Записки под партами - Ники Сью
Кто сказал, что любить — это приятно?..
Глава 75
Даниил
Просыпаюсь от сухости во рту. Как будто я в пустыне уже четвертый час подряд, и тело выжато, а язык сделался сухарем. Встаю с кровати, иду с закрытыми глазами на кухню, быстро опустошаю стакан с водой, затем еще и вдруг приходит осознание. Тянусь руками к губам, провожу по ним, и вспоминаю вкус Таси. Как целовал ее кожу, как ласкал мочку ее маленького ушка, а когда она вновь позвала меня по имени, точно передоз случилось. Даже сейчас ощущаю это, хотя прошла целая ночь. Стоп! Прокручиваю назад все-все, и понимаю, что не сказал ей главного. Вот же дурак. Зачем вообще в таком состоянии к ней поперся. Все Макс виноват, споил меня и не удосужился докинуть до дома. Говнюк. Черт! Стыдно-то как. Она ведь точно почувствовала тот момент, когда я… Твою мать. Не так себе это представлял. Совсем не так.
Ползу в душ. Нужно привести себя в порядок и поехать к ней, поговорить. Включаю воду, закрываю глаза, и понимаю, как меня ломает от одной мысли, что если не получится, если не поверит, мы не сможем быть вместе. После разговора со Светой практическая каждая деталь сошлась в нужную мозаику в голове. Не ясно только одно: почему Тася так запросто поверила в их легенду? Кто угодно мог наговорить гадости обо мне. Значит, что-то упускаю. Какую-то важную деталь. Но какую…
Закончив с водными процедурами, одеваюсь, завтракаю и еду в больницу. Из-за разговора с Самохиной в среду, я был в каком-то диком состоянии. Пошел в зал и до самого вечера колотил грушу. Петрович даже пару раз спросил, может, случилось чего, а то того и гляди, разнесу весь зал. И я ему честно рассказал, как было, ничего не тая. Чувствовал себя виноватым перед Тасей. Ей досталось, на самом деле, из-за меня, из-за моей тупой привычки помогать ближнему. Вот Светка и нафантазировала себе, начала играть в жену, готовую смести любую соперницу у себя на пути. Хотя, Богом клянусь, я был уверен, что она не такая. Неужели люди так сильно меняются? Неужели я, действительно, ее испортил?..
Паркуюсь возле больницы и шмыгаю в помещение. Быстро оказываюсь на нужном этаже, но тут же торможу, у самой лестницы. Делаю шаг назад, чтобы дождаться момента, когда медсестра (та противная тетка) уйдет от палаты Таси. Она ей что-то объясняет, но судя по каменному выражению лица, без особого энтузиазма. Мое рыжее чудо лишь молча кивает и топчется на месте, выжидая ухода дамы в белом. И как только медсестра заходит за угол, я тут же ускоряюсь. Быстро достигаю места, но Тася даже не замечает меня, погружена в свои мысли видимо. Хватаю ее за руку из-за спины, тяну на себя, а она резко вздрагивает и отталкивает.
— Отпусти, — холодный тон. Твою мать, приехали. А ведь вчера почти не сопротивлялась.
— Давай поговорим, — прошу ее, но руку не отпускаю. Она отворачивается. За последнее время делает это слишком часто, как будто не может смотреть на меня.
— Не хочу, — едва слышно отзывается, прикусывая нижнюю губу.
— Хочешь или нет, но придется, — заявляю ей категорично и силой заталкиваю в палату. Не нужны нам лишние уши, итак тут на меня косо смотрят, после того как Тася закатила истерику в воскресенье.
— Уходи, пожалуйста, — жалобный тон, поджатые губы. Что у нее на уме только, в каких черных одеждах я там уже предстал.
— Послушай меня, никакого… — начинаю, но она прерывает.
— Матвеев, ты не слышишь? Я не хочу с тобой говорить! — Кричит Тася, разворачиваясь на сто восемьдесят градов. Подходит к окну, обхватывая себя руками, и мне чертовски хочется ее обнять сзади, да только понимаю, не подпустит.
— Не было никакого спора, — спокойно говорю ей, хочет или нет, выслушает. — Все это было…
— Матвеев! — Крик отчаяния слетает с ее уст.
— Да послушай же ты меня! Дай всего пару минут, так сложно? — Взмахиваю руками, поднимаю голову к потолку.
— Зачем? Чтобы ты рассказал предысторию? — Я вижу только ее спину, маленькую, хрупкую такую. И барьер, который она возвела вокруг себя.
— Сама подумай, как бы я подстроил все? Ну как? Хочешь сказать, что я тех гопников подкупил или твою мачеху? — Повышаю голос, эмоции бьют, сложно оказывается себя контролировать. Не так я представлял наш разговор.
— Не знаю, но сестру мою точно мог, — спокойно говорит она, рассматривая пейзажи в больничном окне. Не выдерживаю больше. Подхожу к ней и резко разворачиваю на себя, упираясь руками в плечи.
— Посмотри на меня, — требовательно прошу, — посмотри! Хватит прятать глаза!
— Я не прячу, — откидывает мои руки и делает шаг в сторону, но я снова ее хватаю и тяну обратно. Она едва не падает от такого напора.
— Тась, я не знал, что ты будешь на этой гребанной даче! — Цежу сквозь зубы, пытаясь уловить ее взгляд. Но она продолжает старательно избегать встречи наших глаз, будто боится, что сломлю ее волю.
— Случайности не случайны, — отворачивает голову и вырывается из моей хватки. Быстрыми шагами достигает дверей палаты, дергает ручку и жестом указывает мне на выход. Твою мать.
— Если все так, как тебе напели, то когда я заключил спор? В какой момент я начал липнуть к тебе? — Решаю сменить тактику. Игнорирую ее действия и усаживаюсь в кресло, возле окна. Складываю руки на коленках в замок, опираясь на них, и внимательно всматриваюсь в девушку.
— Я не хочу с тобой говорить, ты не понимаешь? — Кидает на меня взгляд, полный призрения. Что ж, это уже прогресс. Хотя бы посмотрела, уже неплохо.
— А я хочу, поэтому мы поговорим. Послушай, если бы было пари, то я бы проявлял инициативу, не находишь? Но мы с тобой каждую встречу заканчивали препираниями. Бредово как-то для выигрыша, не?
— Ладно, — хлопает дверью неожиданно, злится, по лицу вижу. — Зачем ты собирался ехать на дачу к Титову? Как узнал, что я в больнице? — Тася подходит к кровати, и садиться на край, закидывая ногу на ногу.
— Как
