И солнце взойдет. Он - Варвара Оськина
– В чём?
– В своей бесперспективности, Ромашка. На каждую его хитрость ты отвечаешь обескураживающей искренностью. А знаешь, как это раздражает?
– Мне кажется, или ты себе противоречишь? – хмыкнула Рене. – К тому же мне ясно указали на место лучшего друга.
– И что? – не поняла Роузи.
– Это взаимоисключающие понятия… Энтони не дурак и не будет рисковать своей карьерой ради очередного быстрого романчика. А ещё доктор Фюрст вряд ли будет доволен такой ситуацией.
– Будто бы Ланга это когда-нибудь волновало, – фыркнула медсестра. – Наше местное божество давно наплевало на все законы. Ну а что насчет Ала – он немец. Ему нужно пару недель, чтобы вписать новые нормы в свод своих правил, которые не обновлялись со времен Вильгельма II.
Рене рассмеялась и покачала головой.
– Господи. Ещё ничего не случилось, а мы уже думаем, как будем решать проблемы.
– Тараканы Энтони весьма заморских пород и способны на многое. Надо быть готовой ко всему.
– Ничего не будет. Я ему неинтересна.
– Нет. Пожалуй, даже инопланетных. Как Черви из «Людей в чёрном».
– Фу!
– В этом весь Ланг. – Подруга похлопала по плечу. – Привыкай.
На этом разговор стих, потому что до девушек долетели обрывки чужого спора. Из шуточного тот незаметно перерос в разговор на повышенных тонах, пока Фюрст пытался разубедить уже надевавшего шлем Ланга. Подойдя ближе, Рене поняла, в чём было дело. Выпавший снег хоть и растаял, но влажное полотно дороги блестело слишком обманчиво. На небе снова редели кустистые облака, в чьих просветах проглядывали редкие звёзды, а значит, температура падала. Мотосезон давно подошёл к концу, но у Энтони всегда находился свой взгляд на очевидные для остальных вещи. Именно поэтому он легко уселся на чёрный байк и едва не слился с тёмным асфальтом. Чёрное на чёрном. Внутри Рене что-то сжалось от нехорошего предчувствия, но она промолчала. Серьёзно, не мог же Энтони так бездумно рисковать?
– Ланг, прекрати. Это идиотская бравада!
Кажется, доктор Фюрст был с ней согласен. И Рене уже собралась сделать шаг, чтобы попробовать убедить воспользоваться, очевидно, не таким весёлым, но куда более надежным такси, однако в этот момент большое сердце мотоцикла довольно рыкнуло. Ланг газанул, и вокруг них поплыло облако дыма, которое мгновенно расползлось по земле и окутало ноги. Ещё и ещё рычал двигатель, пока всё вокруг них не заполнилось густым туманом.
– Тони! – в последний раз воззвал к рассудку друга Алан, но вместо того, чтобы послушать, Ланг демонстративно опустил защитное стекло и с диким визгом шин стартовал. – Чёртов позёр… Здесь же лёд!
Однако если тот и вправду покрывал узкую дорогу возле бара, то мотоцикл Энтони явно обладал волшебным сцеплением. Он вгрызался в асфальт, словно тот был наждачной бумагой, – плотной, шершавой – и дым из-под колес теперь покрывал весь клочок свободной проезжей части. Нервно закусив губу, Рене смотрела, как послушный бледным рукам чёрный монстр рисовал круг за кругом и иногда уворачивался от редко проезжавших машин.
Его танец был опасен и страшен, а потом Энтони неожиданно поднял байк на заднее колесо и отпустил руки. Он развёл их в стороны, словно сам Господь Бог, и в этот момент Рене подумала, что лично его убьет. Как только придурок остановится, она подойдёт и свернёт ему шею. Но адреналин Энтони лишь набирал обороты. Его мотоцикл пронёсся из одного конца улицы до другого, чтобы в резком развороте застыть на переднем колесе прямо перед остолбеневшей Рене и отшатнувшимся Фюрстом. Роузи давно предусмотрительно спряталась за своим другом. Так что прямо сейчас Ланг завис в воздухе над своим ассистентом, а через показавшееся целым столетием мгновение резко вернул байк на землю. По асфальту вновь пополз дым от сожжённой резины и остывавшего в холодном воздухе выхлопа.
– Идиот, – разозлилась Рене, но добилась лишь поднятого вверх щитка. Тони чуть склонил голову набок, а потом подмигнул.
– Садись. – Он похлопал по бензобаку впереди себя.
– И не подумаю! – взвилась Рене и отвернулась, чтобы пойти обратно в бар и вызвать такси. – Я не собираюсь…
Договорить она не успела, потому что, взревев мотором, Ланг вновь пробуксовал колесом под вонючий дым от покрышки, а затем стремительно наклонился вперёд и одним ловким движением схватил Рене за талию. Он легко подтянул её к себе поближе, отчего подошвы зимних кроссовок проскребли по земле, и без каких-либо усилий усадил перед собой. Её тело застыло. Сжалось от ужаса, прежде чем раздался знакомый щелчок. А затем Рене завизжала и вцепилась в скользкий железный бак, когда мотоцикл под ней неожиданно взмыл в чёртов воздух, хотя всеми законами физики ему полагалось спокойно катить по асфальту. Но Энтони, видимо, жил на какой-то иной, совершенно не похожей на Землю планете, потому что, вопреки гравитации, едва не парил над дорогой. Зажмурившись, Рене чувствовала, как бьёт в лицо ветер. Вдыхала морозный воздух с привкусом газа и мокрого снега, когда вдруг услышала сквозь визг мотора:
– Открой глаза. Посмотри!
Она не хотела. Боялась до ужаса! Но в голосе Тони было столько едва сдерживаемого ликования, что Рене не посмела ослушаться. Она осторожно приподняла сначала одно веко, затем другое, продолжая щуриться от бьющего в лицо ветра. Но тут голова будто сама инстинктивно наклонилась немного вперед, отчего Рене невольно повторила позу сидевшего позади Энтони, и это случилось. Рене ощутила, будто и вправду летит. Она не чувствовала ни земли, ни ветра, ни скорости. Внизу проносились белые линии скучной разметки, а впереди, как взлётная полоса, горела огнями пустая линия улицы. Она манила, тянула промчаться по ней. И, кажется, Энтони собирался сделать именно это, потому что прибавил газу. Мотор радостно фыркнул, Рене вскрикнула от неожиданности, а потом рассмеялась над собственным глупым испугом. Совершенно бессмысленным, ведь за спиной сидел Тони – надёжный, как сам проклятый мир.
Они мчались вперёд, и сердце Рене заходилось от никогда прежде невиданного, совершенно бесшабашного счастья. Так что она обернулась, желая разделить свой восторг. И пусть из-за отражавшихся на защитном стекле ярких пятен было не видно золотившихся глаз, Рене знала – он смотрит.
Твой образ невозможно хорош,
Не могу оторвать от тебя глаз…
– протянул в голове голос, и на губах почудился мягкий вкус мяты.
А дальше Рене не поняла, как всё случилось. Ни в тот момент, ни днём позже, ни даже спустя многие годы она не могла найти ответ на вопрос – почему? Почему дёрнулось до этого уверенно крутившееся
