Прости, но я хочу на тебе жениться - Федерико Моччиа
И он хотел бы добавить: понятно, почему она тебя бросила! Но он знает, что на самом деле это не так.
Пьетро удается откупорить вино.
Флавио смотрит на него обеспокоенным взглядом:
– Да, я должен был… Может быть, в этом причина.
Пьетро кивает:
– Ну, женщина нуждается в определенном внимании. Она должна чувствовать себя важной, принцессой, даже если готовит чеснок с маслом и перцем чили! Вот! Мы тоже могли бы это приготовить. Блюдо несложное. – Он улыбается, вдыхает запах вина и отпивает глоток. – Мм… Хорошо, я просто пошутил… В любом случае… – Пьетро внимательно смотрит на Флавио, – ты же знаешь, что на самом деле хорош? Ты готовишь с определенным шиком, это видно по движению запястья, по тому, как ты добавляешь в блюдо соль, позволяешь ей грациозно падать…
Флавио смотрит на него подозрительно:
– Ты что, издеваешься надо мной?
– Нет… Я просто хочу, чтобы ты почувствовал себя… Прекрасным принцем! Так что, может быть, макароны лучше… Притуши пламя!
Флавио немного уменьшает его.
Пьетро берет тарелки и подходит:
– Ты видел «Рататуй»?
– Нет.
– Это красивый мультик для детей, но, на мой взгляд, в основном для взрослых, как и все мультфильмы, которые снимают уже несколько лет, если задуматься. Это история о крысе, которая страстно увлечена вкусом блюд, кухней, готовкой… В какой-то момент крыса говорит, что еда всегда находит тех, кто любит готовить. Так что торопись… Иначе она не найдет нас, и мы умрем с голоду!
Флавио качает головой.
После горы грязных кастрюль и нескольких молитв наконец-то звучит долгожданное:
– Вот, соус готов.
Пьетро пробует:
– На вкус неплохо!
Затем они сливают воду из макарон, кладут их обратно в кастрюлю и заливают соусом.
– И эта крыса, я тебе говорю… Он знал, как выбирать различные ингредиенты для приготовления блюд. Он их нюхал, а потом – словно писал какую-то симфонию или танцевал волшебный танец – начинал смешивать их, пока не получалось блюдо высокой кухни!
Флавио тщательно перемешивает половником макароны с соусом:
– Давай иди к столу, крыска, все готово.
Пьетро садится. Флавио подходит, берет большую ложку и начинает накладывать макароны в тарелку, сперва Пьетро, затем себе, оставшийся соус доливает другу. Садится, наливает себе немного вина. Пьетро его не ждет, начинает с аппетитом есть.
Флавио смотрит, как он жует.
– И что? – Ему не терпится узнать. – Что скажешь?
– Скажу, что даже эта крыса с закрытыми глазами справилась бы лучше. Это отстой. Горячо и безвкусно!
– Но почему?! Я же был прекрасным принцем!
– Ну, ты сейчас не похож даже на его коня…
Флавио посылает его к черту, а потом решает попробовать свое блюдо.
– Я знаю, что ты всегда перегибаешь палку… – Он жует, а потом выплевывает макароны прямо в тарелку. – Мадонна! Это ужасно! Они не только горячие, но и еще переварены! Больше всего на свете я не выношу макароны… И еще соуса маловато, хотя это и к лучшему, наверное…
Пьетро выпивает бокал красного вина, потом сразу же еще один, и еще.
– Что ты делаешь? Решил напиться?
– Да, я пью, чтобы забыть… Вкус этого блюда. И, кстати, соус подгорел.
Потом он открывает ноутбук и начинает щелкать клавишами в поисках чего-то.
Флавио смотрит на него в изумлении:
– Что ты делаешь? Ищешь другой рецепт?
– Нет… Я хочу посмотреть, есть ли поблизости какая-нибудь доставка на дом… Вот. Японская кухня… – Он встает, достает телефон из кармана пиджака. Заглядывает в монитор ноутбука. Читает номер. Набирает его. – Алло? Добрый вечер, да, мы хотели бы заказать… Да, суши и сашими… Тебе тоже, Флавио?
– Да-да, то же самое, что и себе…
И он продолжает слушать Питера, его голос, звенящий энтузиазмом, жизненной силой.
– О, нам, двум свежеиспеченным холостякам, надо хорошо питаться! Кстати, темпура ведь не бывает переваренной, вер-но? – Он накрывает микрофон ладонью: – Это женщина. Ты знаешь, у нее очень сексуальный голос… Мне нравится все восточное, а тебе?
Флавио качает головой.
Пьетро разводит руками:
– Какой ты скучный… А мне нравится идея! – Потом он снова начинает говорить по телефону: – Да, и белый рис тоже… – смотрит на Флавио. – Только не слишком горячий.
Флавио наливает себе выпить и садится на диван, с изумлением наблюдая, как Пьетро с абсурдным энтузиазмом пытается закадрить женщину по телефону.
– Как ваше имя? Нет, не название ресторана! Вас… Как вас зовут! Фу Тан Чи… А… нет. Фу Дам Чи… Опять нет. Кос Тюм Чи? Ладно… Неважно…
Флавио думает о Кристине. Что она делает? С кем она? Но он не ревнует. Он представляет, как она бродит по дому, готовит, как обычно готовила для него каждый вечер, даже если он возвращался домой очень поздно, и суп, просто обычный пресный бульон, вдруг кажется ему лучшим блюдом, которое он ел в своей жизни. Флавио мысленно возвращается в прошлое. И видит Кристину. Кристина смеется. Кристина взволнована концовкой фильма. Кристина спит. Кристина завтракает, все еще немного сонная. Кристина занимается любовью. Той ночью у моря, когда они выпили и отправились гулять по пляжу – песок, море, луна за тучами. Такая тишина – и никого. «Где мы были? В Испании. На Ибице. Нет, нет, это было через год! Мы были в Греции. И он видит каждое движение, каждый жест, игру света и тени в камнях…» Она лежала там, в его объятиях, под ним, страсть, сметающая все вокруг, которую невозможно контролировать и невозможно увидеть со стороны. И Флавио будто снова оказывается там, лицом к лицу с этой страстью, мощной, порывистой, слишком большой, чтобы осознать всю ее красоту. Взволнованный Флавио смотрит в пустоту, в темноту ночи, и снова слышит отдаленное эхо этих вздохов, томительного желания, жажду любви. И неожиданная печаль сковывает его душу, уносит далеко-далеко.
– Я все заказал… И тебе тоже.
– Да-да, спасибо… – И Флавио встает, идет в свою комнату и закрывает дверь, ложится на кровать, даже не снимая обуви.
«Не могу поверить. Не может быть. Этого не может быть. Но как я мог пропустить это? Или, может быть, я уже знал, но не хотел признавать?..» И как по мановению волшебной палочки, без всякой причины, случайно, ему приходит в голову песня. «Без тебя. Больше нет корней. Столько дней в кармане, все, чтобы их прожить»[41]. И эти дни вдруг кажутся еще более бесполезными, чем когда-либо. И ему интересно, мог ли он сделать что-нибудь. И на этот раз, кажется, песня дает ему ответ.
«Я был слишком усталым и
