Необратимость - Челли Сент-Клер
— Отлично. — Думаю, мы еще увидимся. Я бросаю взгляд по сторонам, но уже слишком поздно.
Я знаю, что будет дальше, еще до того, как он открывает рот.
— Бери его.
Черт.
Тело прижимается к моей спине. Рука обхватывает шею. Удушающий захват.
Мне удается нанести удачный удар локтем, выбив из парня дух настолько, что он ослабляет хватку. Затем я тянусь к пистолету.
Но второй парень хватает меня за руку и выкручивает, пока что-то не щелкает. Перед глазами вспыхивают звезды, а плечо пронзает раздирающая, жгучая боль. Мое оружие падает.
Я в полной заднице.
Обе руки заламывают мне за спину, и Дольф отбрасывает пистолет, ухмыляясь с азартом человека, сорвавшего большой куш. Мою голову дергают назад за волосы. Он что-то говорит, но его слова заглушает шум крови в ушах.
Я чувствую острый укол в шею.
Игла.
— Чертовы ублюдки, — цежу я сквозь зубы. — Вы взяли не того парня. Я могу… — Рука, обхватившая мое горло, прерывает меня.
О, черт, нет. Я не собираюсь уходить вот так.
Чистое упрямство придает мне сил. Открывается второе дыхание. Аве Мария. Из меня вырывается рев, когда я врезаю коленом Дольфу в живот, а затем наклоняю голову вперед. Его нос хрустит, горячая кровь брызжет на нас обоих. Крик боли и возмущения посылает по моим венам новый прилив энергии. Стиснув зубы от мучительной боли в плече, я поворачиваюсь, отталкивая стоящего за мной мужчину настолько, чтобы убежать.
Я прохожу пять футов, десять… двадцать.
Затем все расплывается.
Спотыкаясь, я падаю коленями на землю с таким звуком, который эхом отдается во всем моем теле.
Что бы они мне ни вкололи, я задыхаюсь в этом. Тону.
Что-то мелькает на периферии моего зрения.
Тень. Плод воображения. Призрак.
А может, и ничего.
Мир кренится, и я падаю лицом вперед.
— Я… убью… — Слова тонут в грязи.
В поле зрения появляется пара ботинок. Один отодвигается назад. Врезается мне в живот. В грудную клетку. Снова и снова. Что-то хрустит.
Блядь. О… блядь.
Затем еще один удар приходится мне в лицо.
Удар. Удар.
— Агхх. — Это мой голос, надтреснутый, сломленный. Я стону, как умирающее животное.
Я задыхаюсь. Дышу неглубоко.
Не могу набрать достаточно воздуха.
Темнота накатывает на меня, как приливная волна.
Нет. Я не могу потерять сознание.
Я не могу…
Потерять…
Дневной свет проникает сквозь жалюзи, рисуя золотые полосы на заваленном папками столе. Я не пользовался этим кабинетом с тех пор, как начал работать под прикрытием, много лет назад.
Как…
Мое внимание привлекает вспышка голубого цвета — тонкое платье водопадом спускается на металлический складной стул. Густые волны каштановых волос цвета эспрессо обрамляют потрясающие кристально чистые глаза девушки, которую я знаю лучше, чем кого бы то ни было.
Жаль, что я не могу вспомнить ее имя.
Облегчение и ужас в равной мере наполняют мою грудь. Мне хочется взять ее за плечи и встряхнуть. Обнять ее.
— Как ты здесь оказалась?
Ее улыбка может заставить цветы увянуть, а ангелов упасть с небес, но сегодня она разбивает мне сердце. И когда ее губы приоткрываются, слова звучат как песня.
— Где ты был?
— Где я был? — Я качаю головой. — Где ты?
Она прямо здесь, передо мной. И все же я знаю, что ее нет.
— Я не знаю, — шепчет она, и ни с того ни с сего ее лицо начинает стареть.
Жизнь медленно уходит из ее глаз, пока они не проваливаются в череп и темные глазницы не смотрят на меня в ответ. Ее кожа обвисает… растворяется. По комнате плывет вереница бессловесных нот, темных и диссонирующих. Похоронная песнь.
— Где ты? — повторяю я.
— Слишком поздно. — Одинокая слеза стекает из пустой глазницы. — Слишком поздно… Слишком поздно.
Что-то жужжит у меня над ухом. Приземляется на лицо. Появляется еще, и еще. Мухи. Я отмахиваюсь от них, но их слишком много. Жужжание заполняет кабинет.
Вслепую я бросаюсь через стол, чтобы защитить девушку.
Нет. Ты не можешь получить ее. Только не она…
Сквозь гул пробивается звук проигрываемой пластинки. Время останавливается. Я стою за своим столом, там, где был с самого начала. Здесь тихо, как в могиле.
Я моргаю.
Мухи исчезли. Только птица порхает туда-сюда, тыкаясь в труп, который когда-то был девушкой, а теперь превратился в кучку пепла в форме человека.
Нет.
Я не могу дышать. Не могу говорить. Я могу только судорожно вдыхать и выдыхать, снова и снова, пока мое дыхание не превращается в легкий ветерок, который достигает девушки. Ее пепельные останки поднимаются клубящимся серым облаком, плывут к открытому окну и рассеиваются по миру.
Ушла.
Ее больше нет.
Синяя птица наблюдает за мной со своего места на краю стола.
Я открываю рот и кричу. Я кричу до тех пор, пока горло не начинает кровоточить, а легкие не разрываются, и когда я останавливаюсь, птицы уже нет.
Я опускаюсь в кресло и остаюсь в пыльных развалинах офиса. Один.
Время утекает.
Проходит вечность.
Я все еще не могу вспомнить ее имя.
Потом:
— Мне жаль.
Стоп.
Что это было? Это был голос?
— Сара? — Имя срывается с моих губ, в горле словно перекатывается гравий.
С трудом я приоткрываю глаз, не более чем на щелочку. Передо мной вырисовывается размытый силуэт. Прямоугольник. Дверь?
Я прихожу в себя… кажется. Но я чувствую себя так, словно нахожусь под водой.
Когда я пытаюсь сесть, вспышка боли разрывает меня на две части. Воздух со свистом вырывается из легких, и меня накрывает волной головокружения. В ушах раздается стон. Это тоже больно.
Черт. Возьми.
— Мне так жаль, что это случилось с тобой.
Вот опять. Приглушенно.
— Сара. — Это все, что я могу выдавить.
— Нет, я…
Я перестаю слушать. Я могу думать только о том, чтобы добраться до этой двери. Найти ее.
Найти ее.
Не давая себе времени на раздумья, я переворачиваюсь, пока не упираюсь ногами в пол. Не обращая внимания на боль в груди и скрежещущий звук за спиной, я, спотыкаясь, направляюсь к двери. Затем…
Резкий щелчок. Моя лодыжка дергается, выкручивается. Невыносимая боль.
— Ах, черт побери! Черт!
Я падаю лицом вперед. Сильно бьюсь о пол.
Из меня вырывается жалкий стон, когда я сворачиваюсь калачиком там, где упал.
И я снова слышу его. Тихий голос. Как у синей птицы.
— Сара. — Боже мой… она здесь. Она здесь, и я не могу потерять ее снова. Я не могу позволить ей уйти. — Не
