Райская лагуна - Кэролайн Пекхам
— Ответь, брат, — прошипел я себе под нос, пока раздавались гудки, и я снова нажал на набор.
Маверик хранил молчание всю поездку на пароме, и я звонил Фоксу по меньшей мере пятьдесят раз, прежде чем он наконец ответил.
— Что, Джей-Джей? — требовательно спросил он, хотя его голос звучал слабо, измученно.
— Я только что узнал о Лютере, — сказал я, и ужас сковал мне грудь. — С ним все в порядке?
— Он жив. Пока, — сказал он хриплым голосом.
— Где ты?
— В больнице, — пробормотал он.
— Я приеду туда, сейчас, — твердо сказал я.
Он вздохнул, и я ожидал, что он будет сопротивляться, откажет мне, начнет отдавать приказы. Но он этого не сделал. Он просто повесил трубку.
— Поезжай в больницу, — умолял я Маверика, когда мы причалили к материку, и он завел машину, прежде чем рвануть с места, ни секунды не колеблясь, чтобы выполнить мою просьбу.
Маверик продолжал хранить молчание, и я украдкой бросил взгляд на выражение его лица, когда у него задергалась челюсть. Дворняга заскулил, и я клянусь, маленькое существо почувствовало перемену в нашем настроении, как будто знало, что произошло.
— Ты в порядке? — Тихо спросил я.
— Конечно, я в порядке, — агрессивно сказал он. — А почему бы и нет?
— Лютер…
— К черту Лютера, — выплюнул он. — Я спешу туда только потому, что, если он балансирует на грани смерти, я хочу присутствовать и увидеть, как он покинет этот мир.
Я не знал, что на это ответить, поэтому отвернулся к окну и провел рукой по волосам. — Роуг застрелила его. Это сделала Роуг, — прохрипел я и почувствовал, как все тело Маверика напряглось, хотя он по-прежнему хранил молчание по этому поводу.
Он ехал так быстро, что мы добрались до верхнего квартала в рекордно короткие сроки, и когда мы заехали на больничную парковку, мое беспокойство возросло.
Я вышел из машины и направился к двери, прижимая к себе Дворнягу. Маверик шел на полшага позади меня, надев бейсболку и низко надвинув ее, как будто это могло скрыть его личность.
— Сюда нельзя с собакой! — закричала медсестра, когда я подошел прямо к ней.
— Где Лютер Арлекин? — Рявкнул я, и она отпрянула от моего тона, а имени Арлекин было достаточно, чтобы заставить согнуться самый крепкий хребет.
— Третий этаж, палата двенадцать, — пробормотала она, указывая на лифт, и я бросился к нему с Мавериком на буксире.
Поднявшись наверх, мы побежали по коридору, полному отдельных палат, и я вглядывался в номера, пока не добрался до комнаты Лютера, постучав костяшками пальцев в дверь.
Мгновение спустя она распахнулась, и я лицом к лицу столкнулась с измученным Фоксом, все в той же вчерашней одежде. Он даже больше не выглядел сердитым, он выглядел опустошенным. Как будто у него отняли какую-то жизненно важную часть, и без нее он не мог нормально функционировать.
Я двинулся вперед, обнимая его, а он просто стоял в моих объятиях, пока я не отпустил его.
— Все в порядке, мы здесь, — поклялся я.
— Мы? — прошептал он зловещим голосом.
Отпуская его, я оглянулся через плечо и обнаружил, что Маверик остался чуть дальше по коридору. Я поманил его поближе, и он встал рядом со мной, заглядывая в комнату и пытаясь заглянуть через плечо Фокса.
Фокс попятился, приняв защитную позу, когда встал перед распростертым на кровати телом Лютера. В горле у него была трубка, а грудь, испещренная чернилами, была туго перевязана. Писк кардиомонитора и хриплый звук аппарата искусственной вентиляции легких сказали мне все, что мне нужно было знать. Все было плохо. Чертовски плохо.
— Ты здесь, чтобы позлорадствовать? — Фокс выпалил Маверику.
Я украдкой взглянул на Рика, но в нем не было ни капли той бравады, которая была у него обычно. Его руки висели по бокам, лоб был нахмурен, а взгляд прикован к человеку, который его вырастил.
— Он умрет? — Наконец Маверик заговорил, и в этот момент его голос звучал так молодо и по-мальчишески, что Фокс, казалось, тоже немного ослабил свою защиту.
— Я не знаю, — признался Фокс, и его глаза были полны страха, когда он проследил за взглядом Маверика на Лютера.
Дворняга так сильно вырывался из моих рук, что мне пришлось его отпустить, и он промчался мимо Фокса, запрыгнул на кровать и ткнулся носом в руку Лютера, словно ища поглаживания. Когда он ничего не получил, он заскулил, свернувшись калачиком рядом с ним и положив мордочку на его руку, уставившись ему в лицо, словно ожидая, что Лютер проснется.
У меня сжалось горло, когда я увидел Лютера в таком состоянии. Он постоянно присутствовал в моей жизни, и, возможно, иногда я его ненавидел, но не всегда. Он был мне как родной. Единственное подобие отца, которое я когда-либо знал. И видеть его на пороге смерти было больнее, чем я ожидал.
Маверик придвинулся ближе к кровати, и Фокс выпрямился.
— Я не собираюсь убивать человека без сознания, Фокси, — мрачно сказал Маверик, снова переводя взгляд на Лютера. — Тебе нужно поправиться, чтобы я мог убить тебя как следует, не так ли, старик? — Он подтолкнул руку Лютера, и не получив ответа, брови Маверика еще больше опустились.
Когда Фокс смирился с тем, что Маверик не собирается пытаться вырвать дыхательную трубку Лютера или сделать еще что-то безумное, он опустился на стул рядом с кроватью и уставился на своего отца с беспокойством в глазах.
— Это сделала она, — сокрушенно сказал Фокс. — Роуг нажала на курок.
— Она ненавидела его, — сказал Маверик, но в его голосе звучала злость, а не радость. Его любовь к Лютеру сейчас была очевидна для меня, она наполняла эту комнату, смешиваясь с любовью к его брату. Но сейчас все мы были так чертовски разбиты, что я не знал, можно ли все будет когда-нибудь исправить. Я понял, что можно любить кого-то, ненавидя его до глубины души.
— Когда он очнется? — Спросил Маверик.
— Я не знаю, — сказал Фокс, и, казалось, на него навалилась вся тяжесть мира.
— Мы должны идти. Позвони Джей-Джею, когда он проснется. Или если не проснется. В любом случае дай нам знать, — приказал Маверик своему брату, и Фокс удивленно поднял на него глаза: ненависть все еще кипела между ними.
