По ту сторону от тебя (СИ) - Алиса Евстигнеева
— Понимаешь, — тараторила раскрасневшаяся хозяйка дома, — ты каждый год в эту пору впадаешь в такое уныние, что на это невыносимо смотреть. Наверное, было бы полегче, если бы Юра, глядя на тебя, не начинал тоже буквально сходить с ума.
— Он-то чего? — искренне удивилась я, веруя в то, что способность впадать в депресняк в нашей семье лишь моя прерогатива.
— Если бы он говорил, — лёгкое покачивание головой. — Ты грустишь, он бесится. Но подозреваю, что всё дело в чувстве вины…
— У кого? У папы?! — ещё больше поразилась, насмешливо фыркнув. — Не говори ерунду. Ему-то с чего вдруг виниться?
— Ну, мало ли…— пожала плечами Оля и опустила глаза вниз. А я неожиданно разозлилась, потому что меня уже достали все эти недоговорки. Один Глеб этим утром чего только стоил. И если дожать Новгородцева пока не представлялось возможным, то с мачехой можно было попробовать.
— Ты что-то знаешь, — бросила на удачу. Она замешкалась лишь на секунду, но и этого оказалось достаточно, чтобы я продолжила уже более уверенным тоном: — С чего отцу вдруг переживать? Мать сама решила уехать от нас.
— Да, но Юра сделал всё возможное, чтобы она не смогла забрать тебя.
Если честно, её замечание меня покоробило, я всегда полагала, что папина жена будет безапелляционно на нашей стороне.
— Меня невозможно было забрать, — возразила я, чуть хрипловатым голосом. — Мне было двенадцать. И я всё прекрасно осознавала. Решение остаться с отцом было моим, и только моим.
Оля замолчала, закусив нижнюю губу, словно мои слова её опечалили. Она покрутила в руках кружку и начала непривычно мягко:
— Знаешь, в самом начале наших отношений с Юрой я безумно злилась на твою ма… му. Нелогично, да? Казалось бы, что я-то как раз должна радоваться, но я её буквально ненавидела за то, что она причинила вам такую боль.
— Мы справились.
— Да, безусловно, но это не означает, что… вам пришлось легко. Но… потом, когда я уже родила мальчишек, эта история всё не шла из моей головы. Не складывается у меня пазл… Ну разругались, ну развелись… Но как можно добровольно отказаться от собственного ребёнка?
— Как оказалось, легко, — выдала я очередную порцию желчи. — Новая любовь, новая жизнь…
— Всё равно не складывается. Хочешь сказать, что она тебя двенадцать лет любила, баловала, пестовала… а потом бац, и всё?
— Да.
Мачеха категорично покачала головой.
— Ты, наверное, пока не поймёшь… но всё же. Если бы твоя мама так легко могла отказаться от тебя, то я уверена, что и до этого в ваших отношениях были бы какие-то… колокольчики, сигналы. Вот скажи, до того самого дня, когда ты застукала её на горячем, у тебя были к ней претензии как к матери?
— Не были, а есть! — вскочила я на ноги, оглушённая приступом злости, совершенно позабыв о том, что приехала сюда мириться. — Она бросила нас! Завела роман с другим мужиком и свинтила в свою новую, лучшую жизнь!
— Кира, — уставший вздох.
— Что Кира?! Тебе напомнить, сколько лет я уже Кира? И вообще, как ты можешь выгораживать её?
— Я не выгораживаю!
— Тогда что ты пытаешься сделать?!
— Я… я… — Оля всплеснула руками, а потом вдруг разозлилась сама: — Привожу тебя в чувство! Говорю то, что вижу. А вижу я то, что кому-то пора перестать лелеять свою обиду!
Открыла было рот, чтобы возразить, но мне не дали.
— Выслушай ты хоть раз меня до конца! Если тебе нужна моя поддержка, то я всегда готова… Но ты сама себя будто… хоронишь. Посмотри на себя. Ты жить боишься. Ты себя боишься…
Больше всего на свете хотелось хлопнуть дверью и уйти, но ноги меня отказывались слушаться. Я продолжала стоять на месте и тяжело дышать.
— И всё равно, я не понимаю, чего ты от меня хочешь. Что по-твоему случилось с матерью? Она не появлялась больше пятнадцати лет. Если бы она хоть немного меня любила… Или это всё намёк на то, что отец убил её и прикопал где-то в лесу? — сарказм вырвался зло и не смешно.
— Да нет же, — уже более спокойно продолжила госпожа Килина. — Никто её не убивал. Просто полагаю, что Юра сделал всё возможное, чтобы она не появлялась. Как минимум — нашёл нужные аргументы, а как максимум — хорошенько так припугнул.
Отрицательно покачала головой.
— Папа — не монстр.
— Да никто этого и не говорит. Но ради твоего благополучия и спокойствия он сделает всё.
— Не верю…
— Она писала, — вдруг резко выпалила мачеха и замерла, испугавшись своих слов. А потом махнула рукой и продолжила уже более резко: — Она писала. По крайней мере, пару лет назад, я видела… эмейл у Юры на почте. Не специально рыскала, случайно. Он просил что-то важное переслать ему в офис с домашнего компьютера, сказал пароль, и я… В общем, он не знает, что я видела. Но то письмо, оно совершенно точно было. Элина. Так ведь её звали?
Мир вокруг дрогнул и оглушительно затрещал.
***
— Только глупостей не наделай, — Олин голос над моей головой прозвучал встревоженно.
Я вскинула на неё голову и ничего не сказала. Элементарная задача завязать шнурки на кедах оказалась трудновыполнимой — собственные пальцы никак не желали слушаться. Внутри меня бушевал такой вихрь чувств, что у меня никак не получалось совладать с ним. Одновременно хотелось что-нибудь сломать и тут же забиться в самый тёмный угол и не высовываться оттуда этак лет двести.
— Не переживай, — наконец-то выдавила я из себя, — отцу тебя не сдам.
Мачеха с несчастным видом покачала головой.
— Юры я не боюсь. В конце концов, эти тайны нам ничего хорошего не несут, может быть, хоть так вы сможете оставить прошлое в прошлом.
— Тогда чего…
— Я за тебя переживаю. Чтобы ты глупостей не наделала.
— Я? — резко разогнулась, со шнурками было покончено. — Я и глупости? Пф-ф-ф. Оль, ты меня с кем-то путаешь. Ибо я — сама разумность, — моя речь то и дело отливала истеричными нотками, в этот самый момент я бесила саму себя.
Она хотела сказать что-то ещё, но я не дала, рвано обняв её за плечи
