Impossible (СИ) - "WhiteBloodOfGod"
Срочно убрать препятствие. Забыть о том, что произошло. Просто заставить кадета уйти в ванную и избавиться от следов. Для разговора не хватит сосредоточенности, лучше бы узнать у него сразу, чего он хочет.
- Нет, это невозможно, - наконец, сообщил он медленно. - Приемлемо будет, если мы станем считать это опытом с отрицательным результатом.
- Если это отрицательный результат, - кадет задрал ладонь, на которой остались весьма красноречивые следы ситуации, - то что же положительный?
Если он соберет их в емкость, анализ ДНК покажет, чье это, и на Спока заведут дело. Чего он потребует? Возможно, преференций, привилегий? В данной ситуации это допустимо, если Спок успеет подать прошение об отставке…
Колинар. Да, колинар будет достойным решением проблемы.
- Нам с вами предстоит работать вместе, кадет, - вулканец попытался обуздать чувство злости, подступающее к горлу; его карьера, его планы, его график жизни, его цели… - Сможете ли вы придерживать традиционной модели поведения, соблюдать субординацию?
- Конечно, - кивнул тот, и у Спока забрезжила нелогичная надежда, что ситуация исправима, а целью кадета был вовсе не сбор компромата.
- Отлично, - выдохнул он с облегчением. - Тогда сделайте это. Начните сейчас.
Реакция кадета его поразила. Тот вспыхнул, покраснел, прищурил глаза - кажется, это была земная форма злости во всем спектре выражений, кроме крика. Но чего же он хотел?
- Я вам это еще припомню, коммандер, - бросил он и исчез в ванной.
Спок не вдумывался в сказанное им, он реплицировал салфетки и максимально быстро ликвидировал следы акта, застегнулся и успел проводить взглядом стремительно уходящего Кирка.
На секунду кольнула совесть - где он станет ночевать? До Академии еще нужно добраться.
Нет. Теперь это не его дело. Кирк достаточно создал ему проблем и возможно, еще создаст. Нужно подготовиться, чтобы встретить проблемы так, как подобает вулканцу.
Вот только вулканцы не создают себе таких проблем. Вулканцы умеют владеть телом.
Споку постыдно захотелось связаться с матерью и признаться ей в том проступке, который совершил. Но нет. Он должен справляться с человеческими слабостями.
Он медитировал до самого утра, но к утру легче не стало.
К счастью, худшие ожидания Спока не оправдались. Кадет Кирк не только не попытался использовать эту информацию против него, но и вообще, казалось, никак ее не использовал. На занятиях он больше не появлялся (и имел такое право), никакими иными способами со Споком взаимодействовать не пытался. Единственное напоминание о нем оставила законченная и опубликованная уже без споковой помощи статья, блестящее исследование, написанное живым языком (здесь кадет пошел против его рекомендаций) и подписанное как «исследование в соавторстве».
Увидев свое имя в конце статьи, Спок бездумно опустился на кровать (дело происходило вечером). Запах благовоний внезапно утратил свое успокаивающее воздействие, а теплый уют комнаты показался недостаточным для комфорта. Спок поежился и поспешно «закрыл» телесные реакции, но дискомфорт никуда не исчез, имея явственно не физиологическую природу.
Что, если Кирк сделал это, не имея целью добыть компромат или опорочить его? Что, если он не собирался потребовать привилегий? Что, если это - просто один из странных человеческих поступков, диктуемый половым влечением? Удивительно, но такое и вправду возможно. Во всяком случае, на такую мысль наталкивал месяц молчания с его стороны.
И все же, пусть даже карьере Спока ничего не грозит, это был неверный поступок, недостойный вулканца. И, в сущности, дальнейшие его действия после ситуации в отеле были более чем верными, полностью оправданными ситуацией. Раз действие уже совершено, ликвидировать можно только его последствия, с чем он справился (ценой чувств кадета, но это допустимые потери). Нарушение субординации же не является таковым вне территории Академии, если быть юридически точным. Что, впрочем, совсем не значит, что это допустимо вообще, с точки зрения этики, даже человеческой; если же брать в расчет сопутствующие слухи, это совершенно и абсолютно неприемлемо.
Так Спок решил для себя, привычно проигнорировав сопутствующие облегчение и еще кое-что, что видеть не хотел и не видел. Гормоны можно игнорировать, вулканцы не одержимы инстинктами, вопрос не стоил даже того, чтобы быть поднятым внутри споковой головы.
Со своим решением Спок прожил еще два месяца и пять дней. Ровно до тех пор, пока не обнаружил на своем пороге кадета Кирка в нетрезвом виде. Степень нетрезвости была небольшой, но могла повлиять на суждения о моральном облике Академии, и вулканец собирался даже выразить порицание… когда понял, что внутренние часы показывают 23.41, и это время не подходит для визитов даже дружеских, а тем более, визитов посторонних, к коим пьяный кадет, разумеется, относился в полной мере.
- Кадет? Извольте объясниться, - потребовал он.
Кирк качнулся, впустив на лицо улыбку из тех, которые Спок не мог классифицировать как радостные или грустные; они были другими и совершенно непонятными.
- Хотите, чтобы все услышали? - вкрадчиво проговорил он.
Холодок пробежал по позвоночнику вулканца, и может быть это даже не был сквозняк из коридора. Слухи уничтожат его репутацию почти так же верно, как заявление о домогательствах уничтожило бы его карьеру. Их совместная работа предстанет в совершенно другом свете, не говоря уже о том, что могут подумать офицеры, если увидят кадета здесь и сейчас…
Впустить означало выбрать меньшее из зол.
Кадет вошел в его квартиру, огляделся широким взглядом и вальяжно оперся о стену, непристойно выгнувшись.
- Что вы себе позволяете? - Спок не мог позволить ему вести себя здесь столь неприемлемым образом; это переходило всякие границы наглости.
В ответ на законный вопрос Кирк отошел от стены… только чтобы шагнуть вперед, делая расстояние между собой и вулканцем недопустимо личным. Спок вынужденно попятился к шкафу.
- Ты меня боишься?
Откуда этот человек взял подобный вывод? Шаг назад? Это было восстановление пространства. В глубине души Споку было обидно такое замечание, но это он привычно игнорировал.
- Я не боюсь вас, но… Это нарушение Устава, способствующее распространению многочисленных порочащих слухов… - постарался отчеканить он, но почему-то не получилось.
Тело начало подавать сигналы, сигналы было сложно игнорировать. Тело помнило удовольствие и тянулось к нему, но пока разум Спока был сильнее. Он не животное. Он не позволит управлять собой с помощью физической привлекательности и наглости.
- Так вот чего ты боишься! - глаза кадета прищурились; причина явно не казалась ему существенной. - И я все три месяца чувствовал себя дерьмом, только потому что правильный вулканец испугался слухов?
Внутри Спока предложение разложилось на «три месяца чувствовал себя плохо» (он не пользовался ругательствами даже мысленно, предпочитая нейтральные эквиваленты) и «испугался слухов». На первое реагировало тело, оно что-то подозревало в этой части фразы и рвалось из пут разума. Вторая была найдена разумом Спока неприемлемой как в своей формулировке, так и в своем смысле.
- Нарушение Устава - это серьезное… - собрался он ответить, но был перебит.
- Я устал болтать. Я помню, каким ты можешь быть.
Тело Спока тоже помнило и совсем не хотело сопротивляться.
Еще какое-то время он пытался совладать с ним, но буря, поднимающаяся от каждого движения и поцелуя Кирка, затмевала собой все… и в конце концов разум нашел какое-то оправдание и сдался.
Как оказалось, тело не только хотело принять ласку, но и жаждало подарить ее.
И это Спок понять не мог, ни сейчас, ни потом.
Он уснул сразу после, и до сих пор затруднялся сказать, почему: то ли эмоциональная перегрузка погрузила его в сон, по интенсивности напоминающий транс, то ли то же самое сделал его разум, не получающий контроля над телом, то ли он просто… утомился. Как бы ужасно это ни звучало, но было отчего.
