Когда тает лед - Ханна Грейс
Я выиграла золото в женском одиночном катании.
Мы праздновали.
Долго.
На каждой поверхности, куда могли взобраться.
Шесть месяцев спустя у меня огромный арбуз в животе и самый суматошный на свете щенок.
Нейт быстро идет ко мне, целясь водяным пистолетом. В карих глазах играют озорные искры, шорты низко сидят на бедрах, и последние лучи солнца блестят на загорелой коже. Боже, он просто офигенный.
– Не смей, Хокинс.
– Добро пожаловать домой.
Он бросает пистолет на землю, едва не попав в Банни, который вертится у него под ногами, и, взяв мое лицо в ладони, приближает губы к моим. Каждая клеточка моего тела радостно гудит.
Беременность обострила все мои чувства. Я ошибалась раньше, когда думала, что меня влечет к нему. Сейчас только присутствие моих родителей мешает накинуться на него сию же секунду.
– Как сегодня поживают мои любимые девочки? – Нейт осторожно спускает ладони по моим рукам, пока не добирается до живота. Крошка сходит с ума, как всегда, когда он рядом. – Хочешь, чтобы я это сделал?
– Боже, да. У нас все в порядке, но мы голодные.
Нейтан заходит мне за спину, смыкает руки под моим животом и чуть приподнимает его, сразу нейтрализуя вес, а я словно растворяюсь в нем.
– О господи, да.
Я всегда подозревала, что малышка Хокинс будет здоровенной, но по факту это было ясно с самого зачатия.
Через несколько месяцев она разорвет мою вагину.
Я вся состою из живота и сисек. Гигантских сисек, на которые все пялятся. Я ездила с мамой в Нью-Йорк к Лоле, и та весь визит разглядывала меня и рассуждала, хочет ли она увеличить грудь.
Появляется мама со стаканом лимонада. Чувствуя на себе взгляды, я удивляюсь, зачем вообще сегодня уходила из дома.
– Все собрала, солнышко? – спрашивает мама.
Я киваю.
– Ни во что не влезаю, так что просто буду неделю носить короткие топы.
Стоящий сзади Нейт целует мою шею.
– Винни-Пух ведь ходит так.
Когда Алекс, партнер Джей-Джея, предложил помочь в планировании бэбимуна, я решила, что они шутят. Но оказывается, с появлением детей связано много обычаев, которых я еще не знаю. Из них мои самые любимые – это с подарками и поездками.
– А вещи ребенка упакованы? – спрашиваю я, почесывая Банни за ушами.
Мама вздыхает.
– Ты же знаешь, что тебе придется перестать называть его ребенком, когда появится малышка?
Я невольно морщусь.
– Нет, почему же? Первенец. – Я показываю на пушистую морду, которая с энтузиазмом лижет мою ногу, а потом на живот. – А это младшенькая.
Мама закатывает глаза и приседает, чтобы погладить пса, с трудом увернувшись от огромного слюнявого языка, который норовит лизнуть ее в лицо.
– Идем, мальчик, у тебя тоже будут каникулы!
Жажда деятельности, которую я всегда испытывала во время путешествий, сейчас, когда меня раздуло, как шар для боулинга, немного поубавилась, но мне по-прежнему нравится командовать Нейтаном, удобно расположившись с приподнятыми ногами.
Мы вместе уже больше двух с половиной лет, а этот парень до сих пор не умеет пользоваться упаковочными пакетами.
Путешествие из Сиэтла в Кабо проходит без сучка без задоринки, разве что мы то и дело останавливаемся, чтобы сфотографироваться. Мои любимые фанаты – те, кто не смотрит хоккей, поэтому они вручают телефоны или камеры Нейту, когда просят сфотографироваться. Нейтан говорит, что он не против прославиться как мой парень.
Я не могу удержаться от смеха, потому что он заявляет это на полном серьезе. Я сказала, что мы можем поработать над его публичным имиджем до того, как я выиграю очередную медаль: может, тогда ему не придется так часто изображать фотографа.
Наша вилла больше похожа на особняк на пляже, но Нейт говорит, что такая экстравагантность оправдана: он хочет отдыхать в уединенном месте, где я могу чувствовать себя комфортно.
И ходить голой, если ему захочется.
Мы проводим целый день на пляже: читаем, дремлем, купаемся в море. Нейт выкопал в песке ямку размером с малышку Хокинс, в которой идеально помещается мой живот, и впервые за несколько месяцев я могу спать на животе. Это такой кайф.
* * *
– Стейс, ты готова?
– Не торопи меня!
Он хихикает в гостиной.
– Можешь хоть чуть-чуть быстрее? У нас столик заказан.
Мне нужно было вымыть соленую воду из волос, но после душа я совершила критическую ошибку: завернувшись в полотенце, села на кровать с телефоном и пакетом чипсов со вкусом барбекю. Теперь я в курсе, чем занимаются все, на кого я подписана, но, к сожалению, не одета и волосы у меня мокрые и растрепанные.
Собрав их в хвост, я надеваю легкое платье, наношу на лицо чуть-чуть хайлайтера и крашу ресницы. Прелесть каникул в том, что можно сделать вид, будто такой наряд и был задуман, и никто не посмеет возразить.
Когда я наконец выхожу из спальни, Нейт смотрит спортивный канал, попивая пиво.
– Идем, а то опоздаем, – говорю я.
Он открывает рот и с недоверием смотрит на меня.
– Это я тебя жду! И торчу тут уже чертову уйму времени!
– Ты малость преувеличиваешь. – Я невозмутимо убираю телефон в сумочку. – Ну что, идем?
Он встает, допивает пиво, качая головой и вполголоса ругая меня.
– Нужно кое-что проверить. Встретимся снаружи.
– Поторопись, Нейтан. – Я изо всех сил стараюсь не улыбаться. – У нас столик заказан.
Он таращит глаза, набирает воздуха и захлопывает рот.
– Знаю. Я тебе это говорил.
Ресторан совсем рядом, и вот нас уже ведут через главный зал, а потом через заднюю дверь на частный пляж. К одинокому столику посреди пляжа ведет дорожка из лепестков роз.
Нейтан отодвигает для меня стул и садится напротив.
– Я съем все, что будет в меню, – предупреждаю я. – Это будет выглядеть не слишком красиво.
– Ты все делаешь красиво.
– Это мы еще посмотрим…
Мне не удается справиться со всем меню, но я сильно сокращаю количество еды на своей тарелке, тарелке Нейта и в хлебной корзинке. Смотрю, как он попивает вино и наблюдает за людьми. Этот парень сегодня какой-то странно тихий, но иногда он бывает таким в свободное время. Постоянный шум и суматоха на катке утомляют его, и иногда мы любим просто молча посидеть вместе.
Чувствуя на себе пристальный взгляд, он поворачивается и смотрит мне в глаза, а у меня захватывает дух. Кончик его носа сегодня обгорел на солнце, а обычная короткая
