По ту сторону от тебя (СИ) - Алиса Евстигнеева
«Избалованной».
— Я была тихой и послушной, — сказала, тщательно проговаривая каждое слово.
— Наверное, твои родители очень тобой гордились, — сам того не ведая, Глеб попал в самое больное место нашей семейной истории.
И на самом деле можно было промолчать, но я не удержалась, как делала это обычно, и, с вызовом задрав подбородок, выдала:
— Папа. Папа мной гордился, а матери у меня нет.
***
Мои родители познакомились будучи совсем молодыми. Отец тогда только-только вернулся из армии, отдав два года жизни бравому и не очень служению Родине.
Дерзкий, харизматичный, порой безбашенный двадцатилетний дембель с горящим взором не оставил никаких шансов восемнадцатилетней официантке небольшого привокзального кафе, куда по случаю заглянул со встречающими его с поезда друзьями. Компания была шумной, пиво хмельным, настроение хорошим, а девушка с русой косой и огромными голубыми глазами неприступной, что стало понятным после того, как ладонь моей будущей мамы хлёстко ударила зарвавшегося юношу по гладко выбритой щеке за его беспардонную попытку стребовать с неё поцелуй. Взаимопонимания это им не прибавило, скорее даже наоборот — обострило обстановку, поскольку охранник, имевший свои виды на мою маму, решил вмешаться и наказать борзого дембеля. Завязалась драка, в которой молодому ефрейтору Килину разбили бровь. Батя в долгу не остался и с друзьями едва не разнёс кафешку, кто-то вызвал милицию, началась неразбериха, свойственная тому времени.
Ту ночь мои родители провели вместе в самом «романтическом» месте на земле — районном ОВД, что в некотором роде повлияло на степень их сближения. По крайней мере, так гласила семейная легенда, которую мне не раз рассказывали в детстве.
Не знаю, что сыграло решающую роль — голубые глаза, толстая коса или тяжёлая рука, но после памятной встречи отец решил, что во что бы то ни стало должен добиться сердца неприступной красавицы. Мама сопротивлялась ровно месяц, за который дерзкий дембель успел не только поставить на уши весь район, но и отвадить от неё всех возможных и невозможных ухажёров. Говорят, даже мамины одногруппники из техникума пускались врассыпную при виде подбитой батиной физиономии — рассечённая бровь заживала долго.
В общем, твердыня дрогнула, и через пару месяцев они расписались, а уже через восемь месяцев у них родилась я. Килина Кира Юрьевна. Был ли это брак по залёту, история умалчивает. В детстве о таком не задумываешься, а когда я созрела до такого вопроса уже будучи взрослой, отец помрачнел и велел не пороть чепуху. Потом, правда, задумался и крайне серьёзным тоном сообщил, что я самое лучшее, что могло случиться в его жизни.
Насколько мама разделяла его мнение, я не знаю, но первые двенадцать лет моей жизни бы прожиты вполне счастливо. Во всяком случае, мне так казалось.
У моего деда была небольшая пельменная в городе, которая на удивление пережила не только Советский Союз и его развал, но и лихие девяностые с не менее отчаянными нулевыми. Постепенно дедушка отошёл от дел, и пельменная полностью перешла в руки папы. Мама, закончив кулинарный техникум и выйдя из декрета, трудилась там же. Они делали всё сами: от лепки пельменей до мытья полов и ведения бухгалтерии. На жизнь хватало едва, но хватало.
Я до сих пор иногда вспоминаю ту маленькую забегаловку с тесным залом, пятёркой столиков, покрытых клеёнчатыми скатертями, пожелтевшими от времени, шаткими стульями и самыми вкусными в мире пельменями. Я заглядывала туда почти каждый день после школы. Обычно мама, выполнявшая роль официантки, встречала меня широкой улыбкой и кричала отцу в небольшое окошко кухни, что пришёл самый важный клиент.
К одиннадцатому году моей жизни дела у нашей семьи заметно улучшились. Пельменная начала приносить вполне стабильный доход, настолько, что папа впервые заговорил про расширение. В обеденном зале появились смешные девочки-официантки, а на кухне несколько раз в неделю хозяйничала тучная тётя Зина, что делало в моих глазах нашу семью самыми настоящими «бизнесменами». Это модное слово тогда звучало едва ли не из каждого ящика, и я уже успела нафантазировать себе яркую подростковую жизнь а-ля «Беверли Хиллз».
Нет, зазнайством или хвастовством я никогда не страдала, но этот первый семейный успех с каждый днём наполнял мой маленький мир всё новыми планами и мечтами. У меня вообще было достаточно счастливое детство — молодые и красивые родители, которые никогда не скандалили, никогда не ругались, никогда не шпыняли меня за оценки, а наоборот, хвалили по делу и не очень. Училась я на отлично, у меня были верные друзья и даже первый ухажёр Андрюшка, который периодически носил мой рюкзак из школы и обратно.
По мере моего взросления я всё меньше нуждалась в постоянной близости родителей, куда интересней мне было постоянно пропадать на улице в большой и шумной компании. Днями напролёт мы носились по двору и его окрестностям, играли в казаков-разбойников, перочинные ножички или же просто сидели на старой, покосившейся карусели, обмениваясь шутками и обсуждали местные сплетни.
А в двенадцать лет мы с Кристиной постепенно начали открывать для себя весь остальной город, по-тихому сбегая из родного района, садились на троллейбус и катались по городу, мня себя очень взрослыми и крутыми.
***
Июнь в том году выдался аномально жарким. Мы с Тумановой неспешно брели по городу и пересчитывали, имеющуюся при нас мелочь, прикидывая, что будет лучше купить — воды или мороженого. Несмотря на лёгкие шорты и майки, оголявшие животы, мы были мокрыми от пота.
— Пошли, что ли, в тень, — канючила Крис.
К сожалению, для прогулки мы неудачно выбрали центр города, где практически не было мест, чтобы скрыться от полуденного зноя. Магазинов тогда было не так много, ну а культура бесцельного брожения по ним ещё не успела прорасти в нас.
Я покрутила головой по сторонам и, не придумав ничего лучше, предложила:
— Давай в сквер, за театром?
Подруга призадумалась и нехотя кивнула головой.
Это жалкое подобие парка мы не особенно жаловали. Потерявшийся между ТЮЗом, концертным залом и стареньким храмом сквер словно спрятался в подворотне. Неухоженный, тёмный и нелюбимый.
— Здесь хорошо только с маньяками встречаться, — когда-то давно пошутила Кристинка. Я тогда ещё ужаснулась:
— Ну какие маньяки, это же центр города!
— Когда это кого останавливало, — с видом знатока фыркнула Туманова, пересмотревшая в своё время криминальных хроник.
Поэтому заглядывали мы сюда редко, и то опасаясь собственной тени.
Но жара, зной и жажда брали своё…
Среди стареньких тополей оказалось действительно хорошо. Мы расположились за
