И солнце взойдет. Он - Варвара Оськина
– Ясно. Ну что? Сыграем? Тебе пора бы уже научиться. – Алан кивнул в сторону бильярдного стола, но Рене привычно покачала головой и потянулась к бокалу с глинтвейном. Алкоголь на время прогнал часть тревог, а после танцев было слишком лениво куда-то идти, так что она лишь чуть виновато улыбнулась.
– Как-нибудь в другой раз.
Расположившаяся в кресле Рене со смехом наблюдала, как в очередной раз ругались Роузи и Фюрст. Эти двое опять перепутали во время раскатки битки, засмотревшись на спины друг друга. Так что теперь им предстояло решить, кто будет разыгрывать первым. Рене мало что понимала в бильярде, однако была уверена – в правилах не прописано требование уступить ход, когда твой соперник обиженно дуется. Тем не менее Роузи часто пользовалась этой лазейкой, и Рене вела счёт, сколько раз уступит находчивой медсестре слишком воспитанный Фюрст. Она как раз успела дойти до десяти в пользу подруги, когда спинка кресла под головой немного прогнулась, а около уха зазвучал голос:
– Я дал тебе выходной не для того, чтобы ты скучала.
От Тони пахло мокрым снегом и немного загазованной улицей, где в это время наверняка собрались душные пробки. Вдохнув поглубже, Рене молча подняла руку с зажатым в ней телефоном, который наконец-то хранил безмолвие, и почувствовала, как ладони коснулись холодные пальцы. Они зачем-то дотронулись до косточки на запястье, отчего сердце неровно сбилось, а потом всё же забрали на время притихший аппарат.
– А я-то надеялся, что потерял его где-нибудь в канаве.
Послышался смешок, и Рене задрала голову, встретившись взглядом с едва заметно улыбавшимся Энтони. Внимательно изучив его лицо с чёрными кругами теней под глазами и нездоровой даже по меркам самого Ланга бледностью, она вновь переплела пальцы на высоком бокале, сделала глоток и вернулась к наблюдению за Роузи. Та давно плюнула на игру и теперь пританцовывала вокруг что-то втолковывавшего ей Алана. Кто-то из посетителей включил старый музыкальный автомат, а тот, похоже, заело.
– Эй, что-то случилось?
Энтони обошёл стол, стянул с себя знакомую чёрную куртку и повернулся к молчавшей Рене. Он переоделся. Заезжал ли домой или нашёл смену в заначке своего пылевого комода было неясно, но джинсы и свитер определённо сверкали угольной чернотой.
– Нет, – наконец коротко ответила Рене, чем заслужила скептическое хмыканье.
Ланг какое-то время изучал невозмутимо игнорировавшую его девушку, а потом молча подошёл и уселся рядом. В соседнее кресло. Так близко, что мигом напрягшаяся Рене плечом ощутила исходившее от Тони тепло. Чёрт… И она хотела бы казаться невозмутимой, но, похоже, выдала себя с головой. Ну а если нет, то до этого остались какие-то мгновения.
– Я думаю, тебе стоит сделать звонок, – после томительной паузы произнесла Рене.
Она сама не знала, за что злится на Энтони. Между ними не было никаких обещаний и уж точно не звучало признаний, чтобы Рене могла позволить себе такой тон. Но женская ревность и влюбленное сердце оказались худшими помощниками в этом непростом диалоге. И осталось совершенно неясным, считал ли так Ланг, когда демонстративно посмотрел на экран вновь задрожавшего сотового и бросил тот на заставленный тарелками стол.
– Забавно, но я думаю наоборот. Единственный человек, которому мне пришло бы в голову позвонить, сейчас находится в этом зале. Так что не вижу смысла попусту тревожить…
– Ты мне соврал, – неожиданно перебила Рене, за что была удостоена небрежно вздёрнутой брови. – Насчет доктора Фюрста. Он сказал, ты не звонил. Я думала, с достижением звания лучшего друга открывается опция честности, но, видимо, не в этой игре. Верно?
Энтони помолчал, невидяще глядя танцующий по столу телефон, а затем резко спросил:
– А ты бы приехала тогда?
– Я бы приехала в любом случае, – раздражённо откликнулась она и сделала новый глоток. Давно следовало бы остановиться, потому что в голове уже неприятно шумело, но Рене отчаянно требовалось занять свои руки. И рот. Пока не сболтнула чего-нибудь лишнего. Покрутив на донышке остаток из фруктов и специй, она зачем-то шмыгнула носом и договорила: – Возможно, я скажу нечто кощунственное, но ты дорог многим, независимо от навешенных тобой ярлыков.
Рене хотела добавить что-то ещё, но в этот момент телефон завибрировал особенно настойчиво. Закатив глаза, она пробормотала:
– Ответь ей уже. Звонит целый день.
– Зачем мне это?
– Потому что таковы правила вежливости, – начала было она, но увидела недоумённо вскинутые брови и, не выдержав, рассмеялась.
Действительно, глупость какая. Рене покачала головой. Давно пора было запомнить, что воспитание и доктор Ланг лежали на противоположных концах прямой. Неожиданно Рене гулко стукнула бокалом о столешницу и небрежно заметила:
– Я тебе тоже звонила.
Энтони медленно повернул голову, а затем поджал губы.
– Довольно нелогичное решение, – заметил он.
– А по мне, так весьма предсказуемое. Ты даже имени мне не дал, только фото.
– Так тебя это обидело? – неожиданно рассмеялся Тони, а затем повернулся к ней. Он закинул ногу на ногу и неожиданно самодовольно уставился на смущённую Рене.
– Нет, – соврала она насупившись. Ланг, конечно же, не поверил.
– Роза пахнет розой, хоть розой назови её. Хоть нет, – пожал он плечами. – Не видел смысла подписывать. Зачем, если я с первого же взгляда или трёх нот пойму, кто мне звонит?
Рене промолчала. Не сказать, что такой ответ её как-то смягчил, но аргумент показался дельным. Впрочем, не настолько, чтобы немедленно извиняться за непонятную для Энтони вспыльчивость. Он же какое-то время разглядывал, как Рене мелкими глотками цедила оставшийся глинтвейн, а потом внезапно спросил:
– Почему ты не играешь?
– Я не умею.
– Так, давай научу. – Тони предложил это настолько естественно, словно он каждый день обучал слегка нетрезвых девиц премудростям американского пула.
– Не думаю, что хочу, – насупилась Рене, но тут же вздрогнула, стоило Лангу стремительно наклониться вперед и бесцеремонно упереться ладонями в её кресло.
– Как можно не хотеть того, чего даже не знаешь? – спросил он тихо и нахально ухмыльнулся. Но в Рене плескалось уже достаточно вина, чтобы осклабиться в ответ, а затем приблизить своё лицо к бледной физиономии Энтони так близко, что их носы едва не стукнулись друг о друга.
– Я никогда не пробовала жареных кузнечиков и что-то не испытываю желания это наверстывать.
Их глаза на мгновение встретились, а потом отдающий охрой взгляд Тони метнулся на мгновение вниз, но тут же вернулся обратно. И в этот момент Рене почти воочию увидела, как там зажегся непонятный, но такой сладостный огонёк.
– Зря, – шепнул Ланг, и у неё перехватило дыхание. – Они вполне ничего.
А
