Записки под партами - Ники Сью
— У меня еще один вопрос.
— Валяй.
— Ты Титову по телефону звонил? Я.… слышала звонок. Ты… знал, что они вместе с Самохиной?
— Звонок? — Наконец, опускает голову Матвеев и кидает на меня удивленный взгляд. Его нижняя губа слегка припускается, как у маленького ребенка, который обиженно ищет конфету. И мне вдруг хочется забыть все, забыть этот проклятый вечер, подойти и потрепать за волосы Даниила, хочется, чтобы все вернулось на круги своя. Но мозг не готов. Он останавливает, он напоминает, что не стоит верить всему так просто. Не дай себя обмануть, Дурочка-Тася.
— Жорик на громкую связь ставил, я слышала твой голос.
— Ну разве что… — Матвеев тянется к карману джинс и вытаскивает оттуда мобильный. Что-то долго ищет, клацает по экрану, иногда его брови сводятся, выражая раздражение. Но буквально минут через пять он радостно выдыхает и протягивает мне гаджет.
— Что? Зачем?
— Включи, — настоятельно советует он мне. Я послушно провожу по экрану. Сразу понимаю, это запись телефонного звонка, по звуку слышно.
"Привет, Титов. Родители Светки опять телефон разрывают. Вы на даче у тебя?"
"Привет, Матвеев".
"Она там?"
"Здесь твоя фраля".
"Задержи ее, я скоро приеду".
"Окей, дружище".
Затем диалог обрывается, как и в моих воспоминаниях, собственно. Все ясно. Все ясно, как белый день. Не ко мне он ехал. Не меня искал. Да и пари скорей всего, на самом деле, никакого не было. Только вот почему-то все равно не приятно. Он ехал к ней. Мчался на всех порах к Светке. А мне даже не позвонил, не сказал, что уже вернулся.
— Ты про этот звонок? У меня других предположений нет, после мы не общались с этим уродом.
— Теперь вопросов нет, — отвечаю, как-то поникши. — Даниил, мне так или иначе, нужно время. Может день, может два, может неделя. Я должна разобраться в своих чувствах. Прости.
— Понял, — кивает он холодно. Поднимается с кресла, расправляет плечи. Серый свитер ему очень идет, в нем он кажется еще старше, еще мужественней. — Больше я тебя не потревожу, пока сама не скажешь, что готова поговорить. Такой вариант устроит? — Мы сталкиваемся взглядами, но всего на долю секунды. Я вижу лед, толстый слой льда, которым покрылся Даниил. Но не могу ничего с собой поделать. В ответ лишь молча киваю.
— Кстати, возьми, — протягивает неожиданно мне клочок бумаги с номером. — Я сменил, чтобы мать Светки мне больше не названивала. Да и все остальные весельчаки. Надумаешь, позвони. Буду рад тебя услышать. — Кидает прощальную фразу и покидает палату.
* * *В воскресенье уезжаю, наконец, из больничного заточения. Безумно рада этому событию, потому что находится здесь подобно пытке. Мало того, что очень скучно, так еще и еда невкусная. Да и уколы ставят не особо приятно. Отец вызывает такси, и мы едем домой, как настоящие короли. Он рассказывает, что к моему приезду зажарил курочку в духовке и та уже ждет своего часа икс. Я и желудок предвкушаем трапезу, как показал опыт, папа готовит лучше поваров из больничного буфета.
Таксист высаживает нас у самых дверей подъезда, и папа даже бежит открыть мне дверцу. Я немного теряюсь, его жест вызывает смущение, но быстренько беру себя в руки и выхожу на улицу. Морозец почти спал за последние пару дней, но грязь до сих пор обитает на асфальтных дорогах. Особенно в местах глубоких дыр, там этого добра немерено.
В подъезде пахнет валерьянкой, видимо у соседки снизу опять был сын в гостях. Иногда он приезжает, и они ссорятся. Происходит это обычно громко и эффектно: хлопается дверь, а порой и летит посуда. У нас вообще веселый подъезд, начиная от моей мачехи, заканчивая жильцами ниже.
У входа в квартиру мы останавливаемся, отец шарит по карманам, в поисках ключа, а я молча топчусь за его спиной. Интересно, где мачеха с сестрами. Хоть мы и не тлеем от любви друг к другу, но не до такой же степени. Я пролежала неделю в больнице, папа приходит каждый день, носил еду и пытался меня подбодрить. Но только сейчас поняла, отец ничего не говорил про мачеху. Совсем ничего.
Змейка от замка щелкает, и мы переступаем порог дома. Наконец-то, родные стены. Не думала, что буду так рада видеть нашу обитель. В квартире пахнет курочкой и на удивление очень чисто. Тете Любе видать не сладко пришлось, убирать самой ей никогда не нравилось. Отец проходит вглубь, оставляя обувь возле гардеробной, а я скидываю куртку и ищу тапочки. Потом тянусь к дверям платинного шкафа, чтобы повесить верхнюю одежду, но тут же замираю. Пробегаюсь глазами по тому скудному ассортименту, что представлен на вешалках, и глазам не верю. Сажусь на корточки, лезу глянуть на обувь, и тут такая же картина.
— Пап, — кричу ему с прихожей. Ничего не понимаю.
— Руки мой и к столу, — командует он, не обращая на меня внимания. Но какая может быть кухня, когда тут такое. Бегу в гостиную, оглядываю ее кругом. Затем в ванну. А там ничего. Совсем ничего. Набор для бритья вижу, мой шампунь, мой халат. А где же… где остальные вещи.
Шмыгаю в комнату сестер. Но стоит только переступить порог, как рот тянется к низу от удивления. Ведь здесь все изменилось до неузнаваемости. Даже диван новый появился.
— Пап, — зову его, но не дожидаясь ответа, мчу на кухню. Родитель уже нарезает мелко помидоры с огурцами и иногда поглядывает на духовку с таймером. На нем фартук, мамин фартук, который обычно я одеваю, когда готовлю.
— Пап! — Прикрикиваю, злюсь, что он не отвечает.
— Ну чего “папкаешь”?
— А где… где вещи… всех?
— Вероятно в их новой квартире, — без всяких эмоций отвечает родитель, продолжая заниматься готовкой.
— В какой квартире? Пап, что происходит?
— Мы с Любашей подали на развод.
Глава 77
Таисия
— Что? — Медленно опускаюсь на стул, будто не дышу вовсе. Смотрю на спину отца,
