Пустой бокал из-под шампанского - Елизавета Горская
— Очень емкий и развернутый ответ — елей на сердце журналиста. Благодарю за откровенность. Могу ли я рассчитывать, что когда-нибудь достопочтимый Ричард Нортон даст такое же развернутое интервью своей лже-герлфренд?
Ричард мягко касается губами моей руки, до меня доносится исходящий от него едва уловимый запах шампуня и лосьона после бритья.
— Если вы согласитесь поужинать со мной сегодня вечером, тогда — просите, что угодно. Хоть звезду с неба.
— Звезда в хозяйстве вряд ли пригодится, — пытаюсь шутить я, заправляя непослушные пряди за уши. — Тогда по рукам?
— По рукам, — протягивает он мне свою сильную горячую ладонь, одновременно помогая подняться с дивана.
— Спасибо за кофе, — смущенно улыбаюсь я, уже, наверное, в сотый раз, без всякой надобности, поправляя короткие вихры у себя на макушке. — И простите за внезапное вторжение. Да еще без приглашения.
— Я очень рад, что вы пришли, Вита. Для меня честь — стать вашим… бойфрендом. Пусть и на время и не по-настоящему.
***
Вот что значит — действовать, не подумав. Ведь недаром гласит народная мудрость «семь раз отмерь, один раз отрежь». Но благоразумие не по моей части. Иначе я бы не сожгла все свои мало-мальски приличные вещи.
Теперь в моем распоряжении: одна допотопная юбка, в которой я разве что не сплю, а так все делаю — хожу в магазин, в баню к соседям, на почту езжу, пироги пеку, борщи варю, даже грядки пропалываю (уж очень она удобная, снимать не хочется), пара джинсов (одни я порезала и сделала шорты, а другие на мне просто-напросто не сходятся), уже упомянутые выше белые блузки, которые я непонятно зачем хранила столько лет, и жутко модные, но катастрофически короткие платья-мини, присланные мне Кристей (О чем она только думала? Она хотя бы примерно понимает, что такое «деревня»? Или она думает, что я окончательно сбрендила на почве развода и мне все равно, как я выгляжу?).
Со слабым стоном падаю ничком на кровать, заваленную ненужным, уже не носибильным тряпьем.
А может ну его, вечернее платье? Надену шорты с белой блузкой, сандалии и — вуаля! Здравствуй, позор. Прощай, Ричард. Он-то, небось, оденется, как положено: смокинг, бабочка, все дела.
Мои мысли прерывает стук в дверь.
На пороге — никого. Только коробка с надписью «Открой меня».
Открываю огромную из-под обуви коробку и замираю в восхищении.
На белой хрусткой бумаге лежит потрясающе красивое черное шелковое платье с кокеткой, на тонюсеньких, едва заметны, серебристых бретельках.
О таком платье можно только мечтать!
Начинаю рыться на дне коробки в поиске имени дарителя.
Ни-че-го.
И я понятия не имею, кто бы это мог быть.
Ричард… Или Джулия… А может быть Рита…
Внезапно раздавшийся в тишине рингтон сотового телефона заставляет меня подпрыгнуть. Автоматически хватаю трубку, даже не взглянув на номер абонента.
— Привет, солнышко, — слышу я вкрадчивый голос Азата, и все мысли о платье тут же улетучиваются из моей головы.
Я настолько не ожидала его звонка, что вмиг покрываюсь испариной.
— Привет, — пытаюсь выглядеть бодрой я. — Как дела?
— Неплохо. А как тебе мой подарок?
» ГЛАВА 7
ГЛАВА 7
— Подарок? — лепечу я, бледнея. — Какой подарок?
— Я послал тебе шикарный букет роз. Ты что, не получила его?
— Нет, — выдыхаю я, ни жива, ни мертва, — не получила.
— Опять эти бестолочи что-то напутали! — гремит в трубке голос Азата, я же распахиваю настежь окна, пытаясь втянуть в себя побольше свежего воздуха.
— Азат, мы же договорились, что ты не будешь мне ничего дарить. Тебе незачем тратиться на меня. У тебя растет сын. Лучше купи что-нибудь ему.
— Я достаточно ему покупаю! — раздраженно бросает Азат. — Он итак избалованным растет. Ты, в данный момент, для меня важнее.
— Азат…
— Послушай, Вита. Я понимаю, что наломал дров. Я обидел тебя, и… очень в этом раскаиваюсь. И хочу все исправить. Позволь мне приехать. Я примчусь по первому твоему зову.
— Поздно, Азат. У меня уже есть другой мужчина. Не звони мне больше. Пока.
Ричард приезжает за мной без пяти девять.
Он, как всегда, необычайно элегантен. Темный классический костюм, слегка расстегнутая на груди белая рубашка и… черные кеды. (Видно, что в одежде он ценит, прежде всего, удобство и качество). А в руках — букетик полевых цветов, который трогает меня до глубины души.
— Вита? — пугается Ричард при виде моих слез. — Что-то случилось?
— Это мне? — дрожащим голосом уточняю я.
— Вам… — немного неуверенно отвечает он, недоуменно покрутив букетик в пальцах. — Не нравится? Так я и знал. Дурак! Нужно было розы купить…
— Не нужно роз, — уже не скрываю слез я. — Это самый лучший подарок, который я когда-либо получала.
— Правда? — слегка недоверчиво переспрашивает Ричард.
— Правда, — улыбаюсь я и, приподнявшись на цыпочках, целую его в гладко выбритую щеку. — Это из-за них у вас все руки в царапинах?
— И не только руки, — смеется он. — Как дурак, поперся в поле в шортах, хотел по-быстрому нарвать цветов и набрел на куст… черт, забыл слово… она еще страшно жжется...
— Крапива? — пытаясь сдержать смех, фыркаю я.
— Она самая, — улыбается Ричард, глядя на то, как я кусаю губы, чтобы не расхохотаться. — Да, знаю. Вам смешно. Что ж. Это действительно выглядело смешно — со стороны. Потому что мне, положим, было не до смеха, когда у меня на ногах повздувались огромные волдыри.
— Мне жаль, — искренне сочувствую я.
