Самсон Шляху - Надежный человек
«Табачник» пришел вовремя.
— Что у вас слышно? Как идут дела? — спросил у него Волох.
— Дела табак: почти у всех чахотка. Нищета. Хозяева плантаций тоже мечут громы и молнии — государственная монополия дерет с них шкуру. Каждый недоволен, а что толку? Скажи лучше: удалось установить связь с руководством или нет? — озабоченно спросил «табачник», стараясь не ущемить самолюбия Волоха…
Тот, конечно, сразу заметил намерение рабочего.
— Очень хорошо, что у вас есть контакты с хозяевами плантаций, — уклонился он от ответа. Хотя вскоре сообразил, что делать этого не стоит. — Руководство ожидает, чтоб мы оправдали делами оказанное нам доверие. Итак, по твоим словам выходит, что плантаторы сердиты на монополию? Это хорошо. Теперь бы еще теснее связаться с потребителями. Чего ты смеешься: с курильщиками, а как же!
— Ну и сказал — с курильщиками! — Рабочий никак не решался принимать эти слова всерьез. — Их же ровно листьев в лесу, этих курильщиков.
— Как раз поэтому, — согласился Волох. — -В особенности с теми, кто сейчас на фронте.
— По это же… — Рабочий понял, что разговор принимает серьезный оборот. — Ага, кажется, понял: при помощи сигарет?
— Да, есть указание. Но главное зависит от вас.. Как сами посмотрите на такое дело? Слушай… — Он достал из нагрудного кармана небольшой сверток, вытащил из него листок бумаги, похожей на папиросную, и показал рабочему. — Пока что листовки предназначены румынским солдатам — пушечному мясу для немецкого фронта. Почитай, что там написано: «Солдат, поверив винтовку. Стреляй в фашистов!»
— Давай, давай — вложим в пачки с сигаретами!
— Дать‑то дам, но их мало. К тому ж написаны от руки… Только смотри, будь осторожен! То, что можно, старайся делать сам. Других привлекай с большим отбором. Расстреляют не кого‑нибудь — тебя!
— Как красиво написано, не отличишь от печатного! — удивленно проговорил рабочий. — Словно бы девичьей рукой…
— Да, работа тонкая, — подтвердил Волох. — Только смотри не жадничай! Один листок на десять, даже двадцать пачек… Значит, писала девичья рука?
— Не беспокойся, сделаю по науке! — не отрывая глаз от листовки, проговорил рабочий. — По науке… — шепотом повторил он. — Очень красиво написано! Жаль только, что мало… Но ничего, добавим от себя!
— Отлично. Когда уйдут вагоны, доложишь… Явишься на это же место: В это же время.
— Договорились!
— Встретишься с мужчиной, бородатым, длинноволосым, с жестяной коробкой за плечами… На груди, возможно, будет крест. Не пугайся, это наш человек, однако в разговоры на религиозные темы не вступай. Если захочешь получить новую партию листовок, они будут у него в коробке. Запомни пароль… — Волох шепнул несколько слов ему на ухо. — Если все пойдет хорошо, нужно будет подумать… как бы оборудовать небольшую типографию. У вас на фабрике ведь печатают наклейки… И папиросной бумаги хватает. Изготовлять на месте было бы не так опасно… Их может понадобиться десятки и десятки тысяч… О чем ты думаешь?
— В самом деле… — зашептал рабочий, по–прежнему не отрывая глаз от листовки. — А хорошо бы еще так, — сказал он. — «Солдат, винтовку поверни, пошли в фашиста пулю. Иначе сам в могилу ляжешь, как сигаретный дым, растаешь!» Поместится на этой же бумажке. — И поднял голову. — Значит, подсказали товарищи из Кишинева? Следят за нашими делами, да? Это хорошо. Иначе и быть не может.
Волох ничего не ответил, только повторил слова: «Иначе сам в могилу ляжешь, как сигаретный дым, растаешь», давая понять, что одобряет их.
— Главное, чтобы вовремя вывозить… Насчет типографии даже не стоит ломать голову! — обрадовавшись похвале, сказал рабочий. — Если печатаем этикетки для сигарет и пачек с табаком, почему не взяться за листовки? Только чтоб вовремя вывозить.
— Это как‑нибудь устроим… Будем расходиться, поэт. До встречи!
Солнце уже клонилось к закату, когда Волох подошел к мастерской по ремонту весов. Ноги как будто сами вели его сюда. Увидев на пороге ответственного, Гаврилэ Грозан рванулся было на улицу, по–видимому опустить железные шторы, однако на полпути остановился. Делая вид, будто ищет что‑то в карманах, он заслонил спиною дверь, затем, быстро вытащив зажигалку, вложил ее в руки Волоху, словно бы для того, чтобы тот проверил, горит ли она.
Поведение Гаврилэ говорило о его «растерянности. Волох щелкнул зажигалкой и тут же вернул ее, только довольно ухмыльнулся.
— Чего ради вы смеетесь, позвольте спросить? — спросил Гаврилэ, по–прежнему разговаривая с Волохом, как с клиентом. Он сунул зажигалку в карман, не по забыв изобразить на лице гримасу ущемленного самолюбия, и сразу же стал демонстрировать примус, предварительно сорвав с него квитанцию, где была написана фамилия истинного владельца. Накачав примус, он зажег его. — Теперь горит замечательно, не коптит… Вас опять что‑то развеселило?
Сыргие наклонился над примусом.
— Пламя — лучше быть не может! — с подъемом проговорил он.
— Стараюсь, — ответил Гаврилэ.
И все же Сыргие хотел каким‑то образом сломать лед.
— В твоей мастерской случайно не найдется светильник? Такой, знаешь, из старийных, с семью гнездами…
— Светильник? Зачем он тебе нужен?
Волох, вместо того чтобы и дальше играть в простачка, внезапно с горечью поймал себя на мысли: уловки слесаря говорят против него, ответственного. Ему не доверяют, это бесспорно. И более всего тревожило то, что Грозан действует не по собственной инициативе, что его поступки направляют какие‑то другие люди.
— Ну ладно, насчет светильника — не беспокойся, а вот трубку достать не можешь? — чувствуя, что голос у него падает до хрипоты, спросил Волох. — Мне позарез нужна трубка, чтоб через нее свободно проходила.,; допустим, проволока или…
— По–моему, ты когда‑то работал слесарем! — не дал ему договорить Гаврилэ. — Пролетарий без году неделя… Какого она должна быть диаметра?
— В том‑то и дело, что один миллиметр! Такую, сам знаешь, изготовить не просто… А нужна она…
— Ничем не могу помочь — на нет и суда нет, — сразу же понял его Гаврилэ. Он стал выметать из‑под тисков металлические опилки, перекладывать с места на место инструменты, и в конце концов замаскировал кусок железа в виде изогнутого на конце крюка, над которым работал, когда в мастерской появился Волох. Еще раньше он погасил примус… Из задней двери, находящейся в темном углу, показалась женщина с большим животом.
Волох тотчас заметил, каким напряженным взглядом посмотрела она на Гаврилэ, и по этому взгляду безошибочно определил, что перед ним жена слесаря.
Гладкое, с румяными щеками лицо, в особенности же взгляд ярко–синих глаз делали ее похожей на девчонку, которая до конца дней так и не станет старухой. Казалось даже, что и этот живот всего лишь шутка: просто девчонка–подросток из озорства, вздумав поиграть в папы–мамы, засунула под фартук подушку.
— Здравствуйте, Екатерина Васильевна, — вспомнив имя женщины, поклонился Волох.
— Добрый день! — ответила она по–молдавски, отчетливо произнося каждое слово. — Чаю? Самовар есть, сахара, правда, нет… Кипяток, да?
Женщина вопросительно посмотрела на мужа, — дескать, выходить на свет или же исчезнуть за этой низенькой дверью.
— Нет, нет, Катенька, чаю не нужно. Они не хотят, — ответил Гаврилэ. — А вот посмотреть друг на друга, — он неопределенно махнул рукой, — вам, наверно, стоит. Если уж довелось встретиться… Кто его знает, может, сведет какая‑то нужда. — Только теперь Гаврилэ перестал валять дурака. — Надеюсь, сумеешь запомнить ее лицо?
— Товарищ! — глубоким грудным голосом проговорила женщина. Сделав шаг вперед, она протянула Волоху руку и, посмотрев в глаза, широко улыбнулась, показав ниточку белых, здоровых зубов. — Все будет хорошо, товарищ! — И сразу же исчезла за занавеской.
— Так что скажешь насчет трубки? — несколько приободрившись, вернулся к своей просьбе Волох.
Гаврилэ задумчиво переступил с ноги на ногу — теперь ему уже было трудно снова начинать балаган.
— Нет и нет! Не могу. Ни в коем случае. Мастерская, в конце концов, не моя, над головой стоит хозяин! Смотри, сколько дел, — он слегка повысил голос. — Тут и весы, и эти коляски… Пойми, наконец, я занят по горло.
— Хорошо. Но что дашь, если сразу же уйду?
— А чего бы ты хотел? — тотчас вступил в игру Гаврилэ. Впрочем, на Волоха он не смотрел — шарил глазами по верстаку, стараясь вспомнить, куда засунул крючок, который вскоре ему понадобится. — Линия электропередач годится?
— Лучше бы железнодорожный состав! — резко оборвал Волох. — Груженный боеприпасами.
— Слишком много просишь.
— А если с фашистскими солдатами? — проговил Волох. И заметив, что Грозан готов вспылить, заговорил другим тоном: — Радиоприемник? У нас есть один, только слишком громоздкий, к тому же не ловит нужные станции. Найди какой‑нибудь подержанный, обязательно небольшой. Пусть еле–еле пищит, толь чтоб ловил.
