская ее руки. Привлек девушку чуть ближе и еще раз поцеловал ее руку, на этот раз в открытую ладонь.
— Я и чувствую себя королевой, — улыбнулась она.
Они смотрели друг на друга, и глаза их искрились весельем.
Катер отчалил. Воды Босфора в этот поздний час казались темными, словно чернила. Как обычно по вечерам, судов было немного, но время от времени мимо проскальзывало небольшое суденышко, в сумерках походившее на светящуюся летучую рыбку.
— Когда ты вернулся? — спросила Элизабет.
— Нынче после обеда. Я правильно сделал, написав тебе? Хаддба мне сказала, что к тебе кто-то приехал. — Он вопросительно взглянул на нее.
— Хаддба! Я могла бы догадаться, что она приложила к этому руку. — Девушка рассмеялась. — Но должна сказать, твое сообщение пришло в нужную минуту. — На секунду заколебавшись, она продолжила: — Да, ко мне приезжал мой знакомый из Англии.
И замолчала, раздумывая над тем, рассказать ли о Мариусе подробнее.
— Все понятно. Можешь ничего мне не объяснять.
— Нет, я и сама хотела, чтобы ты все узнал. Мне неприятна мысль о том, что Хаддба могла сказать…
С краской стыда она вспомнила о первых минутах встречи с Мариусом, о попытке ее поцеловать, увлечь наверх, к ней в комнату, и о том, как она, словно покорная собачонка, готова была опять подчиняться ему.
— Пусть тебя это не тревожит. Хаддба оценила все правильно. Мне она сказала только, что считает, этот человек не для тебя. Вот и все.
— Он на самом деле ничуть мне не подходит. Вернее, никогда и не подходил, — поправила она себя. — Но я совершенно не могу понять, как это могло стать известным Хаддбе. Я о нем ей даже не рассказывала.
— Наша Хаддба, как бы тебе сказать, немножко sorcière.[77] Я давно это заметил.
— Как ты сказал? Колдунья?
— В том, что касается любовных дел. — Мехмед улыбнулся. — Конечно же, я шучу. Но у нее действительно есть чутье на такие вещи. Ведь, в конце концов, именно она нас с тобой и познакомила.
Девушку охватило чувство, подобное эйфории, замечательной, незнакомой легкости, ощущение свободы, не поддающееся описанию.
— А то, что происходит между нами, это тоже из области любовных дел?
Обратись она с подобными словами к кому-нибудь другому, это могло бы прозвучать жеманно или даже напыщенно, но с Мехмедом она не страшилась непонимания. Элизабет вдруг почувствовала, как трепет пробежал по телу, но на этот раз его вызвал не холод.
— Думаю, наши отношения могли бы быть такими, — серьезно ответил он.
Они стояли рядом, едва касаясь друг друга, но девушка ощущала такое влечение к этому человеку, что у нее кружилась голова.
— Мне даже кажется, что они такими уже стали. — Он обернулся к ней и заглянул в глаза. — Моя красавица.
Мехмед не предупреждал, что собирается пригласить ее в йали, в тот деревянный особняк на азиатском берегу, которым они любовались в прошлый раз издалека, но Элизабет догадалась, что они направляются именно туда. Когда катер причалил, навстречу им вышел мужчина, по-видимому исполнявший обязанности сторожа; подав руку Элизабет, он помог ей выбраться на крохотный пирс и по команде Мехмеда, спрыгнувшего на берег следом, занялся катером. Позади дома в деревьях вздыхал холодный ветер, дрожали на морозе укрытые снегом ветви. Девушка, осторожно ступая, шла по обледенелой земле позади Мехмеда, пока они не оказались в просторном вестибюле. В доме горели все лампы, ярко освещенный и согретый, он словно готовился к приему гостей, но пока, не считая сторожа, встретившего их на берегу, здесь не было видно ни одного человека.
— Ты подождешь меня? Я отлучусь всего на несколько минут. — Мехмед наклонился и поцеловал ее. — Есть небольшое дело, которое мне следует теперь же уладить.
— Пожалуйста, конечно, я подожду.
Но ни один из них не двинулся с места.
Он поцеловал ее снова. Девушка ощутила вкус его губ, аромат сильного мужского тела, и у нее все поплыло перед глазами, сладость чувственного удовольствия пронзила ее.
— Я вернусь тотчас.
— Не уходи.
— Обещаю.
— Правда?
— Конечно правда.
Но он продолжал стоять рядом, покрывая поцелуями ее щеки, шею, волосы.
— Ты мне обещаешь?
Она прильнула к нему всем телом.
— Обещаю. — И он ласково погладил ее щеку.
— Мехмед?
— Что, дорогая? — Его взор не отрывался от ее рта.
— Нет, ничего.
Элизабет закрыла глаза и почувствовала, как его ладонь скользнула к ее лицу, один из пальцев коснулся губ, осторожно раздвинул их, проник внутрь.
— Ты ни в чем не сомневаешься? Не станешь возражать, что я привез тебя к себе? Я могу и подождать, знаешь.
Но от его взгляда у нее кружилась голова и сердце билось как сумасшедшее.
— Я ни в чем не сомневаюсь. — Она взяла себя в руки и отстранилась от него. — Иди, я подожду твоего возвращения.
Как предложил Мехмед, Элизабет поднялась по лестнице и оказалась в гостиной, которая представляла собой узкую галерею, обегавшую по периметру весь дом. В центре этого длинного помещения имелся альков с невысоким помостом, прямо у окна. Устроившись на мягком, с разбросанными по нему подушками и покрытом нарядными тканями диване, девушка выглянула в окно, выходящее на Босфор, и вдруг ей показалось, что она плывет по водам пролива.
Элизабет сняла соболью накидку, аккуратно сложила ее, убрала в сторону и тут увидела, что на краю дивана нежится огромный черный кот.
— О, вот кто тут есть. Привет, кошка, — сказала она и наклонилась к коту.
Затем, усевшись рядом, стала щекотать его шейку, но тот, не обращая никакого внимания на гостью и высокомерно прикрыв глаза, продолжал лежать в ленивой неподвижности, лишь кончик хвоста, чуть дернувшись, показал, что животное понимает, одиночество его нарушено. За окном сверкал освещенный огнями противоположный берег пролива, по темной воде ярким светлым язычком скользил маленький круизный теплоходик.
— Живи я здесь, я бы никогда не смогла расстаться с этим домом, — вслух произнесла девушка, обращаясь то ли к себе, то ли к коту.
— С чем бы ты не рассталась? — раздался голос Мехмеда.
— С этим домом.
— Тебе тут понравилось?
— О, очень.
— Мне приятно это слышать. Во времена османов эти деревянные йали использовали в качестве летних резиденций, поскольку они, построенные у самой воды, щедро дарили прохладу. — Он подошел и сел рядом. — Но тогда часто случались пожары, построенные из дерева йали вспыхивали мгновенно и сгорали дотла. Поэтому хозяева забросили их, и они, старея и ветшая, постепенно доживали свой век. Но теперь как будто снова входят в моду.
